Олег Микулов - Закон крови

Мучительно хотелось пить. Колдун, постаревший и жалкий, заковылял в темноту и тут же вернулся с кожаной баклагой. Жадно сделал три глотка и протянул вождю:

– Пей. Не волнуйся: тебя это ни к чему не обяжет. Я останусь. Ваш путь тяжел, конец не ясен. Нужно, чтобы люди тебе верили. Я не боюсь. Я останусь сам.

Помедлив, вождь приложился к отверстию. Не вода. Что-то горчащее.

– Колдун, почему тебя так не любят? – Вождь и сам удивился, когда с его губ сорвался этот мучивший с детства вопрос. – Из-за твоего наставника?

Колдун помолчал.

– Да. И это тоже.

– Не хочешь – не говори. Главное я уже знаю.

– Нет, главного ты не знаешь. И никто не знает. Я хотел сказать еще тогда, помнишь? Скажу сегодня. Ты Должен знать все.

Огонь в очаге едва тлел, почти умирал. Колдун покормил его хворостом, добавил две ветви потолще. Приложился к баклаге сам, передал ее гостю. И начал.

– Тебя тогда еще вовсе не было, Арго, даже малыша Мииту еще не было. Отец твой еще ползал, а не ходил. А я – был. Еще не мужчина, но и не ползунчик. И старый Хорру меня заметил.

Вождь, пугали ли тебя – мной? Может быть, не знаю. Но знаю: пугай не пугай, а дети ко мне льнут. А мы боялись Хорру больше, чем вурра . Все боялись. Он не советовал, он правил, хотя и не был вождем.

Он пришел в наше жилище и сказал, указывая на меня, несмышленыша: «Пойдет со мной!» Мать заплакала. А отец сказал: «Пойдем к вождю!» А что – вождь? Не было у нас вождя…

Они оба умерли в один год. Отец погиб во время Большой охоты – лошади стоптали. А мать и сестренка умерли от хонки – лихорадки. Хорру лечил . Да не вылечил. А я – не заболел.

Я жил в соседнем жилище, да не долго. Когда Хорру пришел вновь, меня отдали без возражений. А как иначе? Все мы – дети Великого Мамонта, но у них-то были свои дети. И они хотели жить.

Хорру был великий колдун. Великий. И он передал мне все. Бил меня? Да, бил. Но передал – все … Вождь, ты знаешь, что такое Посвящение охотников. Но ты не знаешь, что такое наше Посвящение. А я прошел не одно…

Да, Хорру передал мне все… Хотя и не все объяснил. И умирая, обнимал мои колени и в слезах умолял, чтобы я пошел его путем. Но я не хотел. Да и не мог.

Когда настал его час, я пошел вместе с ним, как должно. Но… Вождь, как он умирал! И ты, и я – мы знаем, что такое смерть, видели ее не раз. Но тут… Мы пришли в ложбину, которую он сам выбрал. И он мучился три дня, – может, и больше, не знаю. Это я выдержал только три дня подле него. Он катался, он выл, он грыз землю и прошлогодние листья. И он умолял меня сделать то, чему он меня научил. Занять его место . А я – не мог.

Вождь спросил:

– Это была Проклятая ложбина?

Колдун кивнул.

– Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – продолжил Колдун. – Почему ученик не принял духов наставника, хотя обязан был это сделать? Почему он оказался таким неблагодарным? Подожди. Послушай.

Ты знаешь, мы и сейчас с Родом детей Куницы не очень-то близки. Не враждуем, но почти не общаемся… Разве что я – с их молодым колдуном. Но и то совсем недавно. А остальные… Сколько браков с ними было заключено на твоей памяти? Два? Или три? Не больше. Они меняют нам хороший кремень, – это почти все, что мы о них знаем. Ну вот. А при Хорру и этого не было. Ни обмена, ни совместной охоты, ни праздников – ничего. Будто мы и не соседи… У них был свой колдун – наставник теперешнего, молодого, – и Хорру его ненавидел. Почему? Не знаю, только ненавидел люто…

Вождь! – Казалось, Колдун вдруг заговорил о другом. – Я знаю, ты никогда не пытался навести порчу. А другие – пытались. И на нас наводили. Я защищал, – это не сложно… Но только однажды я видел настоящую порчу. И настоящую защиту.

Молчание. Низкое пламя в очаге горело ровно, неторопливо обгладывало предложенную пищу. Колдун неожиданно спросил:

– Ты помнишь, как Хорру исцелил тебя?

Да. Еще бы! Маленький Мииту, только-только переставший быть ползунчиком , горел в объятиях страшной хонки; он уже вступал в другой мир, когда в их жилище появился Хорру, и лишь затем, чтобы вернуть его с полпути… Колдун, казалось, прочитал мысли вождя.

– Да, да. Тогда малыш Мииту ушел очень далеко. Не знаю, смог ли бы я вернуть его из такой дали даже сейчас. А Хорру – смог. И не его одного. Я был тогда как Дрого, только прошел не одно, а уже два Посвящения.

В тот день Хорру спас троих – от хонки! И не взял ничего: ни мяса, ни шкуры, ни плаща! Я сперва и не понимал – почему? Так на него непохоже… А он готовился. Своих призвать готовился и удар нанести… Слышал ли мудрый вождь, чтобы так готовились навести порчу? А мы еще и не ели ничего целых три дня. И еще три дня.

Да. Колдун тогда был юн и глуп, хотя и два Посвящения прошел. Он радовался удивленным взглядам, преисполненным самой горячей, самой искренней благодарности, несмелым улыбкам. И он думал: Великий Хорру тоже этому рад! Он понял, он стал другим!..

– Наставник, – робко заговорил наивный мальчик, – как все же хорошо делать доброе! Правда?

Нет, его наставник даже не разозлился – расхохотался:

– «Доброе!» «Злое!» «Свет!» «Тьма!» Забудь все эти глупости, если хочешь быть мудрым. И могучим! Это разделение – для глупцов. А в Мире – все едино, как едины ты и твоя тень на тропе. Отчего она? От света! «Добро!» «Зло!..» Добро тебе – зло другому, и наоборот… Скоро ты поймешь, ради чего я сегодня делал «добро».

– Потом… Да, странной была наша подготовка к порче, но само действо было еще более странным. И страшным.

Колдуну было все труднее говорить. Казалось, он старел на глазах.

– Была ночь, когда Одноглазая пялится вовсю. Все знают: хочешь навредить – подберись к своей жертве как можно ближе! Ну а мы не на юг пошли, не к стойбищу детей Куницы. Совсем в другую сторону – туда, где теперь наши северяне живут. Те, что сегодня ушли с Большого Совета. Тогда, в те годы, лишь одна маленькая община детей Серой Совы там и жила. Я думал: у Хорру там враг. Или за плату работает… Оказалось – нет!

Мы пришли к Большой воде, к тем камням, что хранят несъедобные раковины . Хорру показал место и сказал: «Копай!» И я выкопал… Это была берестяная коробка – вроде тех, в которых женщины хранят иглы и нашивки. Только там были листья. Хорру сказал, чтобы я встал спиной к Одноглазой, достал то, что было в листьях, и передал ему…

Колдун хлебнул из баклаги.

– Там была кость. Длинная, заостренная. Только… только это была совсем не кость! Когда я ее взял в руку, то почувствовал: она живая! Как… как напряженный член. Только в ней было не семя, а Зло . Я чувствовал, какая она злая! Она была готова ужалить меня, но не могла… Меня всего трясло, когда я передавал Хорру эту штуку, – а ведь я прошел два Посвящения! Хорру схватил ее, привязал какую-то веревку – кажется, из волос, – конец ее закопал в песок, а кость направил острием в сторону стойбища детей Куницы. И запел.