Игорь Чужин - Уйти чтобы не вернуться (СИ)

Вода и глина на берегу реки имелись в изобилии, а поэтому замесить глину и обмазать ею выпотрошенную рыбу не составило труда. Затем я закопал свой улов в землю, а сверху разложил новый костер. Чрез час дрова прогорели, и я решил проверить, что же у меня получилось. Конечно, рыба без соли еще тот деликатес, но есть ее было можно, а если учесть мой зверский голод, то незатейливый ужин растворился в желудке всего за несколько минут.

Приятное тепло разлилось по телу, и настало время устраиваться на ночлег. Ложе из лапника и сухой травы я соорудил, когда плел свой шалаш, а поэтому мне оставалось только закрыть вход плетеной калиткой и улечься поудобнее.

– А жизнь то налаживается! – подумал я с усмешкой и вскоре провалился в сон.

Практически весь следующий день я отдыхал и отъедался, неспешно обдумывая свои последующие действия. Рыбалка легко обеспечила мне пропитание, а поэтому появилось возможность заняться и другими неотложными делами. Погода стояла отличная, которая предоставила мне удачную возможность тщательно обследовать ближайшие окрестности в поисках полезных в дороге вещей.

На первом месте в моем списке стояло оружие, на втором походная сумка или рюкзак. На третье место я поставил обувь, потому что мои китайские кроссовки явно не выдержат длительного перехода по бездорожью.

Увы, но самопальная острога годилась только для охоты на рыбу, а отбиться этим прутиком от волка или медведя было невозможно, поэтому я решил вооружиться гибридом копья и дубинки. Мой выбор был довольно странным, но я не японский ниндзя, чтобы крушить врагов боевым посохом или копьем, которых у меня, кстати, и не было. Вот с саперной лопаткой или штык ножом, я мог показать любому ниндзя несколько боевых приемов, но на нет и суда нет.

Заготовкой для нового оружия стало молодое деревце, из комля которого я выстругал палицу, а остро заточенный конец метровой рукоятки, превратил палицу еще и в короткое копье. Для прочности я обжог острие рукоятки на костре, а затем устроил небольшой бой с тенью, чтобы приноровиться к новому для себя оружию. Помятые ребра еще побаливали, поэтому особого восторга от упражнений со своей самоделкой я не испытал, но отмахнуться от волка или молодого медведя дубинка позволяла.

После непродолжительной рыбалки и обеда, я немного вздремнул в шалаше, а затем выстругал себе острый колышек, который должен был заменить мне кинжал. Современный человек живет в митре железа и стали, а поэтому наивно полагает, что остро заточенный колышек абсолютно безопасен. Однако, в мою бытность на зоне, подобным оружием отправили на тот свет немало недоумков, которые его недооценивали. Остро заточенный кол легко можно воткнуть в горло или глаз своего противника, а человек сделан не из железа.

Закончив работу над оружием, я приступил к изготовлению обуви и рюкзака. Во время поисков заготовки для палицы мне попалась на пути небольшая липовая роща, которая обеспечила меня прекрасным лыком. Конечно, обдирать кору с деревьев варварство, но сейчас стоял вопрос о моем выживании, и я наплевал на экологию. Способы плетения лыковых лаптей и заплечного короба не являлись для меня тайной за семью печатями, потому что в голодные девяностые дед плел из лозы и лыка различную хозяйственную утварь, а также сувенирные лапти для продажи. Я тоже принимал активное участие в этом бизнесе и хорошо знал, что такое кочедык и за какой конец его держат.

Ничего особо хитрого в изготовлении древней обувки нет, нужны только семь двухметровых полосок липового лыка и кочедык. Пока лыко намокало в реке, я вырезал узкую деревянную ложку с прорезью, которая должна была заменить кочедык из железа. Конечно, такой инструмент не долговечен, но для плетения пары лаптей его должно было хватить. Прибрежные заросли лозы послужили материалом для заплечного короба, с успехом, заменявшего походный рюкзак в прежние времена. Наверное, каждый из нас слышал в детстве сказку 'Маша и медведь', вот такой заплечный короб из сказки я и намеревался сплести.

На подготовку к путешествию у меня ушла почти неделя, и на шестые сутки можно было отправляться в дальнюю дорогу. К этому времени, я сумел сплести три пары лаптей, заплечный короб и пончо из тростника, а так же подобие соломенной кепки. Травмированный левый бок практически перестал болеть, похоже, обошлось без серьезного перелома, и я отделался только сильным ушибом.

Моя экспедиция на место приземления закончилась неудачей, потому что залазить на высоченную сосну было слишком опасно, и я решил не рисковать здоровьем. Увы, но мне пришлось ограничиться только веревкой из парашютных строп, которую я обрезал на высоте четырех метров, привязав стропорез к длинной палке.

В последний день перед выходом в поход, я лег пораньше, чтобы хорошо выспаться, а утром сразу после завтрака собрал вещи и направился вниз по течению реки. В дремучем лесу без компаса практически невозможно поддерживать нужное направление движения, а мне совсем не хотелось бродить кругами по бурелому. Поэтому, я решил идти вниз по течению реки, которая должна была обеспечить меня водой и пропитанием. Торопиться мне было некуда, а поэтому я внимательно выбирал дорогу и старался подмечать все вокруг.

Любой человек в принципе дитя природы и мы миллионы лет жили на ее лоне, а плодами цивилизации пользуемся всего несколько тысячелетий. При правильном отношении к делу и продуманной подготовке, налет цивилизации буквально за пару месяцев слетает с городского жителя, и генетическая память вытаскивает из подсознания наследие предков. Наш ротный умел доходчиво объяснять правила поведения в лесу и горах, а те, кто не проникся его уроками, тот был первым кандидатом, чтобы превратиться в груз двести. В лесу бессмысленно вертеть головой во все стороны и стараться рассмотреть каждую травинку, потому что уже через полчаса глаз замыливается и сознание перестает обрабатывать поток ненужной информации. В таком состоянии не только растяжку не заметишь тут даже бревна под ногами не видно. Неделин учил нас сливаться с лесом и заставлял перед выходом в зеленку минут двадцать сидеть на земле с закрытыми глазами и стараться отрешиться от повседневных забот и очистить свои мысли.

Поначалу я посмеивался над этими медитациями, но вскоре втянулся и понял, что ротный абсолютно прав. Растворившись в окружающей природе, ты как бы становишься ее частью, и информация поступает в мозг строго дозировано, очищаясь от 'белого шума' которым заполнен мир. Наверное, многие замечали, что обычная кошка спокойно спит под рев рокн-рола из динамика усилителя, но стоит на кухне раздаться тихому шороху мыши, как она сразу просыпается. Примерно, таким образом, работает и сознание человека слившегося с окружающей природой. Ноги сами выбирают безопасную дорогу, и любой чужеродный предмет заметен издалека. В таком состоянии самый тихий посторонний звук слышится выстрелом из автомата, а запах табака или потного человеческого тела чувствуется за сотню шагов. При достаточном навыке и привычке, даже тоненький проводок растяжки заметен как железнодорожный шлагбаум. Правда чтобы войти в это состояние нужен особый талант и только троим из десятка удается в той или иной мере овладеть этим навыком, но видимо доставшийся мне от отца абсолютный музыкальный слух, имел такую же природу.