Олег Маркелов - Рождение героев

Помня еще с детства скверный и неуживчивый характер гнома, Гефорг, еще только проснувшись, поймал себя на мысли, что опасается способностей гнома затевать ссоры в любом месте, где бы он только ни оказывался. Поэтому теперь, заметив друга в дальнем конце густо заставленного столами зала, юноша порадовался тому, что тот сидит за накрытым яствами столом целый и невредимый.

Пробраться к гному оказалось не таким-то простым делом. Мало того, что все столы оказались довольно тесно заняты, так несколько посетителей умудрились устроиться возле довольно узкой полки, по сути встроенной в стену доски, решив, видимо, перекусить хотя бы стоя, но в тепле и сухости. Погода не располагала к долгим поискам более просторного заведения, тем более что цен хозяин не ломил. Да и вряд ли для путника в этих краях была альтернатива: все же деревня, хоть и такая большая, – не город, где всегда найдется не один постоялый двор или таверна.

Вчерашний дождь во время пути от перевернувшейся кареты до постоялого двора в большой степени смыл грязь и кровь с одежды Нарлинга. Но полностью цивилизованного вида его одеянию не могло придать уже ничто. Куртка, а тем более штаны смотрелись сейчас не лучше, чем у какого-нибудь портового попрошайки. Кожаный плащ остался сохнуть в комнате, иначе он еще больше усугубил бы общую картину. Гефорг явно не производил благоприятного впечатления, о чем свидетельствовали косые, полные недоверия и настороженности взгляды тех посетителей, мимо которых он проходил. Возможно, они даже невольно проверяли свои кошельки, готовые при первом же подозрении поднять крик.

– Ну наконец-то! – донесся до Нарлинга рык гнома. – Я уж думал, вы дожидаетесь, чтобы я умер от старости! Определенно кухарка спит у печи.

Оказавшись наконец у стола, за которым восседал воинственно хмурящийся гном, Гефорг заметил, что гном не только успел заказать только что принесенную еду и выпивку, но и до этого расправился с первой порцией и того и другого. По крайней мере, служанка сгребла со стола несколько пустых разноразмерных тарелок и прихватила опустошенный кувшин.

– О, дружочек! – удивленно воскликнул гном, наполняя из вновь принесенного кувшина большую глиняную кружку. – Ты все же решил спуститься? Я и ждать-то тебя перестал. Вон даже и эля едва на одного едока заказал. Ты не представляешь, насколько медлительны здешние работнички. Они буквально спят на ходу. А о заказах добропорядочных посетителей просто забывают.

Гефорг пропустил возмущенные слова друга мимо ушей и, усевшись за стол, с аппетитом принялся за еду. После долгого ожидания, да еще раздразненный ароматами кухни, желудок буквально зашевелился в животе юноши, словно нетерпеливый пес в предвкушении угощения. Тушенная с мясом картошка показались Нарлингу верхом изысканного вкуса.

– Давай-ка, дружочек, помянем добрых старых друзей! – предложил Регнар, успевший опустошить уже свою кружку и теперь расплескивающий пахнущий хлебом и травами напиток на двоих. – Выпьем за павшего от вероломного нападения трусов Вердис-гина! За твоего отца, мальчик мой!

Выглядящая в лапе гнома не такой уж и большой, кружка мгновенно опустела, отдав свое содержимое шумному любителю эля.

– За моего отца, – согласился Гефорг, делая большой глоток.

Гном крякнул, и Нарлингу показалось, что глаза Регнара заблестели от подступивших слез. Но, в следующий миг убедившись, что в кувшине ничего нет, гном полез из-за стола, намереваясь самостоятельно, не дожидаясь нерасторопных служанок, принести новый кувшин. Обратно за стол он вернулся не только с кувшином, но и с довольно весомым походным кожаным бурдюком, в котором путники держат воду. Остановившись у стола, гном аккуратно подвесил бурдюк под свою кожаную куртку.

– Воистину это заведение – худшее из всех, что мне довелось встречать в королевствах людей! – заключил гном, плюхаясь на лавку и вновь разливая эль из принесенного кувшина.

– И во многих королевствах людей ты бывал? – язвительно поинтересовался Нарлинг.

Гефорг за много лет, что они были знакомы, уже привык к вечному ворчанию гнома. Вопреки столь долгому общению, юноша в действительности знал о давнем друге семьи Нарлингов совсем мало. И то немногое, что он обрывками фраз или услышанных в детстве взрослых разговоров помнил, казалось простыми досужими выдумками.

Характер у Регнара был достаточно скверный, а потому еще с детства Гефоргу постоянно хотелось чем-то поддеть кажущегося зазнайкой гнома. Однако другом Регнар Мраморная Стена был на редкость хорошим. И Гефорг, видевший их отношения с отцом, ни на миг не сомневался, что может в трудной ситуации положиться на гнома. И к тому же веяло от гнома тем ощущением силы, которое дает уверенность, что такой друг не отступится, не оставит, хоть даже будет наверняка обречен подобной преданностью на погибель. И одно только это уже позволяло Нарлингам не замечать всех недостатков гнома.

– Лучше бы ты не налегал на выпивку, – посоветовал Гефорг. – Нам завтра трудная дорога предстоит.

– Не ук-казывай мне, малец, что и к-как делать! – рыкнул на Гефорга Регнар. – Я пил добрый эль, когда тебя и в планах не было. И никто тут не сумеет меня перепить. Я и после десятка таких кувшинов буду способен пешком добежать до самой Эти… Эрити… тьфу – Эртии!

Глаза гнома уже блестели от количества выпитого, а язык слегка заплетался. И тем большей проблемой становилось переубедить его не делать чего-либо. Нарлинг только печально вздохнул, осуждающе покачав головой, и налил себе из кувшина еще немного эля. Что ж, раз друг категорически намерен сегодня набраться, Гефорг тоже может позволить себе чуть-чуть расслабиться. Тем более что им обоим сейчас вдоволь хватало печали, чтобы топить ее в хмеле.

Дверь гостиницы с грохотом распахнулась, и в помещение ввалились два охотника, которых недавно Регнар согнал с занимаемого ими столика. Следом за ними появились двое: один жрец в светлых одеяниях, второй в черной рясе. У жреца поверх светлых одежд покоился на золотой цепи символ Денмиса – круг с исходящими из него четырьмя широкими лучами, на которых поблескивали руны четырех стихий: любви, разума, времени и жизни – сильнейшей из стихий. У второго поверх черного одеяния также был святой символ, но немного отличающийся от символа Денмиса, – тот же золотой круг с четырьмя широкими лучами, но весь символ заключал в себе круг из черного железа.

Гомон, похожий на гул растревоженного улья, мгновенно смолк. Люди в любом городе, даже не совершив ничего предосудительного, вполне справедливо боялись этих священников в черных рясах, избравших своею стезей не наставление прихожан на путь истинный, а приведение в исполнение кары за прегрешения перед богами Белого Трона. И ничего удивительного в этом не было, ибо по одному их слову любой мог отправиться на смертную казнь или того хуже – на страшные пытки. На черном круге священного символа второго священника белым пламенем горели руны Инквизиции.