Глеб Борисенков - Возвращение Урмана -1

- Стоит только убить вожаков, - объяснил Марий. - Как сами разбегутся!

Глава XV.

- А мне Белла только начал нравиться, - засмеялся Марий. Он и оруженосцы, наблюдали за пополнением. Вождь прислал самых последних солдат, от которых, видимо, давно собирался избавиться. Четверо грузных солдат в плохоньких, ржавых кольчугах играли в кости у костра.

- Здесь нет друзей, - заметил Бузина. - Только настоящие и будущие враги. Если пожелаете вернуться обратно - Белла может стать соперником на пути... к большему.

- К чему? - переспросил Марий.

- А чего вам хочется? Свой замок? Конюшню с породистыми скакунами? Или золота? Я вижу честолюбие. Такое желание власти, что зубы сводит. Разве я не прав?

- Меня не интересуют вещи как самоцель. А вас?

Хомут ощерился. На небритом лице это выглядело угрожающе, будто тигр ярился.

- Убийства ради убийств, - неторопливо протянул воин. Он переглянулся с братом. Бузина сузил глаза и промолчал.

Их прервал радостный выкрик одного из игроков. Один из солдат поднялся и трясал руками. Кто-то выругался.

- Они просто мусор, - пояснил Марий. - Никто и ничто. Жрать, трахаться и играть - вот их насущное. Я буду иным: справедливым до скрежета зубов, внушающим страх и искреннее восхищение. Я буду стоять, возвышаясь над стадом, а они мычать в такт моим словам.

- Но пока мы здесь одни, вдалеке от хозяина, против всех, - прервал излияния Бузина. - Ваш план, сир?

- Лезть в лоб на мятежников - смерть. Кольцо собрал не меньше тысячи, - заявил Марий.

Хомут скрестил пальцы перед грудью. Он опять улыбался.

- Вспомните мои уроки, сир, бить по уязвимостям.

Марий понял, что братья уже знали ответ. Они лишь хотели, чтобы рыцарь дошёл своим умом.

- Кольцо... Но как его выманить?

- Слышали про апостола Тьмы? - улыбнулся Бузина. - Их духовный лидер. Думаю, Томас здорово рассердится, если с ним что-нибудь случится.

Последние дни после приезда апостола превратились в сплошной праздник. Жители Пагорок, из тех, кто не ушёл на осаду, отбросили страхи прочь. Вино лилось рекой. По рукам, с придыханием "от Самого" передавались странные пакетики с сухой травой. Закурившие её будто бы на время равнялись с богами.

Миа пробовала её, но кроме учащённого сердцебиения и тошноты, больше ничего не испытала. Другие же доходили до видений.

- Я дам вам шанс подняться выше! - прокаркал апостол. Теперь, когда его узнали поближе, он перестал казаться плешивым старичком. Нет, он стал своим, будто что-то их неразрывно связало.

- Мы родились червивыми тварями! Но всегда можно дотянуться до вершин гор! - провозглашал он, и чем больше расходилось травы, тем внимательней его слушали. Вскоре Миа заметила, что уже никто над ним не смеётся, и некоторые девушки горят желанием принять "благодать" от старика. Она с омерзением слушала рассказы о его неутомимой похоти.

Других мужчин в городе почти не было, кроме нескольких стариков и десятка адептов культа. Но самые закоренелые последователи уже не обращали внимания на бытовое. Они только хитро улыбались и предлагали очередной пакетик.

Мужчины ушли на войну. Впервые за долгое время Миа почувствовала себя одинокой и слабой. Раньше с ней всегда кто-то был. Стоило только улыбнуться - рядом возникал новый защитник, служивший верой и правдой, пусть и без надежды.

Культисты заняли Пагорки. Трактир прекратил работу: вместо него собирались открыть церковь. Идеи Тьмы проповедуемые апостолом, совсем не привлекали девушку. Мысли были только об Антонии и носимом ребёнке. Так же было и с возрождением республики. Но других уже не образумить. По вечерам в селе устраивался настоящий шабаш, палили соломенное чучело, изображающего герцога, и курили. Дым магическим образом заволакивал площадку перед домами. Культисты на кожаных барабанах отбивали быстрый ритм и тянули низкими голосами жуткую песню. Миа пыталась вслушиваться в напев, но быстро сбивалась со смысла. Только и слышала, что "тьма", "воля", "расплата". Новые хозяева Пагорок пугали.

Был обычный для новых Пагорок вечер. Погода улучшилось, на море закончился шторм, тучи разошлись в стороны. Закат вышел причудливо алым, будто горизонт оросило кровью. Культисты вышли на утоптанную площадку перед домами и принесли барабаны. Новое соломенное чучело привязали к столбу. Апостол сам поднёс зажжённый факел. Жители высыпались на зрелище. Часть из них раскуривало трубки.

Пламя быстро охватило чучело. Искры взметнулись кверху. Кто-то заметил, что это добрый знак и власть герцога скоро закончится. Апостол поднял руку - по сигналу культисты принесли стол и жареное мясо на блюде. Миа с гримасой отвращения смотрела на него, её тошнило от запаха, и не понимала чье оно.

- Я обещал дать шанс стать выше. Превзойти остальных. Подняться на недосягаемую высоту. И вот он - мясо отрешения от запретов! Пища богов! - воскликнул старичок. - Кто желает присоединиться к тайной вечерне, вкусить часть, подходите ближе!

Некоторые пробовали, подходили ближе. Если бы не тошнота, Миа тоже бы откусила, из одного любопытства. А потом прозвучали слова апостола, словно удар молота.

- Нам нипочем запреты! Мы отведали пищи богов и сравнялись с ними! Пришло время творить невозможное!

Ветер переменился, и столп дыма пригнулся и почти заволок село. Миа закашлялась и подумала, что пора уходить.

- Ой, а что это, пальцы? - услышала она девичий голос. Одна из сравнявшихся с богами ковырялась ножиком в зажаренной туше.

Апостол снисходительно улыбался. Он будто бы подталкивал паству к ответу. Миа зажала рот рукой, мысленно благодаря Создателя за тошноту.

И в этот момент, когда возмущение собиралось выплеснуться наружу, Мие почудились тени в клубах дыма. Почему-то сразу тревожно кольнуло сердце, как при беде. Она вновь ощутила себя совсем одной, беззащитной, посреди врагов.

Тень объявилась за спиной апостола, закинула голову назад и рывком перерезала ему горло. Старик, хрипя и разевая рот, осел наземь. Культисты подскакивали с мест, бросая инструменты, но слишком медленно. Кто-то таинственный, ловкий как демон из бездны, нападал снова и снова, орошая землю кровью.

Площадь заполнилась криками. Девушке повезло, что она уже уходила, и была незаметной за камнями оградки. Ребенок внутри заставлял думать иначе, не тратить время на удивление и страх, а бежать. Она сжала губы и, пригибаясь, поползла вниз, к откосу. Там, ещё детьми, они срезали путь к морю. Миа рассчитывала покинуть село и переждать нападение под защитой скал. В голове как набат стучала кровь.

За спиной кричали от боли и ужаса. Ветер снова переменился и погнал дым внизу, на море. Пахнуло горелым мясом. Миа понимая, что на открытом пляже станет заметной, зажалась под нависающий камень в крохотном углублении и застыла.