Ольга Романовская - Лепестки и зеркало

- Лина, давай поговорим завтра. Признаться, даже к лучшему, что ты видела нас.

- То есть ты признаёшь, что изменял мне с той женщиной?

Эллина вложила в пощёчину всю свою силу, оставив на щеке господина Датеи пунцовеющий синяк. Не выдержав, ударила снова и разрыдалась. Себастьян попытался её обнять - гоэта оттолкнула, уткнувшись в стену дома.

- Да, мне нравится Надин. Лина, я не собираюсь садиться из-за тебя в тюрьму, какой бы замечательной ты ни была.

- То есть ты мне лгал? Про любовь и прочие вещи? - Эллина резко обернулась и вытерла слёзы. Уязвлённая гордость заставила вскинуть подбородок и посмотреть любовнику в глаза.

- Нет, не лгал... Просто... Ну, я тебя не любил и не люблю, ты просто симпатичная женщина. Влюблённость? Да, пожалуй, было такое. Но ведь все те обыски, все те обвинения - из-за тебя.

- Чушь, не оправдывайся!

- Если ты слепа и глуха, Лина, то я нет. И не собираюсь переходить дорогу сильным мира сего. Кое-кто не желает, чтобы я становился на его пути в сердечных делах, и не успокоится, пока не уничтожит меня.

- То есть ты банально струсил оттого, что кто-то припугнул тебя? - медленно протянула гоэта.

- Проявил благоразумие. Да и ты, Лина... Ты ясно дала понять, что ничуть не дорожишь мной. Ты обвиняешь меня - но взгляни на себя. Разве ты не заводила ни к чему не обременяющих отношений? Если бы ты меня любила, то не оскорбляла бы своими претензиями...

- Не желаю слушать! - Эллина закрыла уши руками. Снова всхлипнула и кинулась к лошади.

Господин Датеи попытался остановить её, опасаясь за жизнь гоэты, но не успел. Он кричал ей вслед, что сожалеет, что хочет расстаться друзьями, но Эллина не слышала. В расстроенных чувствах она неслась по улицам Сатии, размазывая кулаком слёзы по лицу.

В мозгу возникло желание напиться. Напиться до потери памяти, чтобы не чувствовать боли. Чего-то покрепче и забористее.

Едва не сбив пару прохожих, Эллина очнулась, пустила Звёздочку шагом и в сердцах выругалась, наградив Себастьяна Датеи самыми 'радужными' пожеланиями. Задумалась и направилась в один из окраинных кварталов, искать подходящий кабачок.

Одна за другой стопка первача опрокидывалась в желудок гоэты. Она сидела в задымлённой таверне, запивая своё горе самогоном и заедая вяленым мясом.

Хотелось напиться до беспамятства, чтобы не корить себя за очередную ошибку. Ведь гоэта столько раз обжигалась, давала себе слово - и натыкалась на те же грабли. Себастьян - личный дворянин, богаче неё - у них изначально ничего бы не вышло. Только постель и то, пока господину Датеи не прискучит.

Эллина подозвала парнишку-подавальщика и заказала ещё выпивки. Столько она не вливала в себя давно: со времён училища. Нет, в промозглый день, да ещё в компании орков грех не выпить, но обычно гоэта не заказывала больше малого графина на три стопки, а тут перед ней стоял средний. Уже второй - первый Эллина благополучно опорожнила.

Слёзы уже не текли из глаз, гоэта лишь шмыгала носом, отчаянно вгрызаясь в староё жёсткое мясо.

Видя несчастную женщину, мужчины, разумеется, предлагали скрасить её одиночество. Любителей обниматься Эллина послала в отнюдь не девичьих выражениях, одному даже пригрозила всадить кинжал в причинное место, если не угомонится. Но от собутыльников не отказалась и вскоре поднимала тосты за столом с двумя то ли наёмниками, то ли солдатами - признаться, гоэте было плевать, кто они.

Пьяный язык склонял Себастьяна Датеи так, что тому, наверное, икалось. Собеседники сочувственно кивали и подливали гоэте ещё. Вовремя сообразив, чем всё закончится, Эллина, пошатываясь, поднялась и с улыбкой распрощалась с новыми знакомыми: 'Вы хорошие, мальчики, но мне пора. Подери в гномью задницу треклятую жизнь!'.

Она долго не могла правильно отсчитать деньги, рассыпав их по столу, но всё же совладала с хмелем: гоэты привычны к выпивке и отнюдь не благородной. Эллина сгребла оставшиеся монеты в кошелёк и решительно направилась к двери, коротким: 'Отвали!' ответив на предложение одного из завсегдатаев проводить её до дома.

Окончательно стемнело. Сатию накрыла густая августовская ночь.

Нетвёрдой походкой гоэта брела к коновязи. То ли действие спиртного ослабело, то ли темнота на неё так подействовала, но вновь навернулись слёзы.

Эллина тихо поскуливала. Потом, правда, затихла, пытаясь отвязать Звёздочку. Руки дрожали, поэтому удалось это не сразу. А вот взобраться в седло не получилось, и, взяв лошадь под уздцы, гоэта пешком побрела по улицам.

Теперь можно было плакать в полный голос, что она и делала.

Окружающий мир перестал существовать, гоэта даже не задумывалась о том, что её могут убить или ограбить.

От первача стало жарко, и она расстегнула рубашку. Декольте получилось чересчур глубоким, но Эллине показалось, что этого недостаточно, чтобы охладить тело. В итоге она расстегнула рубашку целиком, позабыв о правилах приличия.

- Госпожа Тэр, вы понимаете, что провоцирует мужчин на преступление?!

Гоэта вздрогнула и испуганно огляделась по сторонам. Потом сообразила, в каком виде разгуливает, и начала судорожно застёгивать пуговицы. Пальцы не слушались, поэтому пришлось завязать полы под грудью.

- Госпожа Тэр, признаться, вы являете собой отвратительное зрелище. Пьянство никого не украшает, а тем более женщину.

Брагоньер подал знак помощникам и судебному магу обождать его, а сам подошёл к смутившейся гоэте, отчаянно пытавшейся слиться с ближайшей стеной.

- Что вы тут делаете? - наконец выдавила она из себя, предательски икнув.

- Работаю, - лаконично ответил соэр, недовольно втянув в себя воздух. - С вами всё ясно. Как последняя... кхм... Мьяга(5) - и то лучше выглядит. Ну, что же вы, госпожа Тэр, раз соизволили напиться, то явите всем свой лик. Заодно будет уроком: чувство стыда, кажется, у вас ещё сохранилось.

Понурившись, Эллина предстала перед Брагоньером, гадая, за что судьба решила опозорить её дважды за день. Взгляд соэра полнился презрением: он ещё в прошлом году ясно высказался насчёт пристрастия женщин к спиртному. Сейчас брезгливо прикажет солдатам проводить её до дома. Или публично отчитает.

- У меня был повод. Меня Себастьян бросил, - оправдываясь, пробормотала гоэта, продолжив воевать с рубашкой. - Да, я перебрала, но...

Не договорив, Эллина замолчала. Настроение её резко переменилось.

- Почему мужчинам можно пить, когда их предали, а женщинам нет? - тряхнув головой, с вызовом спросила она. - Он нашёл себе любовницу, целовался с ней на моих глазах - а я не могу выпить? Да пошли вы к демонам, господин соэр! У меня душевная драма. Вскоре после собственного дня рождения...

Брагоньер молча выслушал её тираду, затем задумчиво спросил:

- Себастьян - это Себастьян Датеи?