Мышь88 - Гарри Поттер и Зеленые Топи

«Кирпич надежнее волшебной палочки: он не дает осечек!»

[right](Рон Уизли)

Звон будильника, который разбивают одним ударом, раздался в тишине, что‑то взорвалось, где‑то в щепки разлетелась входная дверь… Самое что ни на есть нормальное утро в лучшей школе авроров всех времен и народов Фульменгард. Шесть утра.

Рон Уизли мощным усилием прикончил будильник и преспокойно заснул опять. На соседней кровати металась во сне местная знаменитость со шрамом в виде молнии на лбу. Шрам горел беспощадным огнем, и Гарри никак не мог понять, спит он или нет. В любом случае, ничего хорошего ему не снилось: Азкабан с дементорами, зеленый свет, инферналы и т. д. Необъяснимым образом во всем этом бессознательном хаосе умудрился несколько раз мелькнуть меч Гриффиндора. Но самым непостижимым сновидением была пещера: огромная, с высоким потолком, мокрая и пугающая. Шрам разрывало болью, Гарри схватился за лоб, проснулся, понял, что шрам действительно горел, и его охватил ужас. «Показалось, показалось, показалось…» Боль постепенно утихла, и Гарри, вскочив, направился в ванную, где сунул голову под холодную воду. Тревога не уходила. Вытерев лицо и руки, он вернулся в спальню, чтобы разбудить Рона. Это оказалось весьма нелегкой задачей, так как приятель пинал его ногами и бормотал что‑то невразумительное. Наконец Гарри оставил его в покое, понимая, что тот был законченным соней, и сделать с этим ничего было нельзя. Все же проспать занятия Рону не удалось: пришла Гермиона и, без промедления наставив на него волшебную палочку, произнесла: «Агуаменти!» Гарри мрачно посмотрел на нее, но не возразил: она наверняка пребывала в плохом настроении. Рон подпрыгнул, выплюнул воду и начал ругаться. Его лексикон был значительно обогащен в новой школе, к тому же во время каникул он проводил массу времени с Фредом и Джорджем. Гермиона смерила его презрительным взглядом, поприветствовала уже одевшегося Гарри и покинула спальню. Рону пришлось заткнуться: в ссорах с Гермионой он почему‑то всегда проигрывал, хотя Гарри этому совершенно не удивлялся.

После того как Рон собрался, они вдвоем пошли завтракать, а потом на трансфигурацию, которая неожиданно стала любимым предметом Рона. И это несмотря на то, что здесь она была на порядок сложнее, чем в Хогвартсе. В Фульменгарде Рон чувствовал себя значительно увереннее, и теперь именно он подбадривал Гарри, когда тот не справлялся с объемом работы. Гарри лучше всего давались, разумеется, защита от Темных Искусств и зельеварение. Что касается Гермионы, ей давалось и нравилось абсолютно все, что тоже было понятно. Хотя у троицы теперь было довольно много времени для самостоятельных занятий, сокращенные уроки были очень информативными и требовали от них полной сосредоточенности.

Гарри нравился Фульменгард. В нем не было такой роскоши, как в Хогвартсе, но там это чувствовалось излишним. Простая планировка, чистые просторные классы, скромная мебель, строгая дисциплина — все это создавало некую новую атмосферу, к которой просто следовало привыкнуть, и больше ничего. Однако самым главным для Гарри и Рона была огромная площадка для квиддича. Всю первую неделю Гарри только и думал, что о первом полете над школой, он и в самом деле остался у него в памяти надолго. Рона взяли вратарем в команду первого курса, потому что предыдущий вратарь перешел на второй курс и, что было еще важнее, перевелся на другое отделение. У каждого отделения была своя команда, и она же делилась еще на курсы. Впрочем, первокурсники частенько оказывались именно вратарями. Гарри не повезло: у команды его специальности уже был свой хороший ловец. Рон, возмутившись до глубины души, хотел было оставить квиддич, но Гарри убедил его не делать этого и добавил как можно более непринужденным тоном, что его, может быть, возьмут запасным игроком. Конечно, неудача сильно его огорчила, но у него не было времени долго размышлять на эту тему: он очень прилежно учился и не пропускал при этом ни одной тренировки. По вечерам он садился на метлу и летал вокруг территории Фульменгарда. Вид открывался потрясающий: низкое школьное здание с двумя симпатичными башенками и гордым флагом на центральной башне, на котором изображен британский флаг и какой‑то алхимический символ, дальше — почти всегда тихое море, сверкающее, сине–зеленое, успокаивающее. Гермиона не выносила море: у нее была морская болезнь. Гарри никогда не плавал, поэтому не был уверен, что у него ее не было, но море почему‑то казалось ему заслуживающим доверия. К тому же с моря постоянно дули муссоны, которые приносили с собой различные запахи: в основном запах свободы и приключений.

Профессора в Фульменгарде были людьми суровыми. Их отношение к студентам разительно отличалось от того, к которому привыкли студенты Хогвартса, к примеру. Оно было каким‑то отчужденным, и невозможно было даже вообразить себе доверительный разговор за чашечкой чая ни с одним из них. Гарри это вполне устраивало, он мог спокойно работать и не беспокоиться о том, что кто‑нибудь в следующую минуту начнет лезть ему в душу. Он уже делал определенные успехи, налегая на свои любимые предметы, и не собирался останавливаться на достигнутом. Уже сейчас он видел перед собой далеко идущие перспективы. Ему стало слегка не по себе, когда он усвоил цель обучения во всех деталях, но это, как ни странно, пробудило в нем настоящий спортивный энтузиазм. Это несказанно обрадовало Гермиону, у которой было мало поводов, чтобы радоваться успехам Рона: у того в голове были только квиддич и магазин Фреда и Джорджа, и иногда трансфигурация, при стопроцентном оптимизме в учебе. Время от времени он гулял с Гермионой, но ей этого явно не хватало, и Гарри мог только надеяться, что их отношения скоро нормализуются.

Джинни писала ему каждые три дня. Гарри скрупулезно писал ответы, но его чрезвычайно интересовал вопрос, откуда она черпала столько информации. У него была шальная мысль не писать две недели совсем, а потом прислать ей супердлинное письмо, написанное, скажем, на простыне. Гермиона идею не одобрила, заявив, что Джинни вряд ли оценит такую шутку. Гарри согласился, но в душе подумал, что в определенном случае эта затея еще может пригодиться. Он не жаловался на подобные проявления Джинни, но он еще никому не писал так часто. По выходным они встречались в Хогсмиде, если у него не было горы домашних заданий или тренировки по квиддичу. Башни Хогвартса практически не изменились, многие были уже полностью достроены. Полюбовавшись на них, они обыкновенно шли к Аберфорту, где встречали кучу одноклассников и общались порой до поздней ночи. Там же часто заседал Хагрид, он приносил торты собственного приготовления и печально известные кексы, которые никто, кроме него, не ел, и погружался в длинные воспоминания, состоящие из правды и вымысла. Это создавало в старом трактире особый уют, и Гарри навещал это место в последнем месяце лета постоянно. Вечеринка по поводу его дня рождения 31 июля прошла отменно: вся волшебная деревня гудела до утра.