Нэнси Берберик - Даламар Темный

Мы — земля, земля — это мы!

Так и стало, как говорил самый могущественный маг в Сильванести — проклятие безумия короля упало на его земли и каждое живое существо стало исковерканным телом и душой, заключенное в пределах кошмара Лорака Каладона.

**

Король Кошмара вышел из своего дворца, из своей Звездной Башни и перед ним с криками разбегалась его стража, Неистовые Бегуны, которые видели, что король теперь похож на стоящего на краю Бездны человека. Вокруг слышались молитвы "Сохрани нас, о Эли! Защити от Темной Королевы!" Они, цвет армии Лорака, не оставили бы своего короля даже перед лицом Бездны, места, где живет самая темная из богинь и где царят невыносимые мучения и текут реки крови. Но он показал им Бездну в своем лице и в их душах проснулись самые жуткие страхи. И они бежали от него, от Короля Кошмара. Он смеялся им вслед и чувствовал, что они поражены таким же безумием, которое сейчас бежало в его крови.

Так как первые зимние ветерки закружили снег вокруг него, он повернулся, чтобы посмотреть на Звездную Башню, символ власти короля, построенный во времена самого Сильваноса. Под его взглядом мрамор стал таять, как свечной воск. Башни и башенки стали скручиваться, как корчащийся в горе старик.

Король Кошмара рассмеялся и отвернулся от Башни. Завывая и стеная, подобно безумным беанши, он прошел в Сад Астарин и по пути его следования всё вокруг увядало и умирало. Птицы падали замертво, как маленькие пучки костей и перьев. Он проходил мимо и птицы оживали, но это были уже не те птицы. Это были жуткие драконоподобные создания с зубами-иглами и перьями, превратившимися в чешую. Их глаза сверкали в жажде крови, их сердца переполнялись злобой. Тень короля упала на растения в саду, на зимний жасмин, тернистые розы и вьющуюся глицинию. Растения цвели кровавым цветом, а их утонченные ароматы превратились в мерзкую вонь разложения. Тень короля упала на самшит и ограда разрушилась, пораженная внезапной болезнью; погубленные ветви упали в коричневую пузырящуюся грязь.

Напевая песню сумасшедшего, король входил в каждый из храмов и заставлял мраморные стены таять. Алтари разрушились под его мимолётным взглядом. Палочки ладана сгнили. Свитки вспыхивали ярким пламенем и дым от них взвивался в небо цвета желчи. Здания лордов и леди разрушились. Более скромные дома растекались как лава, как только Король Кошмара бросал на них взгляд.

Он шел через своё королевство, фальшивый золотой воин. Теперь не существовало гордого и мудрого короля. Теперь не существовало короля, влюблённого в свою землю. Его мысли были отравлены. Небо над его королевством стало грязновато-зеленым, и когда пошел дождь, он излился не водой, а шипящей кислотой. Король проходил мимо ручьёв и они становились красными как кровь. Ручьи впадали в Тон-Талас и скоро вся великая река стала похожа на кровавую артерию. Король с отчаянием и ненавистью смотрел на всё это, но его умом по-прежнему управлял ядовитый зелёный дракон. Плоть Лорака стала гнить, волосы выпадали целыми пучками и уже можно было видеть участки оголённого черепа, мерцающие в зелёном свете.

Как пал король, так пала и земля. По всему Сильванестийскому Лесу, так любовно оберегаемому эльфами из Дома Хранителей Крон, деревья разом стали высыхать и сбрасывать листья и кору, как если бы томились от неизвестной болезни. Олени лежали мёртвые. В реке рыба превратилась в ядовитых монстров, с отросшими острыми зубами и даже ногами, которые позволяли чудовищам выползать на берег.

Король Кошмара продолжал идти по своему королевству, обращая все живое в вымирающее. Долгая, медленная смерть, которая была частью кошмара Лорака Каладона, который был навеян королю драконом Темной Королевы. Его звали Циан Кровавый Губитель и он провел достаточное время в Бездне, чтобы усовершенствоваться в своем ремесле.

И дракон, и Король Кошмара слышали вой земли, крики деревьев, вопли птиц и животных, когда сон Лорака настигал их и превращал в невообразимые ужасные создания. И еще они слышали стенания смертных, настигнутых кошмаром. Некоторые из них были эльфами, другие не были.

Нельзя сказать, что в своем безумии король эльфов не выполнил данного своему народу обещания избавить королевство от драконьей армии Такхизис. Лорак Каладон, который правил Сильванести дольше, чем длятся шесть самых долгих человеческих жизней, сдержал свое обещание.

Фейр Керон шла по его земле, поджигая и убивая, подбираясь к Сильваносту. Она понесла потери в сражении против армии лорда Гарана, но самой большой потерей был колдун, который был ее самым выдающимся капитаном. Он исчез, его аватар был убит, а его разум возвратился в тюрьму его искалеченного тела. Она проклинала потери и проклинала колдуна, пытаясь утолить свой гнев убийствами. И так случилось, что в одном маленьком городке на Тон-Талас рука Лорака Каладона нашла ее. Повелительница внезапно застыла и тут же почувствовала, что стремительно падает в какое-то темное и ужасное место.

Падая, она не успела сообразить что происходит. Когда падение закончилось, ощущение реальности покинуло ее. Она стояла теперь не в разрушенной эльфийской деревне, а в Тарсисе, городе ее детства. Фейр Керон стояла у дверей борделя, в котором она иногда подрабатывала, чтобы накормить и одеть ее маленькую сестру… а также отвадить от этого самого места. Недалеко отсюда, возле бульвара, который отделял квартал красных фонарей от приличных районов, она некогда искала в сточной канаве эльфийскую монету.

Вокруг она слышала смех и кабацкую музыку. Она слышала рычание и звериный рев мужчин. Голоса женщин то громко смеялись, то тихо рыдали. Мужчины заходили в эти грубые деревянные двери нетерпеливо, выходили — вальяжно и удовлетворенно. Она знала что это за место. Она сделала шаг вперед, затем другой, как ребенок, подкрадывающийся на цыпочках к двери, в которую ему запретили входить. Она знала, кто распоряжается за этими дверями. Она знала…

Дверь широко открылась. На пороге стояла женщина, закутанная в черный шелк, тонкий как паутина и умело изорванный, чтобы придать одежде вид тряпок девочки из сточной канавы. Ее золотые волосы рассыпались по плечам, ее лицо напоминало картину, над которой поработала рука сумасшедшего художника, раскрасив ее белые щеки красным и сделав темными бледные глаза.

"Фейр!" — крикнула женщина и рассмеялась пьяным смехом. Она раскрыла объятия, чтобы встретить еще одного мужчину, направляющегося в бордель. Женщина захихикала и снова рассмеялась, когда тот поцеловал ее. Из-за его плеча она крикнула, — "Входи, сестра! Я сберегла твой тюфяк в целости и сохранности!"

Повелительница закричала в ужасе, когда увидела, что ее сестра, которую она всю жизнь оберегала от подобного существования, жадно хватает монету. Плату за использование ее тела.