Леонид Кудрявцев - Меч некроманта

— Погоди, — удивленно сказал Хромоногий. — Но как это получится? У них приличная фора по времени. Они пойдут через лес напрямик, а нам придется его обходить по окружности...

— Так это нежданный лес, — объяснил Проломленный Череп. — Лес странных сюрпризов. Очень странных сюрпризов. Там даже время может идти немного по-другому. Будьте уверены, мы успеем.

— А если я обзову тебя кретином? — поинтересовался джинн. — Что ты скажешь на это?

— Ничего, — ответил дракон.

Кажется, он при этом еще и пожал плечами. Правда, определить случилось ли это, было невозможно. Джинн видел лишь голову собеседника.

— То есть я могу обзывать тебя сколько душе угодно? — спросил он.

— Да запросто, — дракон криво ухмыльнулся. — Правда, при этом ты должен помнить о том, что у меня чудесная память. Кажется, заглянув мне в голову, ты проинспектировал и ее. Нет?

— Нет.

— Жаль. Иначе ты мог увидеть в каком образцовом состоянии она находится. Причем, часть, касающаяся неоплаченных долгов, содержится в особом порядке. Время от времени, опасаясь забыть какое-нибудь имя, я делаю в ней смотр. Видишь ли, это мой принцип: платить все долги. Все.

— Наверняка, она переполнена? — спросил джинн.

— Переполнена? О, нет. Она, можно сказать, пуста. Если точнее, она была пуста до недавних пор. Теперь в ней появилось одно имя. Я буду беречь его как зеницу ока и не забуду ни за какие коврижки.

— Всего одно, — улыбнулся джинн. — Да ты образец добродушия. Хотел бы я иметь всего лишь одного врага.

Впрочем, улыбке его заметно недоставало сердечности и настоящего веселья. А едва произнеся слово «врага», джинн и вовсе согнал ее с лица.

У него появилось ощущение, что ситуация к веселью не совсем располагает.

— Один, один, — подтвердил дракон. — Только, по правде говоря, ты ошибся.

— Неужели? — удивился джинн. — И в чем?

— В своем предположении. Я не отношусь к породе добряков. Нет у меня таких склонностей.

— Да?

— Сказать, почему у меня на данный момент всего лишь один враг?

— Почему?

— Потому, что все остальные умерли.

— Свой смертью?

— Нет, — ухмыльнулся дракон. — Я их всех убил. Всех, до одного. Вот теперь настала твоя очередь.

— Гм...

Откинувшись на спинку дивана, джинн погрузился в размышления. Минут через пять он принял решение, снова повернулся к дракону и осторожно спросил:

— А если я не буду обзывать тебя кретином? — осторожно спросил джинн.

— Какая разница? — ответил дракон. — Думаешь, для того чтобы я записал тебя во враги, всего предыдущего был недостаточно? Вот погоди, как только я узнаю местонахождение...

— К нам идет враг? — шепотом спросил Кусака.

Положив лапу на рукоять меча, крысиный король ответил:

— Думаю, так и есть.

— Он страшный?

— Помолчи. Не мешай.

Хорошо понимая, что делать этого не стоит, крысиный король осторожно потянул меч из ножен.

Не стоит, не стоит... Кто знает, что стоит, а что — нет, если к тебе прется через лес некто, судя по всему, большой и почти наверняка... страшный?

Ну, уж нет.

Крысиный король фыркнул.

Вот с определениями торопиться не стоит. Не слишком ли он распаниковался? Сейчас все станет ясно. Главное — не волноваться и не терять голову.

Теперь треск веточек слышался совсем рядом с дорогой. Причем к нему прибавились хлопки, с которыми лопались лианы-глушилки. А потом эти звуки неожиданно смолкли, так, словно кто-то набросил на шедшего к дороге великана огромную сеть, сковавшую его по рукам и ногам, отобравшую у него возможность двигаться. И снова наступила тишина. Она длилась минуту, две, а потом кончилась.

Лес ожил, словно бы проснулся. Где-то неподалеку послышался хриплый крик «Хочу шишек! Шишек хочу!» Зверек-потаскун с диким грохотом, поскольку тащил за собой куль из листьев, набитый гремучими орехами, отчаянно работая лапами, взобрался на вершину ближайшего дерева. Огромный, синий, украшенный целой порослью рогов жук, увернувшись от пытавшегося его схватить Кусаки, явственно прожужжал «не поймаеш-ш-ш-ш» и канул в лесной чаще. Совсем рядом с крысиным королем, из зарослей кустарника-попрошайки, вылезла нелетающая птица-халявщица и, раскрыв зубастый клюв, затянула старинную эпическую песню:

— Пошла прочь! — шикнул на нее крысиный король. — Мешаешь тут слушать.

Он все еще пытался в этом гомоне услышать, уловить, определить, кто такой огромный шел к дороге, но уже понимал, что это, скорее всего, сделать не удастся.

Может и к лучшему? И не настало ли время продолжить путь? Очень, кстати, здравая мысль. Почему бы не претворить ее в жизнь?

— Ладно, — пробормотал крысиный король. — Пусть будет так. Идем дальше. У нас есть другие дела.

— Вот именно, — поддакнул со спины Куска. — Вот именно. Идти дальше — интереснее.

Вернув меч обратно в ножны, крысиный король вновь огляделся и потихоньку, все еще настороженно прислушиваясь, пошел по дороге, дальше. И никто на них не напал, никто на них не выскочил, никто не попытался остановить. До первого поворота.

А за ним, прямо посреди дороги, выпучив огромные глаза, расставив в стороны лапы, сидела лягушка, размером с голову взрослого человека. Справа от нее лежал огромный и очень старый кирпич.

— Эй ты, мохнатый, хвостатый, — сказала лягушка. — Купи кирпич.

Крысиный король, уже хотевший было объявить, где он видел и кирпич и продающую его лягушку, вдруг передумал. Слышал он об этом фокусе и о том, что случается если на него попасться. Лучше не связываться, лучше отправиться дальше.

Он даже попытался обойти лупоглазую по краю дороги, но не успел.

— Значит, покупать кирпич ты не хочешь? — проквакала лягушка. — Трусишь, да?

Крысиный король не удостоил ее ответом. Не собирался он попадаться на такие глупые подначки. Он даже успел сделать еще один шаг, и тут это случилось.

Кусака!

Не выдержав обвинения в трусости, тот буркнул:

— Это ты — трусишь! А меня напугать нелегко.

— Он меня обозвал! — изумленно вскричала лягушка.

В голосе ее явно слышалось радость.

Крысиный король ускорил шаг. И все-таки Кусака успел сказать еще кое-что.

— Не обзывался я! — поправил квакушку он. — А просто указал твое место в жизни. Если сомневаешься, могу доказать действием...

— Обижают! — завопила лягушка.

И тотчас, с обеих сторон дороги послышался страшный шум, словно бы к ней со всех ног кинулось до поры до времени стоявшее неподвижно слоновье стадо.