Ольга Романовская - Лепестки и зеркало

- Значит, в храме вы не проповедовали? - дознаватель не преминул сделать пометку о новом вскрывшемся правонарушении свидетеля.

- Да то просто проверка была. И реакция положительная, по-моему. Как проверка выглядела? Я о морали говорил, о том, что многие нарушают, ведут себя дурно, что совесть у людей нечиста, Сорату забыли. Так кто не такие - разве я их оскорблял? Ну и на кого господин Диюн показывал? На некто. Что тут обидного и противозаконного? Но проверка точная. Даже жрец в грехе погряз, раз господина Диюна выгнал и донос написал. И не только он гневился - значит, я на верном пути.

Следователь оборвал пафосную речь Диюна, напомнив, что его фантазии мало согласуются с реальностью, в которой имела место быть иная трактовка событий. А если у него раздвоение личности, то надлежало обратиться к врачу.

Господин Диюн приуныл. Умильно закатывая глаза, попытался навязаться в друзья дознавателю и, заодно, всему Следственному управлению. И тут же изрёк, что друзей и честных верноподданных, изобличающих скверну, вроде Хаатера, сажать в тюрьму нельзя, а необходимо, наоборот, наградить.

Увы, закон оказался суров, и Диюн отправился досиживать отмеренный срок.

Письмо господина Моуса, восстановленное по оттиску на чистом листе, стало одним из козырей обвинения, неопровержимой уликой.

Два пухлых тома доказательств с чистосердечным признанием Матео Хаатера, отправили в суд. Он обещал быть скорым и безжалостным.

Господина Диюна также ожидало судебное разбирательство: на этот раз за взяточничество, пособничество преступнику и дачу ложных показаний. Увы, следователь не поверил, что Диюна оклеветали, надев его личину. Так что к сроку за оскорбление властей и общества обещал добавиться новый.

Эллина Тэр вернулась в Сатию в начале сентября, в самый разгар затянувшего судебного разбирательства. Оно стало самым громким событием года, приковав к себе внимание как высшего света, так и простых обывателей.

Целители-маги знали своё дело и в кратчайшие сроки поставили пациентку на ноги.

Гоэта знала, что ей предстоит выступать свидетельницей, поэтому не удивилась, найдя под дверью повестку в суд. В Сатию, к слову, её любезно доставили с помощью артефакта перемещения, избавив от необходимости трястись по половине дорог Тордехеша. Перенос заказало и оплатило Следственное управление.

Первым делом Эллина навестила подругу: та шла на поправку. Гоэта предпочла не рассказывать Анабель о кладбищенском кошмаре, туманно обмолвившись, что её похитили и держали в заложницах:

- А потом люди из Управления меня освободили.

Вечером того же дня, как Эллина переступила порог своего дома, Тенистую улицу навестил Брагоньер. Он приехал прямо с судебного заседания, где, по словам многих, произнёс лучшую свою обвинительную речь.

Гоэта радушно встретила его, засуетилась, устраивая в гостиной. От её благодарностей звенело в ушах.

Брагоньер слушал и хмурился: слова отзывались в голове мигренью, да и их смысл ему не нравился. Эллина опять говорила о долге, о том, что отработает потраченные на неё деньги.

- Госпожа Тэр, не утруждайте свою совесть, - откинувшись на спинку стула, соэр прикрыл глаза. Он безумно устал, и, кажется, в довершение всех бед, ему где-то надуло шею.

Гоэта замолкла и внимательно взглянула на гостя.

- Могу я вам помочь? - робко спросила она.

- Чем? - Брагоньер открыл глаза и перевёл их на неё.

- Снять нервное напряжение. Я вижу, вам нездоровится...

- Пройдёт! Но всё равно спасибо за участие, госпожа Тэр.

Эллина минуту колебалась, а затем встала. В конце концов, хоть что-то хорошее она может для него сделать. Гоэтов учили азам врачевания - а тут выдался такой случай попрактиковать навыки.

Эллина догадывалась, что Брагоньер привык бороться с последствиями переутомления коньяком, но считала массаж намного полезнее и эффективнее. Особенно при боли в шее, в которой соэр никогда не признается, но от которой непроизвольно кривится.

Она обошла Брагоньера и решительно заявила:

- Платок нужно развязать, а ворот ослабить.

Соэр удивлённо взглянул на неё:

- Что вы задумали, госпожа Тэр?

- Убрать усталость. Я умею снимать спазмы.

- Да? - скептически прищурился Брагоньер. - Что-то я не слышал ни об одном гоэте, который это практиковал.

- Хуже вам не станет, - заверила Эллина.

Соэр нехотя согласился, снял шейный платок и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

Пальцы гоэты сразу нащупали проблему и начали её решать. Напряжённый вначале Брагоньер расслабился, опустив голову. Ему было приятно, но виду он не показывал, просто сосредоточил взгляд в одной точке.

- Вам лучше, господин Брагоньер? - закончив, поинтересовалась Эллина.

- Да, благодарю вас. Неделя выдалась трудной.

- Но это не повод доводить себя до такого состояния. Господин Брагоньер, вы совсем не думаете о своём здоровье. Конечно, это не моё дело...

- Ваше, - неожиданно ответил соэр, поймал и поцеловал её руку.

- Эллина, - он обернулся к гоэте, пристально глядя в глаза, - по-моему, это всем очевидно, кроме вас. Всё Следственное управление, весь свет обсуждает вас - и только вы не в курсе.

- А зачем меня обсуждать? - в недоумении переспросила Эллина.

Она вернулась на своё место за столом, пытаясь понять, на что же намекает Брагоньер. Зачем он зашёл? Повестку гоэта получила, в Управлении отметилась... Да и поздно уже.

- Эллина, не прикидывайтесь дурочкой! Моя слабость к вам, по-моему, очевидна, но если вы по упрямству не желаете её замечать...

Соэр порывисто встал и заключил ойкнувшую гоэту в объятия. Не дав той опомниться и наговорить раздражавшую чушь о невозможности чувств с его стороны, поцеловал, одновременно всё теснее прижимая к себе.

Не ожидавшая такого порота событий, Эллина плыла по течению. Она просто не знала, что делать.

Поцелуи Брагоньера становились всё жёстче и решительнее; пальцы отправились в путешествие ниже спины. Ему внезапно захотелось её здесь и сейчас, даже усталость отступила. Но диван казался неподходящим местом для любимой женщины, поэтому соэр подхватил её на руки и понёс наверх.

По дороге гоэта предприняла попытку отказаться от заманчивого предложения, но поймала взгляд Брагоньера и раздумала. Так её, пожалуй, ещё не желали. Учитывая личность соэра - случай уникальный и грел самолюбие.

Прошлая совместная ночь не оставила дурных воспоминаний, а телесная близость полезна для снятия нервного напряжения не только мужчинам, но и женщинам. Да и, что скрывать, после пережитого кошмара Эллине хотелось, чтобы её приласкали.

Гоэта не стала заводить разговор о несовершенстве фигуры и блёклости внешности - она и так это знала, - а просто отдалась на милость рук и губ Брагоньера. Тем более выходило приятно.