Олег Микулов - Закон крови

– Колдуны ведь и молодые бывают. Думаю, у нас будет кому взять на себя этот труд.

Донго понял намек, но печально покачал головой:

– Великий вождь! Я бы очень хотел стать колдуном, но наш могучий Колдун еще даже не начал меня наставлять по-настоящему… Но все равно: если он будет оставлен здесь, Донго его не покинет!

(Да. У Колдуна будет верный ученик… если только будет!)

– А что скажет Йом? И Вуула мне хотелось бы услышать.

Йом заговорил, осторожно подбирая слова:

– Дрого, послушай своего брата. Наш вождь и отец прав: новая тропа тяжела, и не годится вставать на нее разобщенными. Мы уходим лишь потому, что в нашей общине был нарушен Закон крови… И беды пришли! Только один из нас нарушил этот закон, а уходим все! Но ведь Колдун – виновнее других, это ясно…

(Похоже, Вуул думает так же.)

Дрого почти перебил своего брата:

– А в чем Колдун виновнее остальных? Уж не в том ли, о чем эта старая карга болтает? Не верю! Не мог он порчу на своего наводить! Узнать нужно хотя бы, в чем его действительная вина, если только она и впрямь есть, а не такая же, как у любого из нас А то что же? Еще Нагу-несмышленыш об этой Йаге слова доброго не слышал, а теперь из-за ее языка… Не одного Колдуна – себя самих, Род наш сгубить можем!

Айя ни за что не позволила бы себе вмешаться в мужской разговор, но тому, кто прожил с ней всю жизнь, и слов не надо. Арго видел: жена думает так же или почти так же, как их сын, Дрого… Молод, запальчив, но умеет постоять за то, что считает верным! Что ж, это неплохо, если только…

Арго решительно хлопнул ладонями по коленям, прекращая спор:

– Что ж, Дрого, сын мой, в одном ты прав: не узнав обо всем, не выслушав самого Колдуна, нельзя говорить последнее слово. У нас уже начался было такой разговор, да долгая ночь прервала… Пойду прямо сейчас в его жилище. Потом решать буду. Но только… – Арго невесело усмехнулся, – не обессудь, если решение мое тебе не по нраву придется. Боюсь, так оно и будет; твой брат прав: на новую тропу нужно вступать без раздоров!

Уже покинув жилище и как бы вспомнив, Арго посмотрел на молодых охотников и спросил, ни к кому в отдельности не обращаясь:

– Кто все же новости в стойбище принес первым? Каймо?

Вуул молча кивнул. Арго усмехнулся. Нет преступления в том, что взрослый мужчина явится на Большой Совет – даже незваным. Так делают многие – молодые. И даже гордятся своим «молодечеством». Но для серьезного мужчины от такого поступка разит неизжитым мальчишеством.

– Мог бы и не прятаться, никто бы его гнать не стал… Впрочем, тогда пришлось бы со всеми возвращаться…

Вождь шел сквозь плач, сквозь женские вопли и причитания, через все стойбище, за его пределы, туда, где стояло жилище Колдуна, одновременно притягивающее и отталкивающее. Сегодня ни оно, ни сам Колдун не манили никого из общинников. Не манили они и вождя – если бы он мог, он бы и шагу не сделал в этом направлении. Но требовалось решить… Требовалось? А разве решение уже не ясно?.. Нет, не ясно! Вопли баб, плач детишек значили мало, почти ничего. Да, многие охотники (многие?! почти все!) боятся и не любят Колдуна, даже те, кто обязан ему жизнью – как Йом… Старый Гор тоже его не любит; может быть, еще больше, чем молодые… А теперь это уже ненависть – справедливая, нет ли, но ненависть… И все же сын его, Дрого, против, и Донго против, да и жена его, Айя-лебедушка (вождь невольно улыбнулся: старая лебедушка), – молчит…

Жилище Колдуна. Древнее, замшелое, как он сам.

– Колдун! Я у твоего дома.

– Входи, вождь.

Внутри было все как несколько дней назад. Лежанка, покрытая той же шкурой; очаг (только дым какой-то едкий!). Старый Колдун, казалось, только что купался в этом дыму. Глаза его слезились.

– Мир тебе, вождь. Я ждал.

– Ты видишь: тебя обвиняют открыто. И должно быть, знаешь, чего требуют.

– Знаю.

Молчание. Колдун окунул руки в дым очага и потер ладони:

– Вождь, мои обвинители… ошибаются. Но это – не важно.

– Я верю: ты не давал ему любовный корень для приворота. Но почему ты не помог ему избавиться от наваждения?

Колдун улыбнулся:

– Вождь, я бы не смог дать это зелье кому бы то ни было и для чего бы то ни было, даже если бы очень хотел. Любовного корня нет!

Сказанное было так нелепо, что вождь даже не удивился.

– Да, да, его нет… Ты не понимаешь?

– Не понимаю.

– А все очень просто. Послушай, вождь. Я могу многое… Наверное, больше, чем думаешь даже ты. И знаю многое. Никому бы этого не знать! Но любовного корня – нет!

– Но даже я…

– А что – ты? Да, ты собираешь духов на празднества, ты просишь их помочь, и они помогают. Но кого и о чем ты просишь?

– Кого? Тех, кто мне был поручен. О чем? О любви и соединении.

– Вспомни, пойми: ты просишь духов открыть глаза тем, кто уже связан . Соединить уже соединенных. И они охотно помогают. Но, вождь, поверь: все твои духи бессильны отвратить сердце молодого охотника от той, кому оно принадлежит изначально. И бессильны отдать его сердце другой.

– Может быть. Но ты…

– А что – я? Я могу дать любовную силу даже старому Гору, да так, что и молодая застонет. Или отнять ее даже у молодого, хоть бы у сына твоего, Йома, так что и самые красивые девушки всех трех Родов его не возбудят… Ну и что? Полюбит ли от этого Гор хоть кого-нибудь? Разлюбит ли Йом свою Нагу?.. Вождь, есть две силы, два духа: Эйос и Аймос . Первый – веселый, любит человеческий смех и детей любит. Его можно призвать, можно попросить. О многом, в том числе соединить не связанных . Его помощники служат и тебе. Второй – мрачный и одинокий, звать его бесполезно, просить – тем более. Он не служит ни радости, ни горю. Он не соединяет тела, он связывает душу . Тот, на кого упал его взгляд, может стать и самым счастливым… Но чаще всего он делается самым несчастным. Отвести этот взгляд невозможно!

– Он…

– Вождь, сегодня можно называть имена. Сегодня худшего не будет.

– Хорошо. Мал в самом деле приходил к тебе? Зачем?

– Да. Приходил. Просил приворожить или отворожить твою дочь. Дать любовный корень . Я сказал то же, что и тебе говорю: этого зелья нет.

– Но ты бы мог…

– Что? Отвести его взгляд? Сделать так, чтобы его потянуло к Наве? Или к кому-нибудь еще? Да, мог бы. Но это ничего бы не изменило, ничему бы не помогло. Такая мара быстро проходит. Стало бы только хуже. Я сказал ему и об этом.

– Хуже? – Вождь горько усмехнулся.

– Да. Хуже. Хуже всегда может быть, если не сразу, то потом… Был бы ты рад похоронить вместе с Айрис – Дрого? Погибнуть самому, уступив свое место Малу? Тем бы все и кончилось, женись он сейчас на другой по моему привороту. На той, кого бы он возненавидел тем быстрее, чем глубже запала в его сердце твоя дочь, Айрис. Она гнездилась там очень глубоко и очень долго. Только он сам, по своей собственной воле мог изгнать ее оттуда. Или… или хотя бы утишить. Не захотел… Нет, мое колдовство только бы усилило Аймос. Победить этого духа, пересилить его силу можно лишь самому. В одиночку. Без колдовства… Я говорил об этом Малу, но он не понял. Не захотел понять. И я его выгнал.