Э. Аллибис - Уника. Пламя Жизни

Метарон стоял на самой вершине Башни, глядя на то, как меняется цвет неба, как вырисовывается вдалеке черная зубчатая линия леса. Он знал каждую пядь своей земли, он был с ней многие тысячи лет.

Он любил наблюдать за звездами, их величавым танцем, за тем, как с течением эонов лет меркнет или разгорается их свет.

Вот Орион: алая Бетельгейзе, холодный голубой Ригель, Беллатрикс, Альнитак, Альнилам, Минатка, обрисовывающие контур героя античной мифологии. Метатрон вспомнил отважного Нишиду, доблестного Езода, могучего Мизара. Сколько раз они доказывали ему свою преданность!

Вот близнецы Кастор и Поллукс. Неразлучные, как неразлучны отныне Унико и Уника, две сияющие голубые звезды.

Тяжесть принятого решения легла на сердце Метатрона: два юных ангела, две хрупкие жизни, на чью долю выпало защищать Главные Сущности. Унико вернулся в Сефиру, но теперь страшная опасность нависла над всеми.

Метатрон подумал о той, другой Унике, и взгляд его обратился к созвездию Андромеды.

В легенде говорилось, что Андромеда была дочерью тщеславной царицы Кассиопеи, которая хотела принести ее в жертву, чтобы усмирить гнев Посейдона. Жертвенность — вот самая суть характера и Андромеды, и Уники. Метатрон пристальнее вгляделся в созвездие, и перед его внутренним взором ясно всплыло лицо светловолосого ангела. Альферац и Мирах были ее глазами; Мю и Ню Андромеды образовывали четкий и нежный овал лица, в ее волосах пульсировали галактики из трехсот миллиардов звезд.

— Твоя жертва не напрасна, — прошептал Метатрон, и тут настроение ночи изменилось.

Фиолетово-зеленое небо почернело, мягкий шорох листвы превратился в зловещее шуршание, словно мириады насекомых ползли по земле. Перед Метатроном выросла огромная звезда Унукэльхайя, красная, словно налившаяся кровью. От нее поползли багровые лучи, и через мгновение по небу поплыл контур огромного лика с распахнутым в яростном крике ртом.

— Чего ты хочешь? — мысленно обратился к нему Метатрон.

— Все, что ты знаешь, — ответил глухой голос.

— Я знаю только то, что допустил ошибку, пощадив тебя.

— Да. Ты слаб.

— Офидиэль, если ты покинешь пределы леса, я исправлю свою ошибку.

— Ты думаешь напугать меня? Не выйдет.

В лицо Метатрону дул ледяной ветер.

— Уходи, Офидиэль.

— Отдай мне Пламя и Ключ. Вынь Главные Сущности из сердец молодых ангелов и отдай мне. Я буду повелевать Сефирой, но ничья кровь не будет пролита, и это принесет тебе славу. Других предложений не будет, Метатрон, советую тебе подумать. Я тебя не пощажу!

На этот раз Метатрон сразу не ответил. Решение, которое он принял, было вынужденным: никогда прежде он не сдался бы Офидиэлю, передав ему Сефиру и власть над Вселенной. Но он представил лица молодых ангелов, и боль пронзила его сердце. Унико и Уника в руках Офидиэля… Нет.

— Да… ты знаешь, что случится с нами обоими. Не обманывай себя, Метатрон: ты знаешь, что я сделаю с ними. Я вырву их сердца. Я вырву их собственными руками. Ты знаешь, что я могу это сделать, что я хочу это сделать. Они умрут с ужасом в глазах, Метатрон. И все это будет по твоей вине.

Метатрон мысленным ударом рассек огненный лик, и он растаял.

Ледяной ветер стих. Снова запел сверчок. Но в голове Метатрона все еще звучало: Это будет твоя вина, твоя вина, твоя вина…

Зака разбудил какой-то грохот. Он открыл глаза, и тут же вскочил — настолько удивительным было зрелище, представшее взгляду.

Они оказались перед водопадом, чьи мощные струи с оглушительным шумом падали в небольшое озеро; в воздухе дрожала радуга и висело облако прозрачных брызг. Рядом с водопадом прямо из скалы росла прихотливо изогнутая сосна; вода скрывала ее корни, и казалось, что дерево парит в воздухе, протягивая к небу ветви, опушенные густой длинной хвоей.

Зак огляделся: Ева уже поднялась и тоже любовалась панорамой, а профессор, похоже, и вовсе не ложился.

Нишида стоял у самого края озера. Он сосредоточился на образе оракула и мысленно позвал:

— Аллибис! Мы здесь.

Внезапно шум стих, водопад замер, превратившись в неподвижную колонну витых струй и обнажив мокрые, гладко отполированные камни.

Успокоился и ветер. На поляну снизошла великая тишина.

— Что случилось? — спросил Зак, вытирая влажное лицо рукой.

Предвкушая радость встречи, Нишида весело ответил:

— Оракул идет.

Из узкого прохода в скале появилась высокая, гибкая женская фигура. Травянисто-зеленое платье из слоев прозрачной материи, широкие легкие рукава, открывающие хрупкие запястья, летящая походка — Зак вдруг увидел, что она и в самом деле идет к ним, не касаясь земли. Длинные волосы перехвачены тонкой блестящей нитью, а между тонких изогнутых рогов подрагивает светящаяся сфера.

— Я ждала вас, — звучный голос Аллибис эхом разнесся по поляне, и скалы повторили ее слова.

Ева заметила, что, когда Оракул говорила, шар между рогами переливался разными цветами, и в нем мелькали неясные фигуры и символы.

Зак и Крейг Вальден застыли перед этим прекрасным созданием.

— Не совсем похоже на того оракула, которого вы себе представляли? — рассмеялся Нишида.

— Вы проделали долгий путь, чтобы попасть сюда, — произнесла Аллибис. — Я дам вам возможность увидеть, как обретает плоть одна из ваших грез.

— Как это? — Ева удивленно распахнула глаза.

Аллибис показала на вершину скалы, откуда падала вода.

— Там, наверху, — Долина Грез, где можно увидеть, как сложилась бы ваша жизнь, если бы ваша мечта осуществилась. Это испытание требует внутреннего равновесия и зрелости. Вы должны будете наедине встретиться с ней. Только вы и ваше сознание.

Никто не знал, навстречу чему идет, но каждого охватило страстное желание получить этот опыт. Это желание заставляло их почти бежать.

Аллибис подвела гостей к туннелю, из которого несколькими минутами ранее появилась сама, и жестом пригласила всех следовать за ней. Дно туннеля было песчаным и сырым, словно дно реки, и путники с трудом вытаскивали увязавшие по щиколотку ноги. Пахло мхом и водой. Зак коснулся стены и обнаружил, что она скользкая и липкая.

Через некоторое время — они пробирались молча и в полной темноте — впереди забрезжил розоватый свет, похожий на свет зари. Пройдя еще немного, они оказались в небольшой, идеально круглой пещере, которую освещало длинное алое пламя зажженных свечей, прилепленных к стенам. Над головами что-то загрохотало, и они догадались, что это вода снова устремилась в озеро.

— Эта пещера — зеркало ваших мыслей. Вы можете осветить его силой своей мечты, и оно наполнится формой, цветом, содержанием, музыкой. — Аллибис бросила короткий взгляд на Еву и продолжала: