Рассел Малкахи - Горец _ Чужие _ Чернокнижник (сборник)

Старый физик сделал попытку встать, но ослабевшие ноги не удержали тело, и Алан снова откинулся на подушки.

— Да, да, конечно… — поспешил он скрыть следы своей слабости и сел, ногами стараясь нащупать свои мягкие тапочки.

Блейк поспешил сесть за стол, чтобы не вынуждать старого ученого делать вторую попытку подняться. Сел, но, чтобы подчеркнуть разницу в их положении, закинул ноги на стол.

— Я помню, ты ведь беседовал с Мак-Левудом тогда, в тот день, — Блейк стремился ошеломить собеседника, заставить его говорить правду. — Ну что, старик?

Алан явно не ожидал, что разговор пойдет о Мак-Левуде.

— Что ты имеешь в виду?

Увидев, что даже седоватые усы старого физика выразили удивление, Блейк подумал: «Неужели прав незнакомец и я напрасно теряю время? Похоже, Алан Нейман ничего не знает о бессмертии Мак-Левуда. Наверное, он до сих пор верит в легенду о Горце».

Решив играть в открытую, Блейк впился взглядом в лицо старого физика, пытаясь уловить хоть проблески смятения:

— В нашей Корпорации достаточно энергии, чтобы расправиться со всем миром, или наоборот, если нас лишат этой энергии… Так вот, нам нужен этот Горец, этот Мак-Левуд. Я знаю, что вы разрабатывали проект Экрана вместе с ним. И вчера вы интересовались Экраном.

— Но я просто думал о том времени, когда Экран не понадобится.

Похоже было, что Алан действительно не лгал. Инициатором вчерашней встречи был Горец, и Блейк пошел по ложному пути. «Почему я решил, что Алан вызвал Мак-Левуда, пытаясь использовать его неземную силу? Нет, определенно старый физик ничего не знает», — с досады на себя глава Корпорации вскочил, с размаху хлопнул по столу кулаком:

— Ах вот как! Ах вот о чем ты думаешь!

Злость, закипевшая в душе, вырвалась нервным криком, разрядилась на беспомощном старике. Обычно такие вспышки гнева помогали Блейку быстреё взять себя в руки, и он не стеснялся срывать свой гнев на сотрудниках Корпорации. В конце концов Алан лишь мелкая рыбешка, наживка. Как сказал этот незнакомец: «Посади наживку на крючок, и акула сама приплывет к тебе в сети».

— Теперь, впрочем, это не имеет значения, не так ли?

Успокойся, Алан, потому что это же бизнес, обычный бизнес. И это навсегда! Я вижу, ты начал становиться предателем. Ты, конечно, знаешь, как мы поступаем с изменниками.

Блейк коротко приказал телохранителям, кивнув на Алана:

— В Макс!

Мак-Левуд вернулся домой в четыре. Еще в прихожей позвал Луизу, но ответа не услышал. Неторопливо разделся, заглянул в кабинет. Луиза крепко спала на диване. Она и во сне была милая и привлекательная. Конор присел у её ног, погладил рукой пышные светлые волосы. Горец вспомнил, как ночью, когда она склонялась над его лицом, он оказывался в великолепном пахнущем свежестью шатре, образованном её роскошными локонами.

«Как прекрасна жизнь на Земле», — подумал Конор с сожалением. Но на Зайсте его ждут, в него верят. Он должен выполнить свою миссию, и вскоре придется оставить Землю, где ему очень нравилось. Пятисотлетнеё проживание здесь Горцу совсем не наскучило. Вокруг него всегда были замечательные люди. И хотя их жизнь чрезвычайно коротка, земляне любят жить, умеют жить и умирают с достоинством. «Люди, — продолжал размышлять Мак-Левуд, — сами не понимают, на какой прекрасной планете им посчастливилось родиться. Если бы не Экран…» Его собственное изобретение, которое давало спасение, но, возможно, слишком дорогой ценой.

Необходимо всё изменить. Если озоновый слой восстановился, значит, Экран стал для Земли неудобным и тесным скафандром. 25 лет назад люди сбрасывали с себя панцири от «Эбен Ружа», теперь настала пора освободиться от оков серого существования. Надо дать возможность голубой планете снова купаться в теплых лучах солнца. Так было прежде, так будет всегда.

Мак-Левуд подумал, что напрасно многие считают их врагами человечества. Они, группа Неймана, спасли планету от полного вымирания. Сейчас, когда Экран стал не нужен, надо попытаться избавить от него человечество.

— А что это за девушка на картине? — прервала ход его мыслей Луиза. Она только что проснулась и счастливо улыбалась. Мак-Левуд заметил, что она спала с картиной в руках. Это был потрескавшийся масляный портрет, выполненный на холсте. «Все-то тебе хочется знать», — смеясь про себя, подумал Конор, а вслух ответил:

— Это Хезер, моя первая жена. Она умерла в Шотландии, в 1542 году.

— Какая она была?

— Жизнерадостная, полная любви. Я держал её в своих объятиях, когда она умирала. Я любил её — и сейчас люблю, — Конор опять убедился, как мало можно передать словами. Кажется, всего несколько слов, а за ними целая жизнь.

— А другая? — Луиза показала на фотографию.

— Это Бренда — моя последняя жена. Она прекрасна… была. Она умерла в Нью-Йорке 29 лет назад. Это достаточно долгий срок для одиночества.

— Ты и сейчас один?

— Нет! — Мак-Левуд многозначительно посмотрел на Луизу.

Женщина замерла, готовая выслушать самые важные слова.

Непонятный металлический лязг донесся до слуха Мак-Левуда. Услышала шум и Луиза. Разговор прервался. В следующеё мгновение Горцу показалось, что кто-то в обуви с жесткой подошвой прыгнул на пол с достаточно большой высоты. Мак-Левуд настороженно замер, потом рванул меч из механизма, вскочил и огляделся. Тишина. Конор еще постоял мгновение, потом осторожно начал пробираться к окну.

— Что это?! О нет, только не снова, только не всё сначала, — испуганно прошептала Луиза.

— Иди наверх, — коротко отрубил Горец. Он был готов во всеоружии встретить любую опасность. Однако вокруг царила успокаивающая тишина. Минуту Мак-Левуд прислушивался, потом успокоился. Вполне вероятно, что ветер сбросил с крыши одну из пластин обветшавшей антирадиационной защиты. Горец упрямо отказывался продать заводу пивной тары по соседству эти титано-сурмиевые полоски. Не хотелось пускать в свой дом посторонних. Пришли бы рабочие, застучали пневмо-молотками над головой, довелось бы прибирать тайники свидетельства пятисотлетней жизни его на Земле. Кроме того, не было желания потом где-нибудь в баре пить пиво в банке, сделанной из металла собственной крыши.

Выглянув в окно, Конор осмотрел двор. Действительно, две ячейки, сорванные первым порывом приближающейся грозы, валялись у забора. Мак-Левуд расслабился и хотел уже позвать Луизу, но на всякий случай решил проверить прихожую. Живи Конор один, он посчитал бы это излишним. Но с ним была женщина, любимая женщина.

Опустив меч, Мак-Левуд двинулся вперед, не скрипнула ни одна половица, тень клинка бесшумно скользила у ног Горца. Конор умел ходить бесшумно, но обладатель кравшегося сзади силуэта тоже не выдал своего присутствия ни единым шорохом. Он только неосторожно оставил сзади окно, и Мак-Левуд терпеливо наблюдал за крадущейся за ним тенью. Вот её меч поднялся — и в воздухе встретились два клинка, дождь искр разлетелся в темноте.