Ричард Кнаак - Скрытый Пророк

Ни одни руки не останутся чисты от крови…

Небо громыхало, хотя не было туч. Мендельн ощутил, что маги начали то, что считали великолепным волшебством. Кеджани не были глупыми; они слышали истории об Ульдиссиане и эдиремах. Они знали судьбу Тораджи, Истани и других мест, где Ульдиссиан свергал Триединое. Они также подозревали предательство в своих собственных рядах — вина за это ложилась на брата Мендельна.

Заклинатели хотели быстро с этим покончить, а гильдии и знать всецело их в этом поддерживали. Если этот принц Эхмад тоже был мёртв, как подозревал Ульдиссиан, то последние остатки надежды уладить дело мирным путём и в самом деле исчезли. Как бы маги ни ударили, удар обещал быть грозным.

А если удар провалится, то многотысячное войско будет готово умереть в ошибочном веровании, что эдиремы идут, чтобы сжечь их дома и перебить их семьи.

О да, ангелы и демоны хорошо потрудились.

Несмотря на то, что понимал всё это, Мендельн призвал все знания и силу, какими обладал, в подготовке к сражению с кеджани. Он никак не мог оставить брата из-за своих сомнений. Какими бы ни были последствия, всё остальное было неважно.

Теперь, в дополнение к грому, деревья закачались, словно подхваченные сильным ветром, который ни он, ни эдиремы не могли почувствовать. Но что Мендельн мог обнаружить, так это магические энергии, поднимающиеся перед последователями Ульдиссиана.

Но эдиремы тоже не бездействовали. Под молчаливым наставлением своего лидера они совмещали свои воли по направлению к двум целям. Первая — закрыть щитом себя от того, что маги намеревались на них обрушить. Вторая, само собой, была связана с намерениями Ульдиссиана нанести ответный удар. Хотя он понятия не имел, что намеревался учинить его брат, Мендельн задрожал при мысли об ульдиссиановом возмездии. Утрать он на мгновение контроль над собой, и тогда уже кто знает, какое разрушение последует.

Что-то происходило. Что бы кланы магов ни уготовили им, оно надвигалось. Он приготовил кинжал.

Мендельн! — раздался голос Траг’Оула. Он ударил человека сильнее, чем гром, усиленный в тысячу раз. Занятые своими делами, эдиремы — даже Ульдиссиан — не заметили, как он упал.

Мендельн! — повторил дракон. Пытаясь прийти в себя, брат Ульдиссиана с ошеломлением отметил, что впервые за всё время, которое он имел дело с существом, голос Траг’Оула звучал напряжённо .

Стараясь не дать своей голове взорваться, Мендельн дал понять, что слышит дракона. Тут же он почувствовал, как дракон хватается за этот сигнал.

Ты должен мне помочь, быстро! Я с трудом держусь! Сюда!

Слова Траг’Оула проникли в душу, особенно последнее. Мендельн сразу же попробовал протестовать. «Я не могу оставить Ульдиссиана. Я не могу…»

Но его слова не были услышаны.

Земля стала трястись. Для Ульдиссиана, который знал о намерениях магов, это не было сюрпризом. Что может быть более разрушительно для вражеской силы, чем землетрясение? Рядом с эдиремами стали разверзаться расщелины в земле. Деревья начали крениться. На юге поднялась стена грязи.

Будучи связанным с эдиремами, Ульдиссиан черпал из их сил точно так же, как из своей. Одним лишь взглядом на подымающуюся землю он приказал ей вновь выровняться. Даже не глядя, он усмирил сначала деревья, а затем землю под ногами эдиремов.

И одним пренебрежительным жестом сын Диомеда заставил трещины в земле затянуться так, словно их никогда там и не было.

Ульдиссиан принял во внимание исключительные силы, которые маги привели в действие своими великолепными заклинаниями, и ещё больше учёл испуг, которым они сейчас наверняка были охвачены. Они точно ожидали ранений и смертей среди эдиремов, а не этой простой отмашки.

Он позволил себе улыбнуться, хотя в этой улыбке было мало радости. Ульдиссиан надеялся, что кеджани осознают свою беспомощность и отступят, но не ждал этого. Хозяева города либо предпримут что-нибудь более отчаянное — и, следовательно, более эффективное, — либо просто поведут своё войско в руки поджидающих их эдиремов.

В любом случае вскоре должна была пролиться кровь.

Ульдиссиан испытывал нетерпение в той же мере, что и отвращение. Всё, что в конечном итоге должно было произойти здесь, обречено было стать пустой тратой времени и сил против тех, кто не представлял истинной угрозы. Он знал, что Мендельн чувствовал точно так же и понимал неохоту брата, но каков был выход? Просто взять и положить конец грядущему столкновению между его людьми и кеджани?

Ульдиссиан так увлёкся мыслью, что чуть не сбился и не потерял связь с остальными. Быстро восстанавливая внимание, сын Диомеда размышлял о том, какой вопрос вот так запросто он только что себе задал.

Мог ли он как-то воспрепятствовать началу этой битвы? Не то чтобы это положило бы конец конфликту. Ещё оставались Инарий и это ангельское войско — по-видимому, всё ещё одураченное стараниями Траг’Оула. Ни того, ни другого Ульдиссиан не мог избежать, в первую очередь Пророка, от которого больше всех зависела победа или поражение.

Уверенные в своей неизбежной победе, не ведая, как мало она может значить, эдиремы с радостью пошли в наступление. Они были на грани состояния, когда даже Ульдиссиан был бы не в силах их остановить. Поэтому он понял, что нужно как можно скорее осуществить то, на что надеялся.

Для этого он нуждался в координации между теми, кому он мог больше всех доверять. Ульдиссиан одновременно коснулся разумов Серентии и других своих уполномоченных командиров и мгновенно сообщил им о своих надеждах. Многие отреагировали с изумлением, в том числе даже дочь торговца.

«Ты только откроешь нас магам, — быстро заметила она. — Это определённо усилит напряжение в нашей собственной защите».

«Ничего не поделаешь! — бросил он в ответ. — Это будет исполнено!»

Никто не стал дальше с ним спорить. Эдиремы были готовы жить и умереть по его приказу — мучительное осознание для Ульдиссиана. Однако он ничего не мог поделать с этим.

«Будьте моим щитом» — приказал он остальным. Они охотно подчинились. Это позволило Ульдиссиану сосредоточиться на том, чтобы отделить свой разум от тела. Разум устремился вперёд к защитникам-кеджани.

Ему не понадобилось много времени, чтобы определить местоположение физической составляющей столичного наступления. Солдаты двигались чётко и слаженно, но Ульдиссиан мог ощутить их настороженность и даже растущее беспокойство. Они знали, что заклинатели что-то предприняли и это «что-то» совершено провалилось. Ещё они знали, что враг, к которому они приближались, был как-то замешан в убийстве многих их лидеров.

Но они всё равно шли защищать свои дома.