black__tiger - Зеркало иллюзий

— А знаешь, я ему тоже завидовал.

— Ты? А ты разве это умеешь?

— По–хорошему — почему бы и нет? Я и тебе завидую.

— Мне‑то за что?

— За то, что ты нормальный, и за то, что способен помочь чужой ненормальности.

— Ну, с ненормальностью — это ты перехватил…

— Мы оба знаем, что это правда. Можно обманывать других, но врать самому себе — последнее дело. Ты же сам мне это говорил. А Поттеру позавидовать сам Мерлин велел: и учится блестяще…

— Не он один, — Снейпу, не удалось задавить обиду.

— И летает как скопа, и звезда квиддича…

Люпин перечислял спокойно, отчего Снейп завелся еще больше:

— А квиддичу с чего завидовать? Просто игра, в которой того и гляди башку снесут, если не поостережешься. Дешевая популярность…

— А ты себе тоже не ври, — посоветовал Люпин. — Квиддич — это не только игра. Отличников много: и ты, и Лили, и Сириус… Но учишься ты для себя. А играешь — за что‑то большее. Это не просто популярность, это — статус. Этому — стоит позавидовать.

— Вы‑то ведь не завидуете!

— А для нас важнее другой статус: не звезда, не отличник, а друг.

…Лили была зла. Ох, как она была зла! На себя. На условие, так невовремя пришедшее ей в голову — а казалось: так кстати… На Поттера, который за первый же месяц шестого курса реально ее ДОСТАЛ! Но кто мог подумать, что он примет дурацкое условие всерьез? И кто мог поверить, что у него — получится?

Пришлось поверить; и не словам Поттера — собственным глазам: вон, сидят… голубки!

Но особенно Лили злилась на Снейпа. От одной мысли о нем ей делалось плохо. Как он посмел так ее подвести?! Мало того, что за целое лето не нашел времени помириться, так теперь еще и проигрывай из‑за него? Ну, нет… не выйдет!

Лили решительно встала и направилась к угловому столику. Джеймс плелся за ней с таким видом, будто провалил двенадцать СОВ из двенадцати возможных.

— Что ей не понравилось? — испуганно прошептал Петтигрю.

— Я же предлагал, чтобы разговаривал Сев, – огорчился Люпин.

Блэк смешно сморщил нос:

— Ты же знаешь, что с ним ОНА не захотела!

Поттер расстроенно плюхнулся на зарезервированный для него стул. Блэк тут же вскочил и галантно придвинул Лили свой; Эванс проигнорировала галантность и долгую минуту сверху вниз рассматривала четверку — то есть уже пятерку — с высоты своего не слишком внушительного роста и непоколебимых принципов.

Питер под ее взглядом съехал на самый краешек стула; будь собакой он, а не Блэк — еще и уши бы прижал. Блэк, воспользовавшись затишьем, огляделся, не обнаружил ни одного свободного места за столиками и недолго думая призвал табурет из‑за барной стойки.

— Значит, мальчики благородно предоставили мне право выбирать? — осведомилась Лили. — Между вами двумя? Как будто на свете больше никого не существует? – каждое слово источало яд; Шляпа, должно быть, сошла с ума, когда распределила Эванс в Гриффиндор.

— Э–э–э… Эванс… — Блэк подергал ее за рукав мантии. — Садись. Ты привлекаешь внимание.

— Да неужели? — Лили тряхнула рыжей гривой, прищурила глаза; из‑под ресниц били зеленые молнии. — Не больше, чем ты со своей табуреткой!

— Я привлекал бы куда больше внимания, если бы сидел на полу! Не отвлекайся, Эванс.

Лили вернулась к теме:

— Друзья, значит?

Сириус снова перебил:

— Говори тише, Эванс.

А Ремус добавил:

— Пожалуйста!.. — подразумевая не только громкость. Он — единственный из всех — понял.

— Думаете, легко отделались? — Лили присела, наконец, за столик и словно только сейчас увидела слизеринца.

— Боюсь, ты не все знаешь, Сев. Вряд ли они тебе сказали.

— Что именно? — Снейп не изменился в лице.

— Что я согласилась общаться с Поттером только в том случае, если ты подружишься с Мародерами.

Лили испытующе смотрела на слизеринца, тот опустил голову и уставился на свое пиво. Тогда она перевела сердитый взгляд на гриффиндорца:

— Расскажи мне сегодня вечером, Бард Поттер, чертов Джеймс Бидль, сказочку о том, что вы выполнили мое условие! – и выскочила из‑за стола.

— Ты!.. – рванулся за ней вслед Поттер. – Ты сама мне будешь сказки рассказывать! Шехерезада!

Блэк поймал его за мантию, дернул обратно и отсалютовал бутылкой:

— За ваше счастье, Джей!

Джеймс оторвал, наконец, взгляд от хлопнувшей двери.

— К Годрику все! К Салазару! К Мерлину! Ну да, было, БЫЛО оно, это условие. Но потом‑то все стало по–другому!

— Не знаю, как насчет Мерлина, — рассудительно заметил Люпин, — а я не смогу делать вид, будто тех дней не было.

А Блэк усмехнулся:

— Снейп, если разобраться – ты классный. А я разобрался.

Снейп поднял, наконец, голову. Скулы алели, как от пощечин.

— То есть вы хотите сказать, что все это время вы таким диким образом добивались… — голос понижался и к концу фразы сделался почти неразличим, последние слова угадались по губам: — Того, чего добились?

И взорвался. Но, не забывая об осторожности, взорвался истерическим полушепотом:

— Идиоты! Салазар по вам плачет, безмозглые гриффиндорские идиоты! А как насчет просто подойти и сказать: “Давай дружить?”

— Да какое там “если”! Или мы оба не помним, как очаровательно ты алела, когда я заговаривал о своих врагах? Или ты думала, что я не замечу краски на твоих щеках – а если замечу, то не пойму, чем она вызвана? Другой – может быть… но я‑то не забыл, как сам мучительно краснел в десять лет при первом знакомстве. Или ты надеялась списать свой румянец на ветер с востока?

А когда ты соглашалась: “Да, мы друзья”, – но так и не смогла заставить себя выговорить “лучшие”?

И то, что сейчас ты заступаешься за одного, а смотришь – на другого…

“Благодари Эванс!”, ага…

А любовь НИКОГДА не рождается из благодарности. От благодарности она гибнет – и цветущая, и новорожденная, и не успевшая родиться. Как при маггловском аборте. Откуда я знаю про это? Оттуда: папаша, наверное, тысячу раз вслух пожалел о том, что мама не сделала этого со своим выродком. Со мной.

Нерожденная любовь гибнет у меня на глазах, ослепленных злобой на моих врагов, на всех гриффиндорцев – на ВСЕХ, я сказал!! – и на тебя тоже, потому что ты была свидетельницей, потому что ты вмешалась – Мерлин, кто просил тебя вмешиваться? Зачем?!!

Я знаю, зачем – и от этого багровый туман перед глазами сгущается еще сильнее.

По той же причине, по которой ты краснела при упоминании ненавистного имени.

— Мне не нужна помощь… от паршивых грязнокровок!

Ну, вот и все.