Рэйя - Первое мгновение вечности

— Пока нет, имя, что он назвал ненастоящее, мы пытаемся выяснить его личность.

Гарри промолчал, у него на этот счет были свои мысли, но делиться ими с директором он не собирался, просто потому что ему хотелось выяснить все самому. Некоторое время в кабинете висела тишина, которую, помедлив, нарушил Альбус, внимательно наблюдая за ребенком.

— Гарри, возможно, есть что‑то, о чем ты хочешь спросить меня?

— Хм?…О да…нет, простите, сэр, — Поттер растеряно смотрел на профессора.

О чем, во имя Мерлина, его спрашивать? Вряд ли директор имеет в виду какие‑то школьные глупости, значит это должно быть что‑то важное, что‑то, что по мнению Дамблдора не оставляет мысли мальчика. Гарри задумался, прикидывая, есть ли у него на сегодняшний день какие‑нибудь животрепещущие вопросы, не дающие ему спать по ночам. Поразмыслив, он понял, что, в общем‑то, его ничего не волнует, и он в кои‑то веки доволен жизнью, но отказываться было невежливо, поэтому он, осторожно взглянув на Альбуса, пожал плечами.

— Я думал, сэр, почему мой шрам болит?

— Шрам? — заинтересовался директор. — Давно?

— Сейчас он не болит, — поспешил пояснить мальчик, — но когда в школе был Квирелл с его кольцом, у меня иногда болел шрам.

Дамблдор размышлял над словами Поттера, после чего задумчиво пригладил серебристую бороду и печально улыбнулся.

— Наверное, ты уже знаешь, что этот шрам на твоём лбу — результат сильнейшего проклятья, — начал говорить старик. — Как правило, такие события влекут за собой определенные последствия. Подобные сильные проклятья иногда связывает двух волшебников, скорее всего, именно поэтому твой шрам начинает болеть.

— Но Волдеморт ведь умер, разве может сохраняться связь с тем, кто умер?

— О, я был бы счастлив согласиться с тобой, но боюсь, все гораздо сложнее.

— То есть, он вернется? — спокойно уточнил слизеринец, прислушиваясь к себе и понимая, что не испытывает ни страха, ни горечи по этому поводу. — И Квирелл не врал, когда говорил, что кольцо способно вернуть его к жизни.

— Сложно судить об этом, мой мальчик, — вздохнул директор, — но мне хочется верить, что мы сможем помешать возрождению Волдеморта, не смотря ни на что.

— Было бы неплохо, — тихо согласился Гарри. — Сэр, а почему Квирелл был так уверен, что кольцо может возродить Волдеморта?

— На этот вопрос я ответить затрудняюсь, мой мальчик, — искренне сказал Дамблдор. — Как раз сейчас я пытаюсь выяснить возможную магическую природу этого кольца, чтобы понять его силу. Полагаю, твой шрам реагировал на него не просто так, возможно этот перстень обладал некой магической аурой Волдеморта.

— О, — понимающе протянул Поттер, потом, вспомнив что‑то, заинтересованно склонил голову набок. — Сэр, вы ведь знаете обо всём, что случилось тогда в запретном лесу?

— Профессор Снейп любезно поделился со мной вашей историей, настояв на том, чтобы вас некоторое время не беспокоили с расспросами, — Альбус поспешно скрыл улыбку, заметив, как сверкнули восторгом и обожанием глаза мальчика.

Гарри всегда знал, что его декан втайне заботится о нём.

— Я просто хотел спросить, не знаете ли вы, что Квирелл забрал из Хогвартса? Он что‑то искал в школе, что‑то важное, но я так и не смог увидеть, что именно.

— Честно говоря, я и сам теряюсь в догадках, Гарри, — развел руками директор, — узнав, что Квиринус выкрал что‑то из Хогвартса, я все перепроверил и, поверь мне, ничего не пропало.

— Значит, — размышляя, протянул Поттер, — он забрал из Хогвартса что‑то, о чем вы не знали?

— Вполне возможно…

— Но что же это может быть? — недоумевал слизеринец. — Вы же директор, вы должны знать про школу всё!

— Как бы удивительно это ни звучало, но в Хогвартсе есть бесчисленное множество загадок, которые неизвестны даже мне, — Дамблдор чуть понизил голос. — Скажу тебе по секрету, Гарри, однажды, задумавшись, я пропустил поворот и оказался в коридоре, где за долгие годы работы в школе не бывал ни разу, а когда чуть позже я попытался его найти, он пропал, словно его и не было.

— Ого, — удивился ребенок, — значит, даже вы не знаете всего об этой школе?

— Думаю, что даже основатели не знали о ней всего, этот замок обладает собственным разумом и нам, людям, его причуды порой совершенно не понятны.

— Это как с движущимися лестницами? — спросил Гарри. — Ведь никто не знает, почему они перемещаются и невозможно предугадать, куда приведет тебя очередной лестничный пролет.

— Это только самая малость, мой мальчик, — весело заметил директор.

Еще какое‑то время они провели, обсуждая особенности замка, и когда чай был выпит, а вазочки со сладостями опустели, Гарри отправился восвояси. Покидая гостеприимный кабинет директора, первокурсник мысленно отметил, что недоумение, в котором он пребывал, заходя сюда, после разговора с профессором ничуть не уменьшилось, скорее, возросло, потому что он так и не понял, зачем Дамблдор приглашал его к себе.

— Что хотел от тебя директор? — спросил Том, как только Гарри вошел в гостиную Слизерина, Поттер сел рядом с ним на диван.

— Он спросил меня, не хочу ли я, спросить что‑нибудь у него, — путано пояснил он.

— И что ты спросил?

— Спросил про шрам, — мальчик пожал плечами.

— Так мы же вроде уже разобрались с этим, — Арчер нахмурился.

— Я знаю, но о чем ещё было спрашивать? — Гарри легкомысленно улыбнулся и принялся поудобнее устраиваться на диване, собираясь почитать Историю Хогвартса.

— И что? Узнал что‑нибудь новое? — нетерпеливо уточнил Том.

— Да нет, — зеленоглазый слизеринец зевнул. — Дамблдор сказал, что шрам болит из‑за проклятья Волдеморта, что он нас вроде как связывает.

— Из этого следует, что если он болит, то Волдеморт жив, — подвел итог Том.

— Типа того.

— И что делать?

— Не знаю.

Пару минут Том наблюдал, как его друг листает учебник, явно увлеченный им гораздо больше, чем вопросом собственной безопасности.

— И тебя совсем не волнует, что если он жив, он может тебя убить? — возмутился Арчер.

— Волнует, — просто ответил Гарри, — но сделать с этим я пока ничего не могу, не так ли?

— Ты можешь хотя бы проявить обеспокоенность, — язвительно заметил слизеринец.

— Зачем? — флегматично отозвался Поттер, и Том понял, что продолжать этот спор бессмысленно, когда его лучший друг впадал в это странное индифферентное ко всему состояние, его невозможно было ничем тронуть.

Понаблюдав немного за сидящим рядом приятелем, Арчер вдруг заметил, что на самом‑то деле Гарри чем‑то заинтересован и это «что‑то» на данный момент привлекает его гораздо больше, чем разговоры о Волдеморте.

— Гарри…

— Хм…?

— Что ты задумал?