Маркус Хайц - Битва титанов. Несущие смерть

— Может, — ответил магистр. — Я создал систему труб и каверн, которые можно заполнять газом или паром. Если повернуть вентиль, но остров медленно сдвинется с места.

— Это плохо. — Тунгдил откинулся на спинку стула. — Так он может оказаться где угодно, да?

Фургас покачал головой.

— Нет. Остров перемещается медленно. Представьте себе гору, которая ползет по дну озера, — магистр обвел место, где остров видели в последний раз. — Он должен быть где-то здесь. Кроме того, нужно, чтобы он время от времени поднимался на поверхность, чтобы пополнить запас провизии для рабочих и обновить запас воздуха.

— Его можно увидеть, но никто не станет болтать об этом, так как считается, что это остров альвов, а говорить о них — плохая примета, — добавил Родарио. — А они молодцы, эти Третьи. Придумать историю об альвах, чтобы защититься от слухов… это же просто отличная идея!

— Будем надеяться, что корабли королевы Вей случайно обнаружат остров и люди узнают, что на самом деле нет никаких альвов. Можно предложить награду за достоверные сведения о том, где находится остров. — Тунгдил тоже отпил чаю, позволив себе отвлечься.

Его мысли тут же ускользнули в запретные пределы, и пред внутренним взором гнома предстали Зирка и Балиндис. Такие разные, и в то же время в чем-то схожие.

Златорукий надеялся, что его увлечение Зиркой окажется преходящей влюбленностью, что наваждение отступит, а влечение вызвано лишь ее непривычной внешностью и странным поведением, не принятым в Потаенной Стране. Но морок не хотел развеиваться, и Тунгдил по-прежнему смотрел на эту девушку с вожделением и часто думал о ней. А еще ему вспоминалась другая гномка, заставившая его усомниться в чувствах к Балиндис. Мюр…

Шпионка Третьих была ученой, Враккас вытесал ее из того же камня, что и книгочея Тунгдила. Балиндис же по приказу своего клана отвергла возлюбленного. Неудивительно, что Мюр и Тунгдил начали встречаться, и все складывалось хорошо до тех пор, пока Златорукий не узнал о предательстве целительницы. Тогда гнома не мучила совесть.

— Для начинающего мага Дергард просто умница, вы не находите? — Родарио обнаружил на комоде пирог, оставленный хозяйкой. А еще заметил хорошенькую крестьянскую дочку, пробежавшую под дождем в хлев. Пора было доить коров. — Ах, какая красотка, — умилился он, принимаясь уплетать пирог.

— А что скажет Тасия? — раздраженно поинтересовался Фургас. — Ты ведешь себя так же, как и пять солнечных циклов назад. Словно самовлюбленное дитя.

— Не знаю, что она скажет. Она же не спрашивала у меня разрешения, прежде чем укладывалась в постель с другими мужчинами. — Родарио запихнул в рот еще один кусок пирога. — Мы оба взрослые люди, и нам нравится наслаждаться жизнью. Так за чем дело стало? — Актер никогда не признался бы друзьям в том, что сгорает от ревности. — А ты больше не интересуешься женщинами?

— После Нарморы в моей жизни никому нет места. Я поклялся жене в верности, и я не откажусь от своих слов лишь только потому, что ее тела больше нет, — севшим голосом ответил магистр. — Она являлась ко мне во снах и придавала сил, помогая пережить то время на острове. Я никогда не изменю ей, не возжелаю другую.

— В сущности, это хорошо, Фургас. Не протянешь руки к огню — не обожжешься. — Прожевав, актер выглянул в окно, любуясь крестьянской девчушкой. — Только представь себе, что бы было, если бы ты влюбился в Тасию! Ох, Паландиэль, одни горести от этой женщины. Она в точности как я, только в девичьем теле.

Фургас беспокойно поерзал на стуле.

— Да уж, эта красотка умеет соблазнять, в этом ей не откажешь. И ее верность подобна сухому листу на ветру, — не умолкал Родарио. — Сколько кровушки она мне попила, прежде чем я понял это. Теперь я могу только предупреждать об этом мужчин, которые склонны строить серьезные отношения с женщинами. — Актер тихонько рассмеялся. — Маленькая пройдоха… Но я ее не оставлю, — актер повернулся к гномам. — Я вам еще нужен? А то я мог бы помочь той милой девушке донести ведро с молоком, знаете…

— Оставь ее в покое, — отрезал Тунгдил. — Ее отец любезно пустил нас переночевать, и я не хочу, чтобы начался скандал.

— Не волнуйся, милый наш герой. Я буду осторожен, словно обрываю с куста нежнейшую эльнаберику, — подмигнув, Невероятный вышел из комнаты.

Сарай, в котором тренировались Года и Боиндил, был довольно большим. Хозяин хутора разложил на присыпанном соломой полу пряжу на просушку. В углу стояли два ткацких станка — в последние дни на них работали с утра до ночи.

Боиндил выбрал две палки, валявшиеся у стены сарая, и как раз атаковал, тренируя Году.

— Представь, что на тебя напали несколько противников одновременно. В бою не всегда хватает времени на то, чтобы парировать удар. Иногда остается только уклоняться.

Первая палка метнулась в ее сторону, но девушка увернулась.

— Хорошо, — похвалил Боиндил, пытаясь ударить ее второй палкой в ногу.

Года уворачивалась как могла, но пятый удар все-таки пропустила. Край палки задел ее по груди.

Бешеный недовольно поцокал языком.

— Ты мертва, ученица. Меч только что взрезал тебе грудную клетку, — он указал на пол. — Сорок отжиманий.

— Не буду я отжиматься! — вдруг заупрямилась Года. — Я могла бы парировать этот удар.

— Не могла бы, — гном заглянул ей в глаза и тут же пожалел об этом. Сердце быстрее застучало в груди. — Пятьдесят.

— Сразимся еще раз, учитель. — Года подняла нахтштерн. — Я докажу, что могла бы парировать тот удар.

— Нет. Ты должна уклоняться, а не парировать. — Боиндил начал раздражаться, видя, что ученица его не слушает. — Шестьдесят отжиманий. — Гном угрожающе двинулся вперед.

— Для этого тебе придется уронить меня на пол. — Подняв оружие, гномка приняла боевую стойку. Ее глаза метали молнии. — Мне надоело, что ты меня изводишь, учитель.

Несколько дней назад после этих слов Бешеный возликовал бы, радуясь, что скоро избавится от надоедливой девчонки. Теперь же об этом даже думать было страшно.

— Ты не права. Я не извожу тебя, а хочу, чтобы ты была неутомима, — проворчал он. — Ты же хотела, чтобы я научил тебя быть воительницей, вот я и учу. Так что лучше бы тебе послушать меня.

— Иначе что, учитель? Ты заставишь меня отжаться семьдесят раз? — Гномка злобно рассмеялась.

Перехватив рукоять, Боиндил ударил ученицу по лбу и подставил ей подножку. Года упала.

— Сто отжиманий. — Чернобородый махнул палкой. — Ты выпустила свое оружие. И знаешь, что это допустимо только в том случае, если у тебя есть другой нахтштерн.

Из ранки на лбу текла кровь, заливая левую бровь, но Года не обращала на это внимания. Она была ошарашена и приподнялась на локтях.