Светлана Фортунская - Анна, королева. Книга 1: Дочь князя

— Цвет сам играет, — пояснила Фатьма. — Хорошо!

Аник посмотрела на себя в зеркало. В прежнем, зеленом, платье ей было лучше, но и в этом неплохо, только вот цвет — Аник не представляла себе, как можно ходить в платье такого цвета. Даже наряды шаваб казались ей не такими яркими.

— Только серебро нельзя, — покачала головой Фатьма. В ответ на недоумевающий взгляд Аник, мастерица пояснила: — Украшения серебро нет, золото. Золото и… зеленый камень. Прозрачный такой.

Аник не знала, что за прозрачный зеленый камень имела в виду мастерица, но у нее все равно не было ни зеленых камней, ни золота.

— Тогда совсем без украшений, — сказала Фатьма.

Аник объяснила, что так нельзя. Девушка хорошего рода должна носить украшения, потому что так принято, потому что эти украшения показывают, что она — не простая горянка, а княжна, и указывают на древность рода.

Фатьма захихикала.

— Толстый Русудан очень древний род имеет! Ай, древний! Саркис ковры торговал, наторговал — вот и древний род!

Аник удивилась, откуда Фатьма знает такие вещи, вроде бы в горской стране она не так давно.

— Фатьма слушать умеет, много домов шьет. Ты — хороший девушка, не гордый, другие — фу! На Фатьма смотрят — на мусор! На стенку! Языки чесать — Фатьма слушать, запоминать… Фатьма умный! Снимай! — скомандовала Фатьма, вытащила иголку с ниткой, приколотые на груди, начала что-то приметывать и подшивать.

— Ты — хороший девушка, Астмик — хороший девушка, Русудан — толстый, глупый, но добрый. Другие… — Фатьма сморщила нос. — Мариам, пока не злой на Фатьма был — очень Фатьма уважал. Королева! — Фатьма подняла руку с иголкой, посмотрела на Аник. — Король Марк Фатьма любит. Мамушка говорит, нянюшка.

Последние слова Фатьма произнесла на языке Межгорья, Аник спросила, что они означают, Фатьма перевела.

— Он сильно ранен? — спросила Аник.

— Так, — Фатьма покачала головой. — Дырка тут, — Фатьма показала на свое плечо. — Неделя заживет, два заживет.

— Заживет через неделю-две? — догадалась Аник.

Фатьма кивнула.

— Спина стрелял, насквозь проткнул. Дурной человек, подлый. На, меряй! — мастерица протянула Аник платье.

Аник надела, Фатьма ползала вокруг нее на коленках, приметывая тут, распуская там, и продолжала говорить, тихо, почти шепотом:

— Князь говорит — горец. Фатьма говорит — не горец, нет. Не первый раз. Давно еще кто-то спина короля стрелял, потом еще коня травил, конь падал, короля давил…

— Но почему? — удивилась Аник. — Кто может желать зла королю?

— Снимай, — скомандовала Фатьма, разложила платье на полу, что-то забормотала себе под нос на своем языке, потом удовлетворенно кивнула. — Так будет, — и аккуратно свернула платье.

— Кому знать? — покачала она головой в ответ на вопрос Аник. — Маленький человек — маленький враг. Большой человек — большой враг. Много враг. Король очень большой человек, самый большой, — Фатьма еще раз покачала головой. — Завтра Фатьма платье принесет, украшения смотреть будет… — и ушла, унося с собой платье.

Княжна Астмик пригласила дочь Варгиза разделить с ней ужин. Аник терялась в догадках — о чем это хочет говорить с ней гордая дочь Гориса?

Аник особенно остро чувствовала свою если не неуклюжесть, то простоту в присутствии княжны Астмик. Конечно, Аник умела держать себя за столом, есть аккуратно, вести учтивую застольную беседу, но у княжны Астмик все это получалось настолько изящнее, красивее и легче, что у Аник даже вспотела спина от огорчения. И ее грубое черное шерстяное платье, сидевшее на ней мешком, пропыленное и пропотевшее в дороге — Аник не во что было переодеться, она не взяла с собой других нарядов, кроме праздничного зеленого, — было очень уж неуместно в этих роскошных покоях. Хорошо еще, что в комнате никого, кроме них двоих, не было.

Еда была вкусной, разнообразной и непривычной. Княжна Астмик называла блюда, предлагала Аник отведать, рассказывала, из чего приготовлено и даже как. Это было интересно для Аник, почти всю свою сознательную жизнь проведшую на кухне крепости.

Аник сказала об этом княжне.

— Да, древний обычай, — кивнула Астмик, покусывая веточку укропа. — Когда-то и в Твердыне было так, хотя, конечно, вся крепость слишком велика, чтобы еду для ее обитателей готовили на одной кухне. Но в княжеском доме, тогда еще царском, хозяйка готовила пищу с помощью дочерей и жен других домочадцев. Однако этот обычай, как и многие другие, давно оставлен. Не знаю, хорошо ли это. Мы забываем обычаи, мы стремимся во всем подражать чужеземцам, даже этот ужин — большая часть блюд приготовлена по иноземным рецептам, ты заметила?

Аник заметила, но позволила себе не согласиться с княжной.

— Все изменяется, — сказала она. — Наш священник, покойный отец Константин, учил меня, что неразумно держаться за старое, если оно умерло. Даже русло реки с годами изменяет свои начертания, даже горы не остаются неизменными, что же говорить о людях и их обычаях!

Они беседовали простой речью, не прибегая к высокому слогу, однако Астмик говорила так правильно и с такими сложными оборотами, что Аник тоже не хотелось ударить в грязь лицом, поэтому ее речь стала слегка напыщенной.

— Наверное, он был умный человек, — сказала княжна Астмик. — Однако так жаль, когда нечто умирает, пусть даже и обычай.

— Всегда жаль того, что умерло, — согласилась Аник.

Дочь Гориса встала из-за стола и позвала за собой Аник.

— Здесь уберут без нас, — пояснила она. — Это тоже новый обычай — слуги не заходят в комнату, пока в ней находится кто-то из господ.

Астмик воспользовалась словами из языка шаваб. Аник слегка скривилась, и дочь верховного князя это заметила.

— И язык изменяется, — грустно улыбнулась она. — Вместе с чужими обычаями мы перенимаем и их названия. И наряды, и нравы… Однако я пригласила тебя вовсе не затем, чтобы горевать по поводу отмирающего старого и приходящего в нашу жизнь нового. Я давно мечтала поближе познакомиться с тобой. И была очень разочарована, когда обнаружила, что Тамара тебя не пригласила. А как были разочарованы мальчики! Они и на обед ко мне напросились, только чтобы увидеть тебя.

Аник удивилась. Дочь верховного князя мечтала с ней познакомиться? Сын верховного князя, и его внук, и молодой, пленивший воображение юных воспитанниц обители, князь Симон? Да едва ли княжна Астмик была осведомлена о ее, Аник, существовании до этой мерзкой истории с платьем! То есть знала, конечно, что у князя Варгиза есть дочь — так же, как и она, Аник, знала, что у князя Гориса шестеро детей: два сына и четыре дочки. Но чтобы мечтать с кем-то познакомиться? Аник недоверчиво посмотрела на княжну.

— А потом, с удивлением и огорчением, — продолжала Астмик, — я догадалась, что твои подруги… вернее, другие девушки-воспитанницы, тебя не любят. И это несчастное платье только подтвердило мою догадку. Конечно, Тамара у нас глуповата и чванлива, но чтобы быть настолько завистливой…