Ночная Всадница - Дочь Волдеморта

— Твои поиски будут мне стоить не одной невзначай измененной судьбы, — рассеянно сказала Амаранта, глядя вперед на карту и задумчиво подперев рукой голову. — Тянешь из меня слишком много энергии. Не думаю, что получится сколько‑нибудь точно определить радиус в ближайшее время.

— Не говори глупости, — бодро прервала Гермиона, — ты выглядишь куда румянее, чем была утром!

— Кровь с молоком, — хмыкнула Амаранта. — Чем направлять‑то будем?

— Беломоритом, — объявила Гермиона, извлекая из кармана серо–голубой продолговатый камушек, заключенный в тонкую серебряную цепь, — он усиливает дар ясновиденья. — Она еще порылась в складках мантии и извлекла на свет кусок пергамента, начав с вдохновением читать вслух: — «Беломорит является, как и лабрадор, камнем гиперборейцев и соединяет своего владельца с прошлым, учит делать правильные выводы и принимать ответственные решения. Даже у магглов он — талисман историков, археологов, антропологов, то есть всех, так или иначе стремящихся постигнуть прошлое. Камень учит делать правильные прогнозы. Беломорит является оберегом от темных сил, недоброжелателей, стремящихся нарушить ход строя жизни, выбранного человеком. Он также дает пророческие сны, но полезен только тем, кто уже какое‑то время работал с грезами и знает некоторые таинственные и энергетически насыщенные процессы, происходящие в иной, «сонной», реальности. — Гермиона перевела дух. — Как лекарь беломорит также аналогичен по действию лабрадору. Прибавлением будет только сильное воздействие беломорита на людей с плохим сном: он успокаивает нервную систему и избавляет от бессонницы».

— Да уж, нормализовать сон тебе не помешает, — с улыбкой протянула Амаранта. — Что, действительно полагаешь, что я нуждаюсь в лекциях по поводу магических свойств минералов?

— Прости, — стушевалась Гермиона. — Я просто решила, что это самый удачный вариант.

— Пожалуй. Вот только не уверена, что у меня сегодня хватит сил.

— Давай хотя бы попробуем! — взмолилась Гермиона. — Я же сойду с ума, если не буду спать еще одну ночь!

— Ладно уж.

Амаранта встала и взяла из рук своей незадачливой коллеги поисковый камень на цепочке. Стала с северной стороны карты и занесла его высоко над Европой. Гермиона, стоявшая с южной стороны, сделала шаг вперед и наступила носком туфли на ЮАР. Амаранта закрыла глаза.

Цепочка с беломоритом стала раскачиваться нескоро, и провидица к тому времени всем своим небольшим весом оперлась о напряженные руки Гермионы. Она побледнела, кровь полностью отхлынула от ставших безжизненно–белоснежными щек, побелели даже губы.

Когда наследница Темного Лорда почти отчаялась, камень на цепочке наконец‑то дрогнул.

Амаранта судорожно вдохнула, не раскрывая глаз.

Беломорит начал описывать над картой круговые движения. Женщины, одна быстро теряющая силы, а вторая с жадностью следящая за картой, опустились на колени. И тут внезапно серебряная цепочка резко ушла в сторону востока.

— Стоп, — победоносно прервала Гермиона.

Амаранта открыла мутные глаза.

— Там Россия, — пояснила Гермиона, помогая бледной женщине сесть на скамью. — Там я бывала только в одном уголке. И без того маленьком для того, чтобы и дальше мучить тебя поисковым обрядом.

* * *

— Блаженный Никифор!!! — вскричал Лёшка, от переизбытка чувств вскакивая и ударяясь макушкой о косой указатель с надписью «с. Васильковка 3 км». — Мать твою, — выругался он. — Эдак вы мне совсем не там встречу назначили, Ева Бенедиктовна! Нам с вами в монастырь нужно! Там ваш неизвестный! Только он уже много лет не в себе, его блаженным считают. Жил себе мужик как мужик, ничем от других монахов не отличный. А раз поутру нашли его недалече от монастырских ворот — стоит, слова не говорит, в пустоту смотрит. И идти куда‑либо отказывается. На силу кормят его, бедолагу. А как улизнет от своих сторожей — всё спешит туда, где его нашли. Игумен считает, ему там было видение.

— Видение? — нахмурилась Гермиона. — А когда всё это произошло? Помнишь?

— Как ни помнить? Аккурат вы тут у нас были, с Герман Федоровичем. Иль вас только забрали. Мы ж в деревне не сразу о событиях в монастыре узнаем… Так что, отвезти вас в обитель?

— Не нужно, Лёш. Лучше узнай мне, как этого Никифора в миру звали, — мрачно вздохнула Гермиона.

Как там сказала Парвати Патил? «Убила кого‑то и даже вспомнить не можешь? Здорово живешь!»

Нет, она не убивала. Она сделала еще хуже. Бросила мимоходом непростительное проклятье в маггла и позабыла о нем. Снимать старый «Империус» через столько лет нет смысла — всё равно мозг непоправимо разрушен. Вот вам и изувеченные жизни. Что она там когда‑то с таким жаром кричала Джинни? Об искалеченных походя судьбах или разрушенных жизнях?

Это так просто — других обвинять…

* * *

— Пётр Рогов, брат Никифор! — громко крикнула Гермиона, и старик в белом подряснике наконец‑то подернулся пеленой.

Он растаял, но осталась какая‑то неприятная пустота. А из клубящегося тумана навстречу Гермионе шагнул, протягивая вперед руки, одетый во всё белое Генри.

— Я так ждала тебя, — прошептала ведьма, сжимая его ладони. — Так ждала и так боялась. Боялась, что не смогу решиться…

Он молчал, всё крепче обнимая ее.

— Правильно, ничего не говори, — сквозь слезы, прошептала Гермиона, — иначе у меня не получится…

Она взяла его голову в свои ладони и пристально посмотрела в бездонные зеленые глаза. Заморгала. Потом изо всех сил собралась с духом, чувствуя, как леденеют пальцы рук.

— Генрих Саузвильт, — прошептала Гермиона еле слышно и подалась вперед, целуя начинающие таять призрачные губы.

Всё вокруг окутало пеленой, реальность задрожала, будто мираж; начал рассеиваться пустой дом со сквозняками и белыми простынями, провалились в бесконечность коридор и светящееся окно. Проклятье было разрушено и неспешно, но плотно закрывало дверь в прошлое. Оставляя впереди только память — холодную и безжалостную, как сама месть…

Гермиона сидела на полу, вглядываясь в сизый полумрак и глубоко вдыхая необычный дым резной деревянной трубки.

— Твои природные желания сдерживает то, что обыкновеннее всего называют совестью, — говорил Тэо, расхаживая из стороны в сторону. Она следила за тем, как развеваются полы его черной мантии. — Эти барьеры ты расставила вокруг себя сама, и их бесконечно много. Люди часто делают так. Обыкновенно такие преграды не заметны, их проходишь насквозь — и только потом понимаешь, что там на самом деле был барьер. И тогда становится еще хуже. Я же покажу тебе дорогу туда, где никаких барьеров нет. Где всё ненастоящее. Сказка. Сон. Греза, в которой подлинной и реальной являешься только ты сама, а остальное всё — иллюзия. И ты можешь делать всё, что угодно: не думая о том, вредишь ли кому‑то, ломаешь ли чьи‑то судьбы, калечишь ли жизни… Или что там еще может прийти в твою голову? Ты ни за кого не отвечаешь там, потому что все, кто тебя окружают — не существуют на самом деле. Ты просто можешь делать то, что придет в голову — в тот миг, когда это произойдет. Думаю, мы начнем с того, что погуляем по этой… занятной реальности.