Олег Говда - Выбор

— Тем более, что если все удастся, как задумано, вскоре тебе совершенно некого будет опасаться, кроме собственной глупости. Но этот разговор преждевременный. Вернемся к нему, после того, как закончим с Боженой. Иди, отдохни немного, чтоб, как только прибудут Калита с Кривицей, ты был готов двинуться в путь.

— Если, господин позволит, я хотел бы предложить одну уловку, — вместо того чтоб вскочить на ноги и уйти, промолвил Лучезар.

— Да, — слегка удивился Ищущий. — Говори…

— Если действительно необходимо соблюдать скрытность, поскольку мы же знаем, что никакие, ни серые, ни зеленые призраки в палаты не проникали — то лучше всего отправляться в путь после обеда, когда из города выезжает большинство поселенцев, выбравшихся поторговать и теперь желающих, еще затемно, воротиться домой. И соответственно переодевшись. Крестьянский воз везущий женщину и девочку, ни у кого не вызовет подозрения…

— Женщину? — переспросил Вышемир. — Ах, ну да, княжну ж без няньки никуда из замка не отпустят. Совсем запамятовал. Молодец, Лучезар. Пойду, ознакомлю королеву с новыми деталями плана. И готов спорить на собственный кошель, что вернусь не с пустыми руками. Вернешься — получишь еще одно вознаграждение… на лечение, ха-ха-ха. А теперь — ступай, негоже невесту надолго одну оставлять. А то умыкнут. Понадобишься — позову.

Лучезар не стал ждать повторения приказа, — поднялся, угодливо поклонился и торопливо вышел…

А после полудня из ворот замка выехала обычная крестьянская телега, управляемая мужиком, одетым в простое дорожное платье, и с восседающей на ней дородной молодицей, ласково прижимающей к своим телесам, худенькую девочку.

Этот лес был самым странным из всех виденных мною прежде. Похоже, когда-то давно за ним ухаживали, как за фруктовым садом. И хоть, все это хозяйство кропотливого лесника, было давно заброшено и с годами основательно одичало, я постоянно подмечал очищенные от старых сучьев, деревья, или — истребленный под корень подлесок. Под ноги подворачивались остатки дорожек, просыпанных крупным желтым песком, галькой, щебнем и толченым кирпичом.

Замечал я и фрагменты не заплывших сточных канав…

Даже кустарник здесь рос не абы как, а ровной живой изгородью, при этом — иногда попадались кусты, формой напоминающие фигуры зверей или иную скульптуру.

Торус, натужно сопя, тащил за собой, не обращавшего внимания на все понукания и никуда не торопящегося ослика, от чего у меня появилась возможность глядеть по сторонам, чем я и не преминул заняться, с превеликим удовольствием. Тем более что, как объяснил в самом начале пути не слишком говорливый проводник, до наступления сумерек, в парке — так он назвал эти зеленые насаждения, опасаться было совершенно нечего. Или — некого? И все же — солнце уже опустилось достаточно низко, чтоб подумать о поисках убежища. В лесу, даже таком редком и ухоженном, темнеет гораздо быстрее, чем на открытом пространстве.

— Уже близко, — промолвил Торус, будто уловил мои мысли. — Скоро будет развилка, и считай — мы на месте. Не волнуйся, успеем…

— Да я, собственно, не из пугливых.

— Это оттого, Игорь, что ты со здешними 'зверушками' еще не встречался. Вот, погоди — скоро начнут появляться.

— В самом деле?

— Ты не подумай, — поправился проводник, — что я тебя обидеть хочу. Будь ты трусом или неумехой, как бы сюда попал? А все ж мертвяк, нечто иное, чем живой враг. Не каждый сдюжит. Тут не столько храбрость, как привычка нужна, ну и… вера, что ли?

— Вера во что? — полюбопытствовал я, обрадовавшись, что не промолвивший за весь путь и десятка слов, Торус наконец-то разговорился.

— Да как тебе объяснить… — свободной от повода рукой, землепроходец почесал затылок. — Наверное, в то, что Создатель не оставит нас в своем милости и разгонит Тьму, — а вместе с ней исчезнут и ее порождения. А тех, что останутся, мы сами добьем.

— А если все наоборот? — мне захотелось поспорить скорее от скуки, чем от ощущения правоты. Несмотря на том, что драка так рождается гораздо чаще, чем истина. — Может, безоглядно веруя в Свет, вы тем самым и Тьму наделяете силой, какой у нее отродясь не водилось, а собственные возможности, дожидаясь помощи свыше, существенно преуменьшаете? И если б воспринимали эти бродячие трупы, как обычного врага, то давно б уже покончили с ними раз и навсегда?

— Возможно в твоих словах, есть резон, — не стал спорить проводник. — Не зря же Создатель именно тебя сюда направил. Попробуй, может, чего и получиться. А мы поглядим, поучимся и подмогнем, чем сдюжим… Кстати, чувствуешь, в воздухе тленом потянуло? Значит, скоро появятся твари. И, это… ты пока не приноровишься, держись ровнехонько посередке тропинки. А то достанут, не ровен час… О! — ткнул рукой, указывая на что-то впереди себя. — Вон! Видишь? Дымка сгущается?

Я не успел ответить, поскольку такое же марево возникло гораздо ближе. И не одно. Будто путевые ограничители, вдоль всей аллеи, на расстоянии примерно десяти шагов друг от друга, заклубились одинаковые веретенообразные сгустки тумана. А в них, напоминая появления джинов из фильмов-сказок, стали проступать расплывчатые, но с каждой минутой обретающие плотность, очертания скорее человеческих, чем звериных фигур.

— Началось, — сплюнул под ноги Торус. — Спаси и сохрани, Создатель! Ничего… Успеем… До убежища рукой подать. Видишь вон ту ель? — указал на четко виднеющееся впереди исполинское дерево. — За ней будет расколотая осина и поворот направо. Потом — еще метров сто и пещера. Ну, а там мы уже в безопасности. Н-но, скотина, шевели копытами! — рявкнул землепроходец на ослика. Тот, похоже, тоже знал: чего ждать от умертвий, потому что в этот раз без повторных понуканий прибавил ходу. — Я так подробно объясняю, чтоб ты, Игорь, сам дорогу найти смог. Ежели что… Оно, знаешь, по-разному бывает… И хоть для слепого упыря еще слишком рано, но если появится и атакует — беги не раздумывая. Они ослиное мясо всем прочим яствам, тьфу, предпочитают. Думаешь, зачем я эту упертую скотину за собой таскаю?.. Жаль длинноухого, но для человека его запах — последний шанс на спасение.

— А как их отличить, слепого от зрячего? — задал я резонный вопрос.

В туманных коконах окончательно сформировались коренастые личности с увесистыми дубинами или топорами в руках. Пока еще на их, изъеденных червями и тленом, лицах, хранилась одинаковая маска безразличия. Но, то один, то другой уже пытались открыть глаза и с шумом втягивали в себя носовыми дырами воздух. Типа, принюхивались… Спрашивается, что они хотели почуять, если сами смердели так, что аж в глазах щипало?

— Те твари, что сейчас вдоль дороги выстроились, обычные трупаки, — объяснил Торус. — Они для нас, можно считать, совершенно безопасны, только воняют сильно. Главное не приближаться на расстояние удара. Присмотрись внимательнее, видишь, они все безногие — и останутся такими пока хоть один солнечный лучик на небе светит. Зато, когда окончательно стемнеет, упаси Создатель, с такой компанией встретится. Очень уж неохотно они во второй раз погибают. И оружие их, все как есть, трупным ядом изгваздано. Достаточно царапины, чтоб человек болеть начал, а если много ран, то и помереть недолго. А упыри — те помельче будут. Как огромные псы. Но, зато и ловчее, заразы. И если от трупака можно убежать или отбиться, то встреча с упырями в одиночку — смерть верная. Втроем или вчетвером — став друг к другу спинами и обрызгав обильно вокруг землю водой свяченной — еще будет шанс до утра продержаться. Но если всерьез наваляться…