Андрей Егоров - Путешествие Черного Жака

— Комар алхимика Аларика, — вскричал я.

«Откуда он здесь взялся? Неужели выслеживал меня все это время?!»

Комар все пил и пил, впитывая в себя сок, составлявший естество Поскервиля. Насытившись, насекомое, серое брюшко которого стало отчетливо просвечивать зеленью, попыталось взлететь, но, похоже, слишком отяжелело. С тонким жужжанием комар подпрыгнул и снова приземлился. Потом в его организме стало что-то происходить. Брюшко вдруг пошло волдырями и стало все больше раздуваться, жидкость внутри приобрела бурую окраску. Комар жалобно пискнул, затем, не выдержав напора адской крови, брюшко затрещало и взорвалось, исторгнув водопад мерзкой жижи — все, что осталось от Поскервиля.

Оцепенения как не бывало… После гибели адского посланца оно мгновенно оставило меня. Я обернулся к Ракруту де Мирту.

— Неужели все закончилось? — пробормотал он. — Такого, как он, я еще не видел.

Из замка появилась Морена, ее крылья безжизненно висели за спиной. Она кинулась к останкам Луксора и замерла возле них, как мне показалось, с большой скорбью. Потом слезы покатились из ее больших глаз, Морена закричала. Наверное, между ними что-то было. Впрочем, де Мирт, кажется, не сильно препятствовал любовным приключениям дамочки, он давал ей полную свободу.

— Чем рыдать, — бросил он ей, решительно поднимаясь по каменным ступеням, — давай-ка приберись тут. Трупы зароешь на кладбище.

Он махнул рукой в ту сторону, где из земли беспорядочно торчали стертые каменные плиты.

— Пойдем со мной, Жак, мне кажется, нам надо выпить.

— А она, ей не надо выпить? — Я в нерешительности остановился.

— Женщины — крепкие существа, им психологическая разрядка не нужна.

Что он имел в виду, я понял ближе к вечеру, когда увидел, как недавно зарывшая на кладбище останки Луксора, комара и Поскервиля Морена удивительно легко танцует между засохшими деревьями, иногда вспархивая вверх. Она что-то напевала и кружилась, совершенно позабыв о происшедшей недавно трагедии.

— Женщины… — Ракрут де Мирт положил мне руку на плечо. — Если бы нас всех не стало, она точно так же кружилась бы там.

Я почувствовал, как по моей коже пробежал холодок.

Ракрут указал мне путь, по которому проще всего было добраться до цивилизованных мест.

После смерти Луксора от рук отвратительного Поскервиля он постоянно пребывал в самом плохом расположении духа. Демон с острова был одним из лучших его друзей, и, несмотря на темную душу и редкую черствость по отношению к друзьям, де Мирт, очевидно, сильно переживал утрату.

Когда я объявил о своем желании убраться восвояси из этих мрачных мест, он почти не выразил удивления. «Что ты только там забыл? Не понимаю я тебя… Пожил бы у меня несколько месяцев. А, впрочем, дамочки…»

Морена по его просьбе некоторое время вела меня по лесу, провожала. Она следила за тем, чтобы со мной ничего не случилось. Наконец мы вышли на освещенную солнцем прогалину — болото здесь уступало место сухому дерну, и впереди была хорошо различима утоптанная кем-то дорога.

— Отсюда уже не так далеко до чистых от проклятия мест, — грустно сказала она. — Эту дорогу мы специально создали, чтобы она вела к нам людей… а то скучно, знаешь ли… а так кто-нибудь зайдет — мы повеселимся.

Я и предположить не мог, что по этой дороге мне придется пройти еще раз. Тогда я питал надежду, что убираюсь из Кадрата навсегда.

— Спасибо тебе…

— Жаль, что ты все же не хочешь забрать замок Ракрута и меня. — Ее лицо выглядело капризным и недовольным.

— Знаешь, когда-нибудь я, возможно, вернусь и заберу его замок и тебя. — Я улыбнулся.

— Обещаешь?

— Конечно.

— Все ты врешь. — Она рассмеялась и ткнула меня указательным пальцем в грудь. — Какой же ты противный, а ведь мог бы… Вы же друзья — он тебе доверяет. Как это было бы просто и как чудесно…

— Действительно чудесно и просто… — я снова улыбнулся, — но сейчас я пока не готов.

— Ладно, я понимаю. — Она приподнялась на мысках, ее крылья едва заметно дрогнули, раскладываясь за спиной, потом она чмокнула меня в щеку. — Будешь в наших краях — заходи… И не вздумай меня забывать, противный…

Она стремительно вознеслась вверх и, быстро набирая высоту, исчезла за кронами деревьев. А я остался на лесной прогалине один. Позади раздавалось нестройное кваканье лягушек, и диковинное животное, а может, растение издавало леденящий душу вой. Я недолго вслушивался в жуткие трели — всегда любил этническую музыку, — а потом двинулся по дороге, быстро удаляясь от замка своего лесного приятеля.

Я уже столько времени бродил по лесу, что мне стало казаться, будто тело мое приобрело гибкость, необходимую для длительных путешествий, а мышцы ног сделались твердыми как камень. Теперь я, наверное, легко мог бы преодолеть мили и мили пути… Несомненно, столь скорая метаморфоза моей телесной оболочки была связана с эликсирами, которые я принимал, будучи очень юным. И теперь мой физис развивался с бешеной быстротой. С той же неимоверной скоростью, с какой мой организм залечивал раны.

Пружинисто и уверенно, воодушевленный мыслями о совершенстве собственной природы, я прошагал довольно далеко, пока мне не пришлось замедлить шаги — я услышал чей-то странный голос. Почему странный? Потому что говорили по меньшей мере двое, но при этом складывалось такое впечатление, что одни и те же фразы произносятся хором — так показалось мне. Само по себе это выглядело довольно странным. «Может, у меня что-то со слухом?» Осторожно подкравшись к густому ельнику, который скрывал от меня говоривших, я раздвинул мохнатые лапы, при этом несколько иголок сердито впились в мою ладонь — как же Кадрат недружелюбен к путешественникам. То, что я увидел, сильно мне не понравилось, я было сделал шаг назад, однако осознание того, что одно неосторожное движение — и меня заметят, заставило замереть на месте. Я впился взглядом в фигуры медленно переговаривающихся лесных разбойников. Не приходилось сомневаться в том, что мне повстречались представители одной из знаменитых банд Кадрата. На поясах у неизвестных болтались кривые ножи, а у одного даже имелся ржавый ятаган с зазубренным и местами сточенным, надо думать, от частого употребления лезвием. Лица у разбойников были исключительно грязные, а на потрескавшихся коричневых губах застыли глумливые улыбки… Один из них был огромного роста с очень слабо развитыми плечами и странными ногами, через некоторое время я понял, почему они показались мне странными — коленные суставы его ног сгибались в другую сторону. Двое других были двухголовыми чудовищами, но если обе головы одного выглядели вполне сносно, то у второго одна из голов представляла собой довольно жуткий рудимент, он свисал у него за спиной, словно закинутый на плечо полупустой мешок. Мутные глаза рудиментарной головы влажно поблескивали — могу поклясться, они что-то видели. Насколько зорко смотрела голова, мне довелось узнать уже очень скоро, потому что владелец рудимента вдруг обернулся всем телом и что-то гортанно крикнул своим спутникам на непонятном мне наречии. Его указательный палец был направлен точно на меня.