Владимир Корн - Звезда Горна

Рано или поздно, Янианна, у тебя появятся дети, и, когда придет срок, ты передашь им державу в наследство. И тебе будет очень хотеться, чтобы это наследство было богатым, сильным и славным. Но так не бывает, когда власть дается на несколько лет, попросту не бывает…

Вот такая грустная история моей далекой родины, Янианна.

При первой же нашей встрече Янианна спросила, почему на мне нет ни шпаги, ни ордена, на что я заявил, что, поскольку визит не является официальным, имею полное право обойтись без них. Тогда ее заинтересовало, как отреагировали мои друзья, когда узнали о награждении.

– Мои друзья посоветовали мне сделать орденскую ленту достаточной длины, чтобы точно указывала на место, коим орден заработан, – мрачно сказал я и до боли прикусил язык: вот ляпнул так ляпнул! Но Яна лишь весело рассмеялась и стала пытать меня, кто именно такой остроумный человек из моих знакомых. Пришлось сознаться, что это пришло в голову мне самому.

– Понимаешь, Артуа, кроме всего прочего, это еще и вынужденное действие, – заявила девушка, удобно устроившись у меня на коленях.

– Вынужденное?

– Ну да. У меня уже начали интересоваться, действительно ли ты меня не совсем устраиваешь. Обычно любовников задаривают титулами, поместьями и так далее. Так что ты еще легко отделался.

– Вот даже как? – Такое мне и в голову не приходило.

– Именно так, Артуа. А как тебе твой новый дом? Я слышала, что ты в него уже переселился, – ловко сменила она тему разговора.

– Я без ума от него. Он именно такой, каким я его видел в своих мечтах. Даже переделывать ничего не надо, только слегка изменить некоторые мелочи.

Затем мне пришла замечательная мысль:

– Янианна, а ведь ты при желании можешь посетить его, побывав у меня в гостях. Надеюсь, мы очень весело проведем время, и у меня есть для тебя маленький сюрприз, сладкий и вкусный.

– Побывать у тебя в гостях? – задумчиво протянула она.

– Ну да. Представляешь, ты, вся такая загадочная, в темном платье и в шляпке с вуалью, в окружении верных людей, прибываешь в мой дом, а там тебя жду я, и из одежды на мне только орден на ленточке достаточной длины и Золотая шпага.

Яна прыснула, представив такую картину.

– Как интересно. Ты знаешь, а я, наверное, соглашусь. Но ты, Артуа, должен запомнить следующее: приличные девушки в гостях ведут себя очень скромно, и если ты надеешься…

– Да мне и в голову не придет ничего такого, чего бы тебе не хотелось. Просто я буду очень, очень рад увидеть тебя в своем доме. И вопросов больше не будет, ведь императрица не станет наносить визиты мужчинам, которые ее не устраивают как… Ну в общем, ты понимаешь.

Дав обещание посетить меня в моем новом доме, Янианне вдруг захотелось подарить мне что-нибудь на новоселье. Пару минут поразмышляв, она спросила, что бы мне хотелось получить от нее в подарок.

– Картину, – ни секунды не размышляя, коротко ответил я.

– Картину? – Похоже, просьба ее немного удивила. – Какую картину? Тебе что-нибудь понравилось, или любую, на мой вкус?

– Любую, на твой вкус, но с одним-единственным условием: я хочу, чтобы это была твоя картина, то есть написанная тобой.

Девушка на миг застыла, затем сказала:

– Так, Артуа, признавайся – откуда тебе известно, что… Ты не можешь знать, но все равно… – Было заметно, что Янианна волнуется.

– Пожалуйста, успокойся, мне никто ничего не говорил. Просто я однажды заметил маленькое пятнышко краски между твоих пальцев, и еще вот это… – С этими словами я вынул из внутреннего кармана ее первое письмо с изображением зеленых существ, сидящих на лавочке и любующихся звездами.

Янианна еще о чем-то подумала, затем спросила:

– Артуа, ведь ты не будешь смеяться, честное слово?

Господи, да чего ты так волнуешься? В моем мире это называется хобби, и еще говорят, что счастье – это когда хобби становится работой. Но это дома, а здесь все другое, здесь нет ни женщин-музыкантов, ни поэтесс, ни художниц. Да и в моем мире, если я попробую вспомнить имя хотя бы одной из художниц, у меня вряд ли получится, как ни старайся. Вероятно, они есть, но чтобы очень известные – нет, не вспомнить.

Яна продолжала пытливо смотреть мне в глаза. Наверное, это трудно – тщательно скрывать от всех то, что наиболее тобой любимо, а если человек, не совсем тебе безразличный, еще и посмеется над этим…

Я обнял девушку и заговорил, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно убедительнее:

– Янианна, ты обязательно должна мне показать свои работы. Я их еще не видел, но уже сейчас уверен, что они великолепны, как великолепно все, связанное с тобою.

Она помедлила миг, затем решительно позвала за собой.

Мы остановились перед неприметной дверью. Яна извлекла ключ из-под небольшой статуэтки, стоявшей на постаменте в нише, открыла им дверь и пропустила меня внутрь.

Так, наверное, и должна выглядеть студия художника, вернее, художницы: большая светлая комната, насквозь пропитанная запахом краски и еще чего-то не очень знакомого, множество полотен – оконченных, недописанных, едва начатых. Баночки с красками, кисти всевозможных форм и размеров, пустые подрамники и еще много всего такого, чего не бывает в других местах. Девушка торопливо прикрыла незаконченный мужской портрет, показавшийся мне неуловимо чем-то знакомым, и застыла в ожидании моей реакции.

Однажды мне довелось побывать на выставке картин Рерихов, отца и сына. Из меня плохой ценитель живописи, но, рассматривая картины отца, Николая Рериха, я чувствовал энергетику. А вот с работами Святослава было совсем иначе, хотя манера исполнения у них, на мой взгляд, совершенно одинакова. Отсутствие полутонов, тематика, манера – одинаково все, но энергетика… Не знаю, существует ли она на самом деле, но ведь в музыке мы ее ощущаем…

В картинах Яны она была, я ее чувствовал, как чувствовал ее эмоции, передаваемые ею через полотна. Вот на этом холсте присутствовала легкая печаль по уходящему дню, от картины, изображавшей портрет ее отца, исходила горечь утраты…

Поцеловав кончики ее пальцев, тех самых, что держали кисть, написавших эти картины, я сказал, нисколько не кривя душой:

– Они великолепны, Яна, и не потому, что это твои картины. Я сказал бы то же самое любому другому человеку, написавшему их.

Девушка обрадовалась искренне, как радуются дети долгожданному подарку.

– Артуа, тебе действительно понравилась моя мазня?

– Не говори так о них, они заслуживают совсем другого отношения.

– А что бы из них тебе хотелось получить?

Ну конечно же вот эту картину, на которой изображено окно с виднеющимся через него садом, тем самым садом, который видно из окна этой комнаты.