Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

— Но призрак не мог бы наложить заклятие без палочки, — возразил Генри.

— Не знаю… Смог же изнасиловать девушку… Но он действительно не применял непростительных проклятий здесь — иначе уже прибыли бы из Министерства.

— Может, эта Пригарова — не маггла?

— Маггла. Я говорила с ней раньше, я читала ее мысли. Опять же. Неспроста эти очки. И синяк — просто прикрытие. Она сняла их на полминуты — и думала в это время, глядя мне в глаза, о том, что я не должна видеть ее в таком виде и о том, что она и правда видела призрак. Медленно так думала… Она знала, что я читаю ее мысли. Точнее, нет. Нельзя знать — и так спокойно думать то, что следует. Такое возможно только под Империусом. Всё четко по команде: снять очки, смотреть в глаза, думать определенный текст, надеть очки.

— Это двести лет просидевший в подвале граф петровских времен такой чудесный план с солнечными очками разработал?

— И не только с очками, — кивнула Гермиона, — еще диктофон. Она включила его заранее. Убей она меня и случись с ней что‑то — а, я думаю, с ней бы что‑то случилось — ты смог бы узнать из записи ее бредовую историю с призраком.

— И обвинить графа, — кивнул Генри.

Гермиона согласно качнула головой.

— Но мы, возможно, с тобой просто заигрались в детективов и недооцениваем возможности былой аристократии. Предлагаю для начала всё же допросить основного подозреваемого.

— Допросим. Если он существует.

* * *

Ночь выдалась теплая и безветренная, правда, было очень светло. Брат Гавриил, встретивший их у ворот, всё время причитал, вздыхал и крестился.

— Господь накажет меня за эти бесовские обряды, — бубнил он, провожая супругов к кладбищу, — и за ложь братьям моим.

— Ваша ложь — во благо, — заметил ему Генри. — Да и вы сами приняли решение избавиться от призрака.

— О, лорд Генри, вам так просто говорить — а я разрываюсь на части! Понимаю, что граф Серж — зло, что нужно спасти святую землю. Потому и позвал вас, потому помогаю вам. А вместе с тем — что делаю я сам? Способствую языческим обрядам на святой земле монастыря!

— Какие же они языческие? — возразила Гермиона. — Обряд впервые сотворен католическим священником. Он, знаете ли, хотел допросить…

— О, леди Саузвильт, прошу вас, не говорите мне этого! — взмолился старый монах. — Уж проводите поскорее свои богопротивные ритуалы. И, Христом Богом молю, не околдовывайте моих братьев!

— Последнее — в ваших руках, — прервал его Генри. — Если никто не увидит нас, значит, никто и не будет околдован.

— Дай Бог, мистер Саузвильт, дай то Бог…

* * *

О, дух неприкаянный, призрак мятежный,

Где бродишь по бренной земле?

Мы круг начертали, под ним –

Прах священный, могила, родная тебе.

Пропитует землю магический символ,

Сквозь камень надгробной плиты,

Коснется останков волшебное зелье –

Велит дух бессмертный найти.

Где б в мире ты ни был,

Куда б не забрался,

Коль ходишь по бренной земле,

Земле, с каковою так и не расстался –

Взываем явиться к тебе.

Клянем погребённого в хладной могиле,

Мятежного духа: приди!

Великая сила царит меж живыми –

Тебе от нее не уйти.

Ты в царствие нашем, хоть здесь не хозяин,

Не гость: погребен и отпет.

Зачем на земле ты остался, несчастный?

Дай магам достойный ответ!

Да ложь не отверзет твои роковые

Уста, что истлели в земле.

Восстань из могилы, предстань пред живыми –

Им ты подчинен на земле!

Могила, в которой обрели новый приют останки графа Сержа Кривостанова, осветилась изнутри. Вспыхнула зеленовато–серебристым светом начертанная вокруг нее на земле линия, за краями которой стояли Генри и Гермиона. Из‑под могильной плиты подул ледяной ветер, отчетливо запахло сырой землей.

Вот из каменного надгробья поднялась фигура: сначала будто бы села, потом встала на ноги. Теперь на постаменте, аккурат на старательно выведенном Гермионой магическом знаке, стоял высокий, полупрозрачный мужчина. Это был именно тот человек, которого наследница Темного Лорда видела в воспоминаниях Павла Марина.

Высокий, бледный, в старинной аристократической одежде времен Петра Великого. Лицо вытянутое, подбородок острый, нос длинный и заостренный, чем‑то напоминающий вороний клюв; лоб высокий, над губой аккуратные щеточки усов, черные волосы спадают чуть ниже плеч.

Ярость на тонких губах быстро сменила саркастическая улыбка. Граф Кривостанов величественно скрестил руки на груди и воззрился на своих визави сверху с постамента, окруженный вздрагивающим туманом чар.

— Мое почтение, Сиятельный Граф! — галантно поклонился Генри, когда ритуал призыва был завершен. — Доброй вам ночи. Лорд Генри Саузвильт, — представился он, — леди Саузвильт. — Гермиона, в свою очередь, сделала книксен. — Отдел обеспечения магического правопорядка. Позвольте задать вам несколько вопросов.

— Чем обязан, милорд? — после короткой паузы осведомился призрак учтиво, хотя Гермиона явственно видела в его прищуренных глазах насмешку. — Леди, — дух поклонился молодой женщине.

— Ваше Сиятельство, вынужден сообщить вам, что вы подозреваетесь в нарушении магической безопасности, нападении на магглов, манипуляциях с их сознанием, доведении до убийства, покушении на сотрудников магического правопорядка и непосредственном убийстве магглов: Марии Александровой и Евгения Гранова, — бесстрастно перечислил Генри. — Нам необходимо задать вам несколько вопросов.

— К вашим услугам, — невозмутимо кивнул граф.

— Вы — граф Сергей Кривостанов, 1647–го года рождения, 1693–го года смерти, при жизни владелец имения Еловые Сосны, волшебник?

Призрак склонил голову.

— 1694–го года смерти, Ваша Светлость, — поправил он, и в высокомерном взгляде появился интерес. Уголок губ приподнялся в созерцательной усмешке.

— Назовите причину вашей гибели, пожалуйста, — продолжал Генри.

В глазах призрака тенью промелькнула ярость, но он всем своим видом выражал высокомерие и учтивость.

— Истощение, — холодно сказал дух после солидной паузы, глядя на Генри, а потом перевел взгляд на его спутницу.

— Как это произошло? — невозмутимо продолжал волшебник.

— Мы повздорили с дочерью, — медленно, подбирая слова, сообщил граф Серж. — Ей удалось наложить на меня парализующее проклятье. После этого она замуровала мое тело в подвалах родового замка.

— Графиня Ребекка использовала только названное проклятье? — уточнил Генри.

— Нет, милорд. Моя дочь использовала много проклятий той ночью. Она замуровала мой дух еще при жизни в стенах склепа, которым стало для меня подземелье. Я не мог ни покинуть его, когда тело умрет, ни отправиться дальше.