Руслан Мельников - Алмазный трон

Он видел, что за существо вылупилось из расколовшихся колдовских яиц-кристаллов и во что оно превратилось, когда усохшие Кости соединились друг с другом, обросли плотью и обрели жизнь.

Когда в царство живых вернулся демон мертвого царства.

Бельгутай видел, как убивало одно лишь дыхание этого демона. Как пленница ханьского чародея, освобожденная от чар, с покорностью рабыни сама опустилась у ног нового хозяина.

Он даже слышал обрывки разговора Тумфи и демона. Бельгутай, правда, не разобрал ни слова. Однако кое о чем догадаться было не трудно.

Приказной тон демона. Меч уруса, повернувшийся в сторону Бельгутая… Чего ж тут непонятного?

— Будешь биться за нового господина, Тумфи? — обратился Бельгутай к бывшему союзнику. — Выслуживаться будешь? И не надо притворяться, что ничего не понимаешь, толмач!

Поигрывая саблей, Бельгутай шагнул вперед. Ему уже все равно. Нойон был готов драться хоть с самим демоном, хоть со слугой демона.

Вокруг было так холодно. А славная драка хоть разогреет кровь напоследок.

Однако намечавшаяся стычка прервалась, так и не начавшись. Сверху послышался топот чьих-то ног. Бельгутай, Тимофей, демон, сидевший на алмазном троне, и колдунья, расположившаяся у трона, подняли головы.

Шум доносился с лестницы. На верхних ступенях под проломленным люком в сводах тронной залы появились вооруженные люди. Нукеры Огадая. Рыцари Хейдорха. С клинками наголо. С факелами в руках.

Факельные огни в зале, освещенной колдовским сиянием, смотрелись нелепо. Воины, уже ступившие на лестницу, растерянно озирались вокруг. Сзади напирали другие бойцы.

Откуда они здесь взялись? Темной Тропы наверху вроде бы никто не открывал. Видимо, вслед за ханьским колдуном и его приспешниками в подземелье вошла гарнизонная стража, решил Бельгутай.

Вот только появилась она с сильным запозданием. Наверное, пришлось пробиваться через какую-то преграду. Через завал. Или через запертую дверь.

Судя по всему, воины, охранявшие крепость и пропустившие врага на нижние ярусы подземелья, сами прежде не спускались так глубоко. И вот — спустились. Добрались до тронной залы. Увидели следы недавней битвы. И алмазный трон. И демона на троне. Остановились в шоке и изумлении.

Их замешательство, впрочем, длилось недолго. Рыцари и нукеры в первых рядах заметили обезглавленные тела императора и хана. Несколько человек уже спускались по узким ступеням. Лестница за их спинами быстро заполнялась новыми воинами.

Тварь на троне довольно улыбалась…

Бельгутай не сразу понял чему.

Тимофей больше не чувствовал прежнего пригляда. Мысли текли свободно. Их никто не контролировал. Чужое око в его голове закрылось. Кощей отвлекся.

Навья тварь уже не следила ни за ним, ни за Бельгутаем. Сейчас Кощея интересовало другое. Люди, спускавшиеся с лестницы. Живые люди, чья смерть принесет ему ощущение жизни. И вот…

Руки твари протянуты к лестнице. Длинные тонкие пальцы шевелятся, ощупывая невидимые нити. Или попросту обрывая их.

Кощей дышит. Вдыхает чужие жизни. Изо рта твари вновь идет пар, глаза блаженно прикрыты. Спускающиеся вниз люди падают на ступени, роняют оружие и факелы, сыплются с тесной лестницы на заиндевелый пол тронной залы.

Теперь Кощей дышал глубоко, полной грудью. Людей на лестнице было много. Много было жизни, которой можно дышать. Наверху, на лестнице. И за люком, наверное, за лестницей тоже.

Еще один вдох. Густые клубы пара — из холодных уст твари. И еще вдох. И еще. Кощей никак не мог остановиться. Никак надышаться не мог. Наверное, это действительно непросто, когда после столь долгого перерыва снова ощущаешь вкус жизни.

Вот только что странно: живых на лестнице уже не осталось. И новые воины больше не спускались вниз. А Кощей все дышал, дышал, дышал… Чем? Кем? Этого Тимофей понять не мог. Пар, валивший изо рта твари, густел. Тварь с наслаждением жмурилась.

Впрочем, не это было сейчас главное. Главное, что за его мыслями пока никто не следит. Как долго продлится свобода, Тимофей не знал. Но чувствовал: это был его шанс. Возможно, единственный. И очень возможно, что последний.

Им следовало воспользоваться без промедления.

Но как? Вихрь мыслей захлестнул Тимофея.

Да, он не может убить Кощея. Да, ему не позволено поднимать руку на навью тварь: однажды поднятая рука ноет до сих пор.

Однако Кощей приказал убить Бельгутая. Более того, тварь сама сказала, что исполнение ее приказов должно быть самым важным для Тимофея. А еще…

Тимофей улыбнулся. Еще Кощей разрешил ему использовать ЛЮБЫЕ способы для убийства нойона.

Что ж, Тимофей знал один способ. Один очень действенный способ.

Его взгляд остановился. Тимофей неотрывно смотрел на ханьские громовые шары, лежавшие под троном Кощея. Если их взорвать…

О, такой взрыв убьет Бельгутая наверняка! Приказ навьей твари будет выполнен.

Правда, при этом погибнут все, кто находится в тронной зале. Или почти все?

Он сам и Арина умрут тоже. Но возможно… Или это невозможно?

Тимофей вел мысленный спор сам с собой. Нет? Да?

Нет, Кощея нельзя убить…

Да, тем оружием, которым его убивали раньше, — нельзя.

Но пробовал ли кто-нибудь использовать против навьей твари разрушительную силу заморского огненного зелья — силу, которая выносит крепостные ворота и крушит каменные стены?

Если Кощею не вредит обычная сталь, возможно, его вместе с алмазным троном попросту разорвут на куски громовые сосуды ханьцев. Кто знает, может быть, именно в них кроется смерть Бессмертного?

А главное — сам Тимофей не поднимет руки на своего нового господина. Он просто подожжет фитили. И сделает это для того, чтобы исполнить приказ Кощея. Который важнее всего. Приказ убить Бельгутая. Любым способом убить.

Он выбрал такой способ.

Бельгутая убить — не Кощея…

Его цель — татарин. Как приказано. Как велено.

Ты уж прости, нойон. Тебя придется убить. Убить тебя, чтобы…

Нет, об этом думать больше нельзя. Сейчас думать надо только о том, чтобы убить Бельгутая.

Но еще одна неприятная мыслишка возникла где-то на краю сознания. Мыслишка о том, что он теперь не так уж и сильно отличается от Угрима или от того же Кощея. Он ведь тоже научился жертвовать чужими жизнями. Что ж, с кем поведешься…

«Убить-Бельгутая-убить-Бельгутая-убить-Бельгутая…» — словно заклинание мысленно повторял он.

Тимофей поднял факел, с которым в подземелье спустился ханьский колдун и который был брошен за ненадобностью. Факел лежал неподалеку от трона.

Пропитанная маслом и намотанная на конец длинной палки ветошь еще тлела. С поднятого факела слетело несколько искр. Искры веселыми светлячками закружились в воздухе. В дымящейся растрепанной обмотке, почувствовавшей приток воздуха, вспыхнул слабенький огонек.