Робин Хобб - Хранитель драконов

Лефтрин пожал плечами, и улыбка его стала еще бесшабашнее. Он отвел взгляд.

— Считай, что ты просто нравишься мне, госпожа. И я хочу быть уверен, что ты получишь то, ради чего забралась в такую даль. Ничего страшного, если драконы задержатся там на день или два.

— И я не думаю, что это им повредит, — согласилась Элис. Признательность переполняла ее душу. — Капитан Лефтрин, я буду рада, если ты станешь называть меня просто Элис.

Он снова взглянул на нее, на его обветренных щеках проступил мальчишеский румянец.

— А уж я-то как буду этому рад! — Капитан снова отвел глаза и почти нарочито сменил тему разговора: — Взгляни только, какая чудная ночь!

Элис опустила вуаль — ей хотелось не столько защититься от насекомых, сколько скрыть горящее лицо.

— Чудеснейшая ночь, давно такой не видела, — согласилась она.

Когда капитан, сославшись на дела, покинул крышу надстройки, Элис поймала себя на том, что радуется, словно девчонка. Она ему нравится. Нравится настолько, что он готов рискнуть ради нее выгодной работой. Элис попыталась вспомнить, когда ей говорили: «Ты мне нравишься», и не смогла. Говорил ли такое Гест во время своего ухаживания за нею? Кажется, нет. А если и говорил, смысл фразы сводился к тому, что она соответствует его ожиданиям. Лефтрин же, произнеся эти слова, назвал причину, по которой он готов рискнуть ради нее. Ох, с ума ведь можно сойти…

Всего несколько минут спустя капитан вернулся с двумя тяжелыми глиняными кружками, и крепкий сладкий кофе в них показался Элис самым вкусным напитком на свете.

Суровые условия жизни на баркасе по-прежнему вызывали у нее восторг. Спать на капитанской кровати, под толстым шерстяным одеялом и пестрым лоскутным покрывалом — это так необычно и даже немного опасно, думалось ей. Каюта пропахла капитанским табаком и была завалена принадлежностями, необходимыми в его ремесле. Элис просыпалась с рассветом от перезвона изящных рыбок-колокольчиков, висящих на окне. И тайная дрожь пробирала ее при мысли о том, что в любую минуту капитан может постучаться в дверь и попросить разрешения войти, чтобы взять свою трубку, записную книжку или свежую рубашку.

Баркас медленно, но неуклонно продвигался вверх по реке, держась ближе к берегу, где было мелко, зато и течение слабее. Иногда команда садилась на весла, а иногда толкала судно вперед при помощи длинных шестов. Элис казалось волшебством, что такой тяжелый широкий корабль идет против мощного напора реки. В первое утро капитан поставил кресло на крыше палубной надстройки, чтобы гостья могла беспрепятственно видеть и слышать все, что встречается им в пути. Иногда к ней присоединялся Седрик, и Элис наслаждалась его присутствием. Но капитан Лефтрин составлял ей компанию гораздо чаще.

Капитан знал множество историй о реке и о кораблях. Легенды Дождевых чащоб в его пересказе неуловимо менялись, и Элис дивилась, что ей становится намного понятнее, как видят мир и себя самих торговцы, живущие здесь. Ей нравилась команда «Смоляного», в том числе ласковый кот Григсби, с которым она быстро сдружилась, хотя дома у нее никогда не было кошек. Она попыталась было прикинуть, что ответит Гест на просьбу завести кота, но потом решила, что не будет ничего просить. Просто заведет кота, вот и все. Как странно, думала Элис, что малая толика неудобств заставила ее почувствовать в себе силу распоряжаться собственной жизнью. И способность самостоятельно принимать решения. Поэтому предложение Лефтрина провести еще одну ночь на борту «Смоляного» обрадовало ее. Седрик вздохнул и закатил глаза. Элис рассмеялась над страдальческим выражением его лица.

— Позволь мне насладиться приключениями, пока есть возможность, Седрик. Скоро, очень скоро все будет позади. Мы оба вернемся в Удачный, и у меня, конечно, будет мягкая постель, горячая еда и теплая ванна на всю оставшуюся жизнь. И никаких поводов для радости.

— Такая блистательная госпожа, как ты, не должна вести скучную и сонную жизнь! — воскликнул капитан Лефтрин.

— О, боюсь, именно это я и должна. Я ученый, капитан. Мои дни по большей части проходят за рабочим столом. Я читаю и перевожу старые свитки, пытаясь разгадать смысл написанного… Этот шанс поговорить с драконами — единственное настоящее приключение в моей жизни. Но, судя по тому, что рассказали об этих драконах капитан Трелл и его жена, оно принесет куда меньше прока, чем я надеялась… Что такого смешного? Ты смеешься надо мной? — спросила она, потому что капитан Лефтрин вдруг расхохотался.

— О нет, я смеюсь не над тобой, уверяю тебя, милая. Меня просто развеселила мысль о том, чтобы назвать Альтию Вестрит женой капитана Трелла. Она точно такой же капитан, как Трелл, не говоря уж о том, что Совершенный теперь абсолютно не нуждается в капитане. Этот живой корабль решил сам отвечать за себя!

Седрик вмешался в их разговор:

— Может быть, в Кассарике все-таки можно остановиться на ночлег? Нас устроят даже скромные условия.

— Ни одна из здешних ночлежек не годится для почтенной женщины. Боюсь, друг мой Седрик, тебе придется потерпеть мое гостеприимство еще одну ночь. А теперь прошу меня извинить — мне нужно поговорить со старпомом. Начался очень заковыристый участок реки, перед самым городом. В тот год, когда змеи поднимались по реке, здесь пытались соорудить для них шлюзы. Бедным тварям это не особо помогло, а вот плавать с тех пор стало опасно. — С этими словами он спрыгнул на палубу и быстро скрылся из виду в темноте.

Элис смотрела вверх, на приближающиеся огни Кассарика.

— Не могу дождаться, когда наконец сойду с этой вонючей посудины, — проворчал Седрик.

Элис вздрогнула — столько яда было в его словах.

— Тебе действительно так не нравится этот корабль?

— Здесь негде уединиться, пища отвратительная, люди воспитаны немногим лучше уличных собак, а моя лежанка смердит тем, кто спал на ней прежде. Мне негде вымыться, бритье превращается в испытание, а вся одежда, которую я взял с собой, пропахла трюмной водой. Я не ждал особого комфорта в этом путешествии, но и не думал, что мы опустимся до подобного убожества.

Элис была потрясена его горячностью. А Седрик, видимо, принял ее молчание за согласие и продолжил:

— Ты же не станешь притворяться, будто наслаждаешься здешним так называемым гостеприимством, пусть даже в твоем распоряжении есть целая вонючая каюта. Этот пират не выказывает тебе ни малейшего уважения. Каждый раз я замечаю, что он пялится на тебя или называет тебя «милая», словно сидит в таверне, а ты — служанка, на которую он положил глаз. И он проводит с тобой куда больше времени, чем за штурвалом.

Элис наконец обрела способность заговорить:

— Ты думаешь, что это неприлично? Или что я своим поведением поощряю его?