Дэйв Дункан - Меч демона

— Это вас удивляет?

— Пожалуй, нет. Нет, не удивляет. Отец, конечно, заживо изжарит меня на вертеле. Он надеется, что я женюсь на плосколицей, плоскогрудой, плоскостопой дуре из Макдональдса. Ничего, бабушка с ним справится.

Язвительность не поможет.

— Я хочу поговорить с Мег.

— Тебе надо успеть на корабль.

— Но у меня есть еще время попрощаться, не так ли?

— Ты измолотил человека до смерти у нее на глазах. Думаешь, она захочет говорить с тобой?

— Чего вы боитесь: что я утащу ее или что она сама со мной сбежит?

— Попридержи язык, парень!

Тоби поднялся:

— Я теперь человек короля!

— Твой король — призрак, лишенный трона! — надул губы Рори. Его взгляд скользнул по галерее для менестрелей, потом вернулся к Тоби. — Что именно ты хотел обсудить с моей невестой?

— Сказать ей, что я преисполнен радости по поводу ее удачной судьбы. Пожелать ей счастья.

Конечно же, Рори не доверял ему, даже теперь.

— Ты что, не понимаешь? Она — дочь коптильщика. Я унаследую герцогский титул, тысячу вооруженных гвардейцев, Аргайль, семь или восемь замков, поместья в Англии, дома в Эдинбурге и других городах. Ты — никто, никем и останешься. Признаю, у нее юношеское влечение к тебе. Я могу простить это, ибо она очень юна. Но ты простой бугай, Лонгдирк. Вряд ли ты проживешь еще неделю, но если даже и проживешь, у тебя все равно нет будущего, ничего, что можно было бы предложить женщине. Ты понимаешь, что у нее просто не было выбора?

— Я очень хорошо понимаю это, господин. Я никогда не говорил Мег, что люблю ее. Я не скажу этого и теперь. Я не скажу ничего такого, что огорчило бы ее.

Рори немного поколебался.

— Тогда подожди здесь, — сказал он наконец и вышел.

Все его омерзительные колкости были правдой. Глупо ожидать, что девушка в здравом уме отвергнет богатого и знатного — и красивого — дворянина ради неученого, нищего преступника. Ему нравилась Мег, ему приятно было ее общество. Не более того. Если бы он любил ее, он бы так и сказал ей, правда? Как друг он должен радоваться удачному повороту в ее судьбе.

Почему же тогда ему так больно? Может, он просто так болезненно принимает проигрыш? Но он ведь даже не играл в эту игру, правда? Так что какое ему дело, проиграл он или нет?

Когда он убедился, что Рори не услышит его, он посмотрел на галерею для менестрелей.

— Убирайся, — сказал он. — Не пройдет и минуты, как у тебя будет компания.

Он с усилием выбрался из кресла и стоял, глядя в огонь.

Он повернулся на шорох ее платья. В этом темном платье, подол которого спускался до самого пола, а рукава вздуты, как подушки, Мэг выглядела как настоящая леди. Ее волосы были снова уложены в серебряную сетку. Нитка жемчуга на шее стоила, пожалуй, дороже всего Тиндрума. Ему показалось, что глаза ее покраснели, и уж точно она была очень бледна, словно замок душил ее.

Взглянув на его лицо, она вздрогнула. Он галантно поклонился, насколько умел и насколько ему позволяли синяки. Она серьезно присела в книксене — надо же, как научилась!

— Мои поздравления, миледи. Я очень рад за вас. Я желаю вам добра. — Горло болело, пожалуй, даже сильнее, чем челюсть. С чего бы?

— Спасибо, Тоби.

Молчание. Как бы ему хотелось уметь читать по ее глазам! Сквозь страх и смятение там проглядывало… что? Торжество? Заслуженное торжество, да? Жаль, что он не мастер говорить.

— Что я могу еще сказать? — спросила Мег. — Не считая спасибо, конечно. Ничего этого не было бы без твоей помощи. Я очень, очень тебе благодарна.

Что она хотела этим сказать? Его пагубная привычка наставлять Мег могла лишь укрепить ее в стремлении сопротивляться домогательствам Рори и тем самым спровоцировать того на предложение. Мег никогда не сказала бы этого открыто. Он надеялся, что не обидел ее зря.

— Мне очень жаль, что я говорил тебе все эти гадости. Я не хотел. Мне действительно было плохо.

Она дернула головой:

— Ты мог бы хоть написать мне.

А! Милый Рори!

— Ну, я не большой мастак писать или давать советы. Я вообще мало что умею, только драться. У меня никогда не было ни семьи, ни друзей. Я не умею дружить, так что, наверное, не знаю ничего и о любви. Лорд Грегор хороший человек, и я уверен, ты будешь с ним очень счастлива.

Она отвернулась к камину, так что он не видел ее лица.

— Рори говорит, любовь — это как удар молнии, но у большинства людей это не так. Моя ма говорила мне, что ей становилось чуть ли не дурно каждый раз, как па просто смотрел на нее — после того, что сассенахи с ней сделали, ты ведь знаешь, — и она думала, что ее па оказал ей плохую услугу, найдя для нее мужа, но постепенно, она говорила, ей удалось… В общем, она говорит, что полюбила его со временем.

Нельзя позволять Мег нести такую ерунду. Она ведь не знает, что ее жених подслушивает, сидя на галерее.

— Я думаю, что ты влюбилась в Рори той же ночью в Глен-Орки. Ты просто не понимала этого тогда.

Она резко обернулась:

— Правда? Ты правда так думаешь?

— Да. То, как ты на него смотрела и как ты говорила мне, какой он красивый, как ты смеялась его шуткам…

Она вспыхнула и снова отвернулась.

— Спасибо, Тоби. Я попробую поверить в это. Хэмиш тоже уезжает с тобой? Тебе ведь нужен кто-то, чтобы… Ладно, Рори говорит, я не должна спрашивать, куда ты собрался.

— Спрашивай на здоровье, я сам этого не знаю. — О, Мег, Мег! Он не мог больше сдерживаться. — Я никогда не забуду тебя… — «даже если мне удастся прожить целую неделю», — и наши скитания. Когда-нибудь я смогу похвастаться, что был знаком с самой герцогиней Аргайль!

— Ты можешь хвастаться, что спас ее от насилия или даже от смерти.

— Нет, этим я хвастаться не буду. Так люди еще подумают, что ты вела себя глупо.

— Тоби! — вскинулась она, но тут же рассмеялась. — Я поумнела с тех пор, правда? Никаких больше романтических бредней. Холодная, жесткая…

— Не буду целовать вам пальцы, миледи. Я могу испачкать их кровью. — Или слезами. Вот смешно: он никогда не был особенно сентиментальным. — Будьте счастливы. — Он поклонился, повернулся и пошел из залы.

— Тоби! Постой!

Он вернулся.

Она смотрела на него, хмурясь.

— Ты не хочешь сделать мне свадебный подарок?

— Все, что у меня есть, — то есть почти ничего. — У него, конечно, есть теперь призовые деньги, но в деньгах Мег больше не нуждается.

— Ты дашь мне обещание?

— Какое обещание?

— Что больше не будешь участвовать в кулачных боях? Ну пожалуйста! — Уговоры Мег Коптильщицы были опасны и сбивали с толку — словно дикая кошка терлась о ногу.

— Но почему?

— Убивать ради денег? Увечить людей?

— Это не хуже, чем быть наемником.

— Нет, хуже! Наемник — это всего только наемный убийца. Ну по крайней мере у солдата есть шанс выиграть. Он может не погибнуть, может остаться цел, может разбогатеть на награбленном. Но кулачный боец всегда проигрывает. Даже если ты победишь во всех боях, Тоби, дорогой, ты все равно закончишь жизнь изуродованным инвалидом! Ты ведь и сам это знаешь. Обещай мне!