Мэри Стюарт - Хрустальный грот

Что-то в его словах затронуло струну памяти, отозвавшуюся ускользающим слабым звоном, бесследным, как гудение пчелы в ветвях цветущей липы. Я бросил кости и как бы невзначай спросил:

— Сглазил? Как это?

— Ха, вот это уже лучше. Такой паршивый бросок я, пожалуй, перекрою. Сам знаешь, каковы эти северяне: стоит однажды утром подуть холодному ветру, и они тут же начинают твердить, что это мертвый дух пролетает мимо. Они не посылают отрядов в разведку, куда там, у них ведь есть прорицатели да шептуны. Я слышал, стены возводили на высоту человеческого роста четырежды и всякий раз на следующее утро они шли трещинами… Что скажешь?

— Неплохо. Боюсь, этого мне не побить. Он выставлял охрану?

— Конечно. Охрана ничего не видела.

— А почему, собственно, она должна была что-то видеть? — Казалось, удача отвернулась от нас обоих: кости словно так же сговорились против Диниаса, как стены против Вортигерна. Сам того не желая, я выбросил два дубля подряд. Нахмурившись, Диниас пододвинул половину своих монет ко мне. — Похоже, он выбрал место, где почва была мягкой, — заметил я. — Почему ему не поискать другое?

— Он выбрал вершину скалы. Лучшего места для обороны не найти во всем Уэльсе. Она главенствует над севером и югом долины и стоит над дорогой в самом узком месте долины, там, где утесы сжимают ее с обеих сторон. Да будь я проклят, там даже раньше высилась башня. Местные жители с незапамятных времен зовут ее Королевской Твердыней.

Королевская Твердыня… Динас Бренин… Гудение усиливалось, пробуждая память. Белые скелеты берез на фоне молочно-голубого неба. Крик сокола. Два короля, прогуливающихся бок о бок, и голос Сердика: «Слушай, почему бы нам не спуститься вниз и не сразиться в кости».

Еще не осознав того, что делаю, я, почти как Сердик, неуловимым стремительным движением подтолкнул катящийся кубик. Диниас, в этот момент опрокидывавший пустой кувшин над своей кружкой, ничего не заметил. Кости остановились. Два и один.

— Тебе не составит труда перебить мой бросок, — с горечью обронил я.

Диниас и в самом деле выбросил больше — но лишь на одно очко. Торжествующе хмыкнув, он подгреб к себе все деньги, после чего почти рухнул на стол, опершись о локоть, который поставил прямо в разлитое вино. Я подумал, что если даже мне удастся проиграть этому пьяному идиоту достаточно денег, мне еще посчастливится, если я смогу дотащить его хотя бы до занавески, закрывавшей проход во внутренние комнаты с гулящими девками.

Снова мой бросок. Еще встряхивая стакан, я заметил возле входа Кадала, ожидавшего, пока я обращу на него внимание. Пора уходить. Я кивнул, и он удалился. Пока Диниас оборачивался посмотреть, кому это я подавал знак, я бросил опять и рукавом незаметно перевернул остановившуюся шестеркой вверх кость. Один и три. Диниас удовлетворенно фыркнул и потянулся за стаканом.

— Послушай, — обратился я к нему. — Еще один кон, и мы уходим. Выиграешь ли ты или проиграешь, я все равно куплю еще флягу вина, и мы выпьем ее у меня на квартире. Там нам будет гораздо удобнее, чем здесь.

Как только я выведу этого пьяницу из таверны, мы с Кадалом найдем способ совладать с моим непутевым родичем.

— Квартира? Я сам могу предоставить тебе квартиру. Во дворце полно места, и тебе не следовало посылать своего человека на поиски ночлега. Знаешь, ныне следует быть осторожным. Вот. Две пятерки. Перебей мой ход, если сможешь, бастард Мерлин! — Он вылил остатки вина себе в глотку и, откинувшись назад, расплылся в улыбке.

— Сдаюсь. — При этом я придвинул к нему монеты и собрался вставать. Оглянувшись в поисках мальчишки с обещанной флягой, я услышал, как Диниас хлопнул ладонью по столу. Подпрыгнув, кости задребезжали по столу, а кружка опрокинулась и, скатившись с края стола, упала и разбилась вдребезги. Разговоры стихли, и все уставились на нас.

— О нет, ты не уйдешь! Мы доиграем до конца! Ты уходишь именно тогда, когда счастье опять мне улыбнулось? Я ни от кого такого не потерплю — ни от тебя, ни от кого другого! Садись и доиграй, мой незаконнорожденный кузен!

— О, бога ради, Диниас…

— Ну ладно, я тоже бастард! Я только хотел сказать, лучше быть незаконнорожденным сыном короля, чем неизвестно чьим ребенком, у которого вообще никогда не было отца!

При этих словах он икнул, и кто-то рассмеялся. Я тоже засмеялся и взял кости.

— Ладно, мы возьмем их с собой. Я же тебе сказал, выиграешь ты или проиграешь, мы все равно унесем отсюда флягу. Можем доиграть и дома. Пора выпить на сон грядущий.

На мое плечо упала тяжелая рука. Я попытался обернуться, чтобы посмотреть, кто это, но тут другой человек подошел сбоку и взял меня за руку. Я увидел, что Диниас смотрит на меня широко раскрытыми глазами, полуоткрыв рот. Выпивохи вокруг нас внезапно примолкли.

Чернобородый сильнее сжал мою руку.

— Тише, молодой господин. К чему нам ссора, не так ли? Мы не могли бы переброситься с тобой парой слов на улице?

Я встал. Ни в одном из обернувшихся ко мне лиц не нашел ответа на вопрос, что же здесь происходит. Никто не произнес ни слова.

— В чем, собственно, дело?

— На улице, если тебе будет угодно, — повторил чернобородый. — Нам бы не хотелось…

— Ничего не имею против доброй ссоры, — решительно оборвал его я. — Вам придется назвать себя, прежде чем я сделаю с вами хоть шаг. А для начала уберите от меня свои лапы. Хозяин, кто эти люди?

— Люди короля, господин. Тебе лучше подчиниться. Если тебе нечего скрывать…

— То мне ничего не грозит? — договорил я. — Я знаю эту песню, она всегда лжет.

Стряхнув с плеча руку чернобородого, я обернулся, чтобы посмотреть ему в глаза. Диниас так и остался сидеть с разинутым ртом. Надо думать, увидел перед собой совсем не того кроткого мальчика, которого он знал. Что ж, время того мальчика прошло.

— Я не возражаю, чтобы все сидящие здесь услышали мои ответы. Скажите, что вам нужно. Почему вы хотите говорить со мной?

— Мы заинтересовались тем, о чем говорил твой приятель.

— Почему бы вам в таком случае не побеседовать с ним?

— Всему свое время, — твердо ответил чернобородый. — Изволь сказать, кто ты такой и откуда прибыл?

— Мое имя Эмрис, и я родился здесь, в Маридунуме. Несколько лет назад, еще ребенком, я уехал в Корнуолл и вот теперь пожелал вернуться и узнать, что здесь новенького. Только и всего.

— А этот юноша? Он назвал тебя кузеном.

— Ну, это всего лишь оборот речи. Мы в родстве, но не слишком близком. Возможно, вы также слышали, как он называл меня бастардом.

— Погодите минутку, — раздался голос из толпы у меня за спиной. Незнакомый мне немолодой человек с редкими седыми волосами проталкивался вперед. — Я его знаю. Он говорит правду. Да это же Мирддин Эмрис, будьте уверены, внук старого короля! — Тут он обернулся ко мне. — Едва ли ты меня помнишь, молодой хозяин. Я был одним из управляющих в поместье твоего деда. — Он по-куриному вытянул шею, снизу вверх глядя на чернобородого. — Мне все равно, люди вы короля или нет, но у вас нет права хватать этого молодого господина. Он говорит правду. Он уехал из Маридунума пять лет назад — точно, пять лет, это было в ту самую ночь, когда умер старый король, — и с тех пор никто о нем ничего не слышал. Но я готов принести любую клятву, какую вы только потребуете, что он не способен поднять руку на короля Вортигерна. Да что вы! Его готовили в священники, и он никогда не брал в руки оружия. И если он тихо пьет с принцем Диниасом, а они родичи, как он вам и сказал, то спрашивается, с кем еще он должен выпивать и от кого еще ему узнать домашние новости? — Старик ободряюще кивнул мне. — Да, это в самом деле Мирддин Эмрис. Теперь он уже взрослый человек, а не маленький мальчик, но я где угодно его узнаю. И позволь мне сказать тебе, господин, я невероятно рад тебя видеть. Мы боялись, что ты погиб в огне.