Питер Бретт - Заступник

Бруна ворчала по поводу шума, который поднимали работники, зато ее более не беспокоил кашель, после того как внутрь перестал проникать холодный ветер. Лиша заботилась о ней, и старуха становилась все крепче, несмотря на преклонный возраст.

Лиша также радовалась завершению работы. А еще она заметила, что мужчины стали смотреть на нее по-другому.

Девушка со временем приобрела пышные формы, свойственные ее матери. Лиша всегда хотела иметь подобную фигуру, однако теперь она не казалась ей таким уж преимуществом. Деревенские смотрели на нее с вожделением, а слухи о ее якобы шашнях с Гаредом, хотя с тех пор и прошло несколько лет, все еще не были забыты. Многие полагали, что она непременно ответит на похотливое предложение. Лиша отвергала любые притязания хмурым взглядом, а порой и пощечиной. Эвину, например, потребовались перец и вонючее дерево, чтобы он вспомнил о своей беременной невесте. Теперь Лиша среди прочего держала в карманах фартука и юбок горсть ослепляющего порошка.

Конечно, даже если она и заинтересуется каким-нибудь парнем в селении, Гаред позаботится, чтобы тот к ней не приближался. Любому мужчине, за исключением Эрни, посмевшему заговорить с Лишей о чем-то кроме целебных трав, тотчас напоминали, что в сознании здоровяка-дровосека она по-прежнему обещана ему. Даже Чайлда Иону бросало в пот, когда Лиша всего лишь здоровалась с ним.

Ее ученичество скоро заканчивалось. Семь лет и один день казались целой вечностью, когда Бруна предложила ей начать обучение, однако годы пролетели очень быстро, и до конца назначенного срока оставалось несколько дней. Лиша уже одна шла к тем, кто нуждался в помощи Травницы. Лишь изредка, в крайнем случае, девушка обращалась за советом к Бруне.

— Герцог судит об умении Травницы по количеству принятых ею детей, а не по числу людей, умирающих каждый год, — сообщила Бруна в первый же день обучения. — Держись середины, и тогда через год обитатели Каттеровой Ложбины перестанут понимать, как они могли обходиться без тебя.

Слова старухи сбылись. С той поры Бруна брала ее с собой повсюду, не обращая внимания на протесты некоторых селян. Лиша заботилась о роженицах и заваривала яблоневый чай доброй половине женщин. Вскоре все они стали относиться к ней с большим уважением и откровенно сообщали обо всех своих физических недостатках.

И все-таки Лиша по-прежнему оставалась изгоем. Женщины разговаривали при ней, словно она невидимка, спокойно выбалтывая все деревенские тайны.

— Такая у тебя доля, — говорила Бруна, когда Лиша пыталась жаловаться. — Ты должна не судить людей, а лечить их. Надев фартук с карманами, ты обязана сохранять спокойствие, что бы ни услышала. Травница должна заслужить доверие поселян. Не вздумай выдавать их секреты, если только это не требуется в лечебных целях.

Итак, Лиша держала язык за зубами, и женщины стали доверять ей. А потом они привели к ней своих мужчин. Только Лиша старалась держаться от них подальше. Она знала, как они выглядят без одежды, но ни с одним не вступила в интимные отношения; а среди женщин, которые хвалили ее и посылали подарки, у нее не было ни одной, с кем она могла бы поделиться своими секретами.

Несмотря на все это, Лиша в последние семь лет была гораздо счастливее, чем во все предыдущие тринадцать. Мир Бруны оказался гораздо шире, чем тот, в котором растила ее мать. Печально, конечно, закрывать умершему человеку глаза, зато какая радость принимать у матери новорожденное дитя, которое после хлопка по попке издает первый громкий крик.

Вскоре ее ученичество закончится, и Бруна навсегда удалится на покой. Старуха не надеется прожить долго после ухода от дел. Эта мысль терзала Лишу.

Бруна — ее щит и копье, ее непроницаемый оберег против всей деревни. Что ей делать, когда она останется без столь сильного охранного знака? Она не такая властная, как старая знахарка, которая громким голосом давала указания и била непочтительных глупцов. Кто без Бруны станет говорить с ней как с человеком, а не Травницей? Кто утрет ее слезы и разгонит сомнения? Ибо сомнения подрывают веру. А люди хотят быть уверенными в своей целительнице.

Тайные мысли тревожили девушку. Каттерова Ложбина становилась слишком мала для нее. Двери науки, открытые Бруной, нелегко закрыть, а без Бруны увлекательное путешествие в страну знаний закончится.

Лиша вошла в дом и увидела Бруну, сидящую за столом.

— Доброе утро. Не ожидала, что ты встанешь так рано; я бы приготовила тебе чай, прежде чем идти в сад. — Она поставила корзину и кинула взгляд на печь, где закипал чайник.

— Я стара, — ворчала Бруна, — однако не слепа и еще вполне могу обслужить себя.

— Ну конечно, — согласилась Лиша, целуя старуху в щеку, — ты могла бы рубить лес вместе с лесорубами. — Она засмеялась над гримасой, которую скорчила целительница, и начала варить кашу.

Годы их совместной жизни не смягчили суровый нрав Бруны, однако теперь Лиша редко обращала на это внимания, слыша лишь привязанность за привычным брюзжанием старухи и отвечая ей добрыми словами.

— Ты рано сегодня пошла на сбор трав, — заметила Бруна во время еды. — В воздухе еще пахнет демонами.

— Но в саду уже царит аромат цветов, — отвечала Лиша, которая и дом украсила нежно пахнущими бутонами.

— Не уходи от темы разговора, — велела ей Бруна.

— Вчера вечером прибыл Вестник, — сообщила Лиша. — Я слышала звук рога.

— Перед самым закатом солнца, — пробормотала Бруна. — Какое безрассудство. — Она плюнула на пол.

— Бруна! — стала выговаривать ей Лиша. — Я ведь просила тебя не плеваться в доме.

Карга взглянула на нее и прищурилась.

— Ты говорила мне, что это мой дом, и я могу плевать, где хочу.

Лиша нахмурилась.

— По-моему, я говорила нечто другое, — задумчиво промолвила она.

— Не старайся казаться умнее, чем ты есть на самом деле, — сказала Бруна, потягивая чай.

Лиша открыла рот, изображая возмущение, однако она и не такое слышала от старухи. Бруна говорила то, что хотела, и никто не мог ее переубедить.

— Так, значит, Вестник разбудил тебя в такую рань, — заметила Бруна. — Надеюсь, он красавчик? Как его зовут? Тот самый, который строит тебе глазки?

Лиша криво улыбнулась.

— У него волчьи глаза.

— И это неплохо! — прокудахтала старуха, ударяя Лишу по колену.

Девушка покачала головой, встала и начала убирать со стола.

— Как его зовут?

— Ты ошибаешься, — отнекивалась Лиша.

— Я слишком стара, чтобы слушать твои выкрутасы. Назови мне его имя.

— Марик, — ответила Лиша, округляя глаза.

— Может быть, стоит заварить яблоневый чай к визиту юного Марика? — спросила целительница.

— Разве только об этом и думают люди? — протестовала Лиша. — Мне нравится разговаривать с ним, вот и все.