Ричард Кнаак - Скрытый Пророк

Ульдиссиан подумал, будет ли от заклинателей вообще какой-то толк, раз они так заняты междоусобицей.

— Есть ли тогда смысл вообще говорить с ними?

— Да, если это необходимо для осуществления твоих желаний. Хотя отдельные члены совета и рады всадить друг другу нож в спину, совет в целом непременно позаботится о том, чтобы ничто не угрожало его планам. Они должны сохранять верность принцу, потому что его родословная выходит далеко за пределы их правления, но если что-то угрожает магии, которой они так поклоняются, то даже худшие из соперников заключат на время союз.

— Но они позволили Собору и Триединому подняться и ослабить их влияние.

Фахин признал это, но добавил:

— Обе секты набрали силу с такой стремительностью, что даже я задаюсь вопросом, как им это удалось. Маги оказались застигнуты врасплох, а ко времени, когда они поняли, что происходит, уже ничего нельзя было поделать, — на этом торговец вытянулся через повозку и чуть не ткнул Ульдиссиана в грудь. — С тобой они не допустят такой ошибки.

— Я с ними дела не имел.

— Им того и нужно. Будь начеку, даже если предложишь им перемирие или союз, Ульдиссиан. Твоя спина всегда будет оставаться открытой.

Хотя большую часть советов мастера Фахина Ульдиссиан принял с благодарностью, на счёт этого он подумал, что торговец недооценивает его. После сражения с демонами и высшими жрецами маги являлись опасностью, которую он всегда учитывал, и потому был к ней готов. Только Инарий по-настоящему волновал его.

Перед расставанием с эдиремами Ульдиссиан произнёс напутственную речь, которая, он чувствовал, была необходима, чтобы умерить их опасения. Он сделал это также ради местных, потому как его последователи теперь стояли лагерем недалеко от двух небольших деревень, а дорога впереди была даже ещё больше густонаселённой. За последний день они встретили много других повозок и путников; некоторые нервно проходили мимо, другие и вовсе побежали назад в город. Фахин весело беседовал со всеми, с кем удавалось, изо всех сил стараясь заверить знакомых, что это не войско… Пусть это и было войско.

Мендельн пожелал ему удачи, когда остальные отошли; брат Ульдиссиана прошептал:

— Ты знаешь, что даже Серентия не сможет удержать этих людей, если они почувствуют, что что-то идёт не так. Они умрут и уже умирали за тебя. То же могу сказать и за себя.

— Ты говорил с Ратмой? Он сказал что-нибудь по этому поводу?

Мендельн нахмурился.

— Я не говорил с ним с тех пор, как мы в последний раз говорили об этом… И потому я ещё больше волнуюсь за тебя. Ратма не молчал и не отсутствовал бы, не будь у него на то весомой причины.

Не имея такой веры в Древнего, как его брат, Ульдиссиан пробормотал:

— Я не могу стоять на месте только потому, что он не показывается. Мы постоянно должны двигаться, Мендельн. Это противостояние наше; его дни давно прошли.

Мендельн только кивнул, после чего легонько хлопнул брата по плечу.

Обоз Ульдиссиана и Фахина вскоре был далеко от эдиремов. Сам Ульдиссиан проявлял меньший интерес к тем, кого они встречали по пути, чем при предыдущих обстоятельствах. Причина этого стала ясна, когда выяснилось, что две повозки, следующие из столицы, принадлежат не кому иному как торговцу из Тулисама, городка, расположенного неподалёку от его ненаглядного Серама. Ульдиссиан не выдал себя, потому что владелец повозки — тучный лысый мужчина по имени Ларий — проезжая мимо, отпустил несколько замечаний об убийце пары жрецов, у которого всё ещё развязаны руки. Однако в остальном было приятно увидеть и услышать кого-то из его мест.

— В городе будет больше таких, как ты, — напомнил ему Фахин. — Кеджан отличается от большинства других мест, которые ты посетил в нижних землях. Все люди, даже те, кто приплыл с противоположного берега моря, в конце концов приходят в столицу. Возможно даже, что там найдётся кто-нибудь, кто знает тебя…

Это на короткое время заняло мысли Ульдиссиана, который представил себе, как его узнают братья Серентии. В отличие от неё они могли и не простить так легко смерть отца. Ульдиссиан и сам до сих пор оплакивал человека и желал, чтобы как-нибудь обстоятельства — и Лилит — не принесли тот ужасный день.

Они миновали не один, а целых два вооружённых патруля, и тот и другой мастер Фахин незамедлительно подзывал к себе. Фахин объяснял, что эдиремы — паломники, а Ульдиссиан — их глава, и его влияние, по крайней мере, пока, удерживало капитанов от того, чтобы скакать навстречу толпам.

— После того как мы поговорим с принцем Эхмадом, — сказал торговец после первого патруля, — я уверен, что он пришлёт того, кто будет поддерживать порядок и не допустит недопонимания.

Фахин предпочитал свою повозку местным постоялым дворам, объясняя это нежеланием спать в постелях, в которых предыдущие жильцы могли оставить свою грязь. Это устраивало Ульдиссиана, который не доверял постоялым дворам по другой причине.

Посвятив себя в это предприятие, торговец полностью увлёкся им. Борьба Ульдиссиана с Триединым немало повлияла на него, потому как у Фахина было открыто своё дело в каждом крупном поселении и даже в нескольких малых.

— Не буду лгать тебе, что вся эта история с Храмом не сказалась на мне, — признался он Ульдиссиану. — Ещё и поэтому я хочу, чтобы ты переговорил с городом. Это бы поспособствовало миру и процветанию, которых желает любой хороший человек.

— И любой хороший торговец тоже, так ведь?

Глаза Фахина блеснули.

— Именно так.

Была тёплая безветренная ночь. Хозяин предложил Ульдиссиану свою собственную повозку, но тот вежливо отказался — не любил спать в коробке. Вместо этого он выбрал местечко неподалёку от лошадей, полагаясь на их обострённые чувства, как и на свои силы, чтобы они предупреждали его о приближении кого-либо. Фахин посмотрел на такое размещение несколько неодобрительно, но Ульдиссиан, который вырос с животными, находил их близость и запахи успокаивающими и знакомыми.

Несмотря на это, сон не шёл, потому что Ульдиссиану было странно находиться в отдалении от Мендельна, Серентии и других эдиремов. Раньше их разделяли только всякие личности наподобие Лилит. Расстояние делало связь между ним и остальными более тонкой, но с этим ничего нельзя было поделать.

Подошёл капитан Азтул, офицер смотрел на него с прежним недоверием:

— Было бы лучше, если бы ты оставался рядом с повозками, ассенианец.

— Мне и тут неплохо.

— Ну, как хочешь, — капитан наградил его последним проницательным взглядом и зашагал прочь.

Ульдиссиан не обращал внимания не недостаток манер у капитана. В столице, должно быть, будет ещё хлеще, но он переживёт.

Но сон всё не шёл. Ульдиссиан начал уже разглядывать верхушки деревьев в надежде, что это его убаюкает. У многих деревьев имелись лозы и длинные змееподобные ветви. Он уже знал, что в листве не кроются хищники, а даже если бы и крылись, он не очень бы волновался.