Э. Аллибис - Уника. Пламя Жизни

— Лучше нам не подниматься тут, — озабоченно проговорил Унико, глядя на кровоточащую царапину. — Давай долетим до этих деревьев. Если ты считаешь, что у меня не хватит сил, то напрасно.

Уника с благодарностью взглянула на него, и оба ангела, поднявшись в воздух, быстро достигли вершины пирамиды.

Они не обратили внимания на странные черные валуны, отполированные до зеркального блеска, что лежали в южном углу четырехугольной площадки. Их внимание захватила величественная панорама. Огромная сияющая радуга перекинулась через все небо, концы ее утопали в белом тумане и зеленом море листвы. Уника и Унико никогда еще не видели такой яркой радуги, такого пылающего красного цвета, который переходил в апельсиново-оранжевый, в лимонно-желтый, в травянисто-зеленый, в чистый голубой, глубокий индиго и волшебный фиолетовый…

Ангелы молча опустились на каменный пол, не отрывая взгляда от чудесного зрелища.

Вдруг Уника схватила Унико за руку.

— Смотри!

Он пригляделся. Не очень далеко от пирамиды сверкало круглое озерцо, и на светлом фоне воды ясно виднелись сплетения черных корней.

Им оставалось только взлететь, и через несколько минут они были бы у цели — но судьба распорядилась по-другому…

Пирамида задрожала, пол ушел из под ног. Унико, потеряв равновесие, упал, ударившись о каменный выступ. На левом виске выступила кровь, тонкой струйкой потекла по лицу… Уника инстинктивно поднялась в воздух и, обернувшись, увидела ужасное зрелище: черные валуны оказались кольцами гигантской змеи! Она молниеносно кинулась к Унико и в мгновение ока обвилась вокруг его ног. Унико закричал. К его лицу поднялась отвратительная черная голова: желтые глаза с прорезями вертикальных зрачков, чешуя блестит, словно смазанная жиром, между острых клыков трепещет бледный раздвоенный язык. Змея еще крепче сжала кольца, охватившие ноги юноши, и слизнула кровь с раны на его виске.

— Унико, трансформация! Унико! Унико! — надрывалась девушка.

Но его охватил такой ужас, что он не мог даже пошевелиться. Все мысли и чувства улетучились, остался только животный, ледяной страх.

— Унико, трансформация! — ее голос каким-то чудом пробился в его сознание.

Горячее дыхание, желтые глаза прямо перед его лицом, жгучее прикосновение мерзкого языка…

Он собрал все силы и превратился в зайчонка. Змея не успела отреагировать и сжать кольца, и маленькое животное, выскользнув из ее смертельных объятий, поскакало вниз по лестнице.

Обезумевшая от ярости кобра сжалась в пружину и выстрелила всем телом в воздух, стараясь схватить Унику, но та в последнюю секунду превратилась в орла и отпрянула в сторону.

Змея тяжело шлепнулась на землю.

Орел подлетел к зайчонку, который уже почти спустился, осторожно взял его когтями, стараясь не причинить вреда, и, взмахнув крыльями, направился в сторону мангровых деревьев.

Унико наблюдал, как огромная черная тень сползает по ступеням пирамиды.

— Она нас преследует!

— Ничего, мы успеем. С тобой все хорошо?

— Не считая маленькой ранки на виске и ощущения этого отвратительного языка, который ко мне прикасался…

Орел опустился на землю на заболоченной полянке возле озерца, и ангелы, снова приняв свой обычный вид, бросились к мангровым деревьям.

— Сколько взять? — спросил Унико.

— Бери сколько сможешь.

Порез на правой руке Уники снова начал кровоточить, рука болела, и у девушки не получалось ловко управляться с корнями. Ей не удалось оторвать крупный корень, тогда она взялась за более тонкий — левой рукой.

С большим трудом им удалось заполучить три корня, как вдруг в кустарнике послышался треск.

Унико обернулся.

В десяти метрах от них из зарослей высунулась черная голова кобры.

— Держи! — Уника кинула ему мангровые корни и, метнувшись в сторону и отвлекая внимание змеи от Унико, помчалась к кустарнику. Ее разум работал быстро и четко. Надо отбежать на достаточное расстояние, чтобы дать Унико время взлететь.

Когда они с Нишидой играли в прятки, эльф показал ей множество способов запутывать следы, отвлекать преследователя и прятаться.

Она неслась, петляя, как заяц, стараясь измотать кобру. Но, оглядываясь назад, видела, что та устремилась за ней, а Унико по-прежнему стоит у озера: ему явно не хватало энергии, чтобы взлететь.

И девушка продолжала бежать…

Унико с отчаянием глядел, как она споткнулась о корни, упала, поднялась и понеслась дальше. Змея преследовала ее.

Уника превратилась в крошечного жучка, села на ствол дерева, практически слившись с ним, потом зеленым кузнечиком перепрыгнула на лист, потом серой ночной бабочкой, порхнула на другой ствол. И все это время змея искала ее, чуяла ее! А девушка была почти без сил.

Наконец, она скользнула в лужицу воды между корнями и превратилась в пиявку. Это была неплохое убежище. Приходя в себя, она мысленно позвала Унико:

«Ты еще здесь?»

«Да».

«Возвращайся в Сефиру с корнями. Я следом».

«Без тебя я не улечу».

«Ты нужен Еве».

Унико не ответил, и девушка решила, что он послушался ее.

Кобры нигде не было видно. Уника знала, что это уловка, что змея просто выжидает, но выбора не было: надо снова принять свой облик и улетать.

Рядом с толстым стволом выросла тонкая девичья фигурка — и в ту же секунду из зарослей к ней кинулась змея. Уника ясно видела широко раскрытую пасть, острые клыки и понимала, что не успеет увернуться. Но тут острый сук угодил прямо в глаз чудовищу, и оно, шипя от боли и ярости, отпрянуло. Унико кружил в воздухе, размахивая длинной толстой палкой.

— Уника, летим отсюда!

— Не могу… я слишком устала.

В глазах у девушки потемнело, виски ломило от боли.

— Ты должна найти силы.

— Прошу тебя, оставь меня и улетай! Ты нужен Еве.

— Ни за что. Это из-за меня ты растратила энергию.

Унико старался держаться между нею и змеей, но — удивительное дело, — та, казалось, и не думала нападать.

Она медленно отползла от них, вернувшись к озерцу с мангровыми деревьями и, подобравшись к большому корню, который Уника пыталась сорвать первым, высунула язык и облизала корень сверху донизу.

— Она слизывает мою кровь! — изумилась Уника.

Зрелище было таким нелепым, что оба ангела застыли на месте, но вскоре Унико стряхнул с себя оцепенение.

— Идем, — потянул он Унику. — Нам пора.

Унося с собой корни мангрового дерева и ужас от пережитого, они покинули лес Тинкинблу

— Сефире нужна наша помощь, и как можно скорее.

Голос Метатрона гремел в окутанном молчанием Зале Решений, в котором ангелы обычно собирались на собрания. На каменных стенах висели голограммы самых красивых мест долины, а в центре находился большой круглый стол, на котором был изображен символ Сефиры. Стол был огромным и тоже каменным, и составлял единое целое с полом. Вокруг него стояли двадцать стульев темного дерева, основательных, с массивными ножками и высокими спинками. Восемнадцать из них были теперь заняты Ангелами, молчаливыми и сосредоточенными. Метатрон правой рукой опирался на свой стул: после ночи Перерождения Мудрец не желал на него садиться.