Ричард Кнаак - Скрытый Пророк

Дочь торговца застонала. Её глаза раскрылись, и она увидела Ульдиссиана, склоняющегося над ней.

Красочное ругательное выражение, достойное демона, сорвалось с её губ. Она попыталась двинуться, попыталась использовать свою силу, но Ульдиссиан уже подготовился к этому. Серентия быстро обнаружила, что ничего не может сделать.

— Серри, успокойся, пожалуйста, — прошептал он, решив, что использование детской формы её имени может смягчить её подозрения. И правда, на её лице немедля отразилось смятение, хотя настороженность полностью с него не исчезла. — Это я, Ульдиссиан, клянусь!

— Нет… Он сказал… Я видела побоище в столице. Он показал нам, что произошло… И что маликов призрак забирал тело за телом… В том числе твоё!

— Ангел солгал, — напрямую ответил он.

— Но… Нет… — она на самую малость скосила взгляд.

Ульдиссиан ощутил фигуру за своей спиной, но не сделал ни единого движения. Вместо этого бывший фермер пробормотал:

— На таком близком расстоянии ты уж точно должен суметь подстрелить меня, Ахилий.

— И если он хотя бы попробует, — ответил ещё один голос, — я отправлю его обратно, откуда он пришёл.

— Мендельн? — выдохнула Серентия.

С величайшей осторожностью и непринуждённостью Ульдиссиан оглянулся. Как он и отметил, бледная фигура лучника стояла прямо за ним. Несколько листьев прилепились к телу восставшего мертвеца. Ахилий приготовил для выстрела очередную покрытую грязью стрелу, но Ульдиссиан видел, как прямо у него на глазах друг его детства опускает лук.

Едва видимый позади Ахилия, Мендельн держал костяной кинжал наконечником вниз. Мистическое оружие тускло светило, как светит луна.

— Мендельн… — прохрипел охотник. — Ты… Ты не знаешь… Правды… Это… Это не Ульдиссиан! Это то… То существо… Малик!

— Нет, это мой брат, — спокойно ответил Мендельн. — Я бы понял, что это Малик, с первого взгляда — неважно, в каком он был бы теле. Я научился этому.

— Но…

— Ангел солгал вам обоим, — встрял Ульдиссиан. — Он использовал вас как пешек, — говоря это, он освободил Серентию от своих невидимых пут. Она посмотрела на руку, которую он предложил ей, с подозрением, но в конце концов приняла её.

— Я верю, что это действительно он, Ахилий, — сказала Серентия. — В самом деле верю.

Похоже, её признание только разгневало лучника.

— Он чуть не заставил… Заставил меня… Снова это сделать! Я чуть… Не убил тебя!

Мендельн присоединился к ним. По-прежнему держа светящийся кинжал рядом с собой, он добавил:

— Я даже сейчас не уверен, что ангел хотел смерти Ульдиссиана. Думаю, он просто наводит как можно большую сумятицу в подготовке к прибытию войска.

— Какого войска? — спросил охотник.

Ульдиссиан объяснил. Сразу, как только до его друзей дошёл смысл сказанного, на их лицах отобразился ужас.

— Весь мир? — воскликнула черноволосая девушка. — Ничего… Никого не останется?

— Если Тираэль и ангелы исполнят задуманное. Другая альтернатива, судя по всему, — порабощение демонами… Или Инарием.

— Этого не может быть. Ведь это означает, что всё, что мы сделали, было впустую, Ульдиссиан!

Он покачал головой:

— Нет, Серри. Я не смирюсь с этим. Я буду сражаться до самого конца. Это наш мир — не Инария, не ангелов, не демонов!

— А что… Что Ратма? — хмуро спросил Ахилий. — Может он… Может он убедить Инария… Присоединиться к нам? Это… Хоть возможно?

— Это хоть нам надо? — передразнил Ульдиссиан. Он страстно затряс головой. — Думаю, Ратма обречён на неудачу, но он решил попробовать — и в это время нам нужно подготовиться.

— К прибытию ангелов, — закончил Мендельн.

Но Ульдиссиан снова затряс головой.

— Нет… Нет, думаю, на самом деле, сначала — к Инарию.

Ратма никогда прежде не был в Соборе Света, но он слышал легенды о нём. Он был в точности таким, как гласили легенды, но, несмотря на это, он был нисколько не впечатлён. Всё величие, всё великолепие посвящались мании величия его отца, а не добру, как утверждалось.

Стражники, выстроившиеся вдоль коридоров, не видели, как он идёт мимо них, не видели его даже старшие жрецы. Он не материализовался прямо в покоях Инария, потому что его отец принял бы это за выказывание неуважения. Хотя Ратма и вправду не уважал ангела, он чувствовал, что сейчас не время подчёркивать этот конкретный пункт.

Усердные стражи, стоящие рядом с дверями в покои Пророка, оказались так же слепы, как и остальные. Фигура в капюшоне прошла прямо мимо них, а в следующий миг — сквозь сами двери.

Ратма не объявил о своём прибытии, когда оказался в огромной изящной зале. Инарий и без того прекрасно знал, что его отпрыск был там.

И действительно, в следующий миг голос, который Ратма так презирал, отдался в его голове и сердце:

МОЙ БЛУДНЫЙ СЫН… ТЫ ПРИШЁЛ, ЧТОБЫ ВЫМАЛИВАТЬ ПРОЩЕНИЕ ЗА СВОИ ГРЕХИ?

Ангел материализовался в своём полном грандиозном великолепии в нескольких футах над Ратмой. Его крылья широко распростёрлись через залу, полный спектр их энергий наполнил мраморное помещение изумительным набором расцветок. Несмотря ни на что, Ратма не мог не восхититься внутренней красотой того, чем был его отец.

— Отец, не мог бы ты избавить нас обоих от этого извечного вопроса?

НО ЕСЛИ НЕ ЭТО — ПРИЧИНА, ТОГДА ЧТО? ВО ВРЕМЯ НАШЕГО ПОСЛЕДНЕГО РАЗГОВОРА ТЫ ОБОРВАЛ НАВСЕГДА ВСЕ СВЯЗИ МЕЖДУ НАМИ. ПОЭТОМУ, ЕСЛИ ТЫ НЕ ИЩЕШЬ ПРОЩЕНИЯ, Я НЕ ВИЖУ ПРИЧИН ПРОДОЛЖАТЬ АУДИЕНЦИЮ.

— Есть очень хорошая причина, и ты знаешь это! — сказал Древний, и его огромный плащ заколебался. Он воздел к ангелу кулак. — Всему Санктуарию грозит разрушение. Единственная надежда спасти его…

СОВМЕСТИТЬ МОЮ МОЩЬ С СИЛОЙ ЕРЕТИКА УЛЬДИССИАНА И ЕГО ЧЕРНИ, НЕ ГОВОРЯ УЖЕ О ТЕБЕ И, БЫТЬ МОЖЕТ, КУЧКИ ПЕРВОРОЖДЁННЫХ, СКРЫВАЮЩИХСЯ ПОД КАМНЯМИ? — тон Инария явно выражал презрение. — МОЖЕТ БЫТЬ, ЕЩЁ ПРИГЛАСИМ В НАШИ РЯДЫ ПЫЛАЮЩИЙ АД? ИЛИ ТАК НАЗЫВАЕМЫЕ КЛАНЫ МАГОВ?

Говоря это, ангел стал сиять ещё ярче, так что Ратме пришлось заслонить глаза рукой. Ратма боролся с всегда присутствующим побуждением преклонить колени перед отцом. Инарий махнул рукой в сторону изображений на потолке, его ладонь в перчатке сжалась, словно он хотел схватить всех и каждого из них.

В ВЫСШЕМ НЕБЕ Я БЫЛ ОДНИМ СРЕДИ МНОГИХ. Я НЕ СМОГ БЫ УСТОЯТЬ ПРОТИВ ИХ ВОЙСКА, — он ещё раз посмотрел вниз на сына. — НО СЕЙЧАС МЫ В МОЁМ МИРЕ… МОЁМ МИРЕ! ЖИТЬ… ИЛИ УМЕРЕТЬ… РЕШАЮ И ВСЕГДА БУДУ РЕШАТЬ Я, ЛИНАРИАН!

Это превращалось в беседу, которую Ратма и Инарий слишком часто вели на протяжении целых эпох. Древний всегда догадывался, что его родитель склонен к сумасшествию, но теперь он начал понимать, что ангел совершенно безумен.