Юлия Горская - Ключ от бездны

Он больше не снился. Но она каждый раз ловила себя на постыдной мысли, что ревнует друга своего жениха к другим женщинам.

Возможно, Наэла понимала Ла-Тиму больше, чем могла бы признаться даже себе самой…

Супруга правителя вернулась, принеся с собой красивый ларец и круглую маакорскую лампу. Поставив ее на стол, она присела возле Наэлы.

- Ты совсем замерзла, - ласково и заботливо сказала госпожа Ва-Лераг, укутывая гостью в свою мягкую шаль, что тонко пахла сандалом. – Вот, взгляни, - она извлекла из сундучка ветхие свитки.

Все еще дрожа, Наэла развернула один из длинных, исписанных синими чернилами листов и наугад выхватила строчки:

«ХIХ

Ты, которая дает свет для жизни, госпожа дня, царица тех, что восходят на западном небе, владычица звезды Ма-Акратус – твое имя Эморх.

ХХ

Обитающая близ источников, та, что освещает их, необоримая завоевательница»…

- Что это? – не понимая, спросила она.

- Маакорские гимны, - заглядывая в свиток, пояснила Ла-Тима. – Вот здесь, смотри, - она прочла сама из того, что был у нее в руках:

- Почет вам, богини земли и неба, сиятельные Керх и Эморх. Почет вам, богини, которые обитают среди тверди и огня.

Даруйте мне благость свою и чистоту светил, чтобы я мог стоять перед вами.

Я чист. Я подобен богам. Я наделен душой, которая есть крупица огня, что горит в груди Хепес, равной вам. Я отринул зло от сердца своего, в котором горит огонь Хепес.

Я могу встать перед вами, чтобы видеть лики ваши, которые никто не видит. Потому что я – служитель одной из вас, имя которой – Эморх.

Я, жрец Пторот-Ат, перед которым открывается истина, освещенная мудростью великих владычиц земли и неба. Имя им – Керх и Эморх.

Я, жрец Пторот-Ат, который слышит ту, кто повелевает твердью небесной и всеми звездами и Луной. Имя ее – Хепес.

Я, жрец Пторот-Ат говорю:

«Когда на землю под звездой Ма-Акратус придет тринадцатый из рода живущих у воды, настанет время Красной звезды, имя которой – Велтус. И будет призван тот, кто станет гибелью для многих и многих. А яд звезды, горькой, как полынь, отравит их источники. Черный дух завладеет душами, и разрушит города госпожи Ма-Акратуса».

Голос госпожи Ва-Лераг задрожал и она замолчала.

- «Ва лараги» – живущие у воды, с древнего ахвэмийского, - тихо заговорила Наэла, - но разве Астеман – тринадцатый правитель?

- Да, был еще один, вычеркнутый из Хроник. Об этом знают немногие, но Астеман – тринадцатый! Поэтому Бамит-Ат показал ему эти свитки, что долгое время оставались запертыми в хранилище Мертвых. И владыка поверил! Настолько, что отправил в нору паука своего единственного сына! – она снова заплакала.

А ее гостья долго сидела, уронив руки на колени и не зная, какие найти слова, чтобы утешить госпожу Ва-Лераг. Потом она поднялась и решительно проговорила:

- Я уверена, что вы владеете тайными знаниями жрецов, и можете помочь мне, а значит и Сидмасу. Откройте для меня Врата времени…

Матенаис сидела на полу, передвигая в пыли искрящиеся красные камушки. С чистым звуком они ударялись друг о друга, рассыпались и снова складывались в узоры. Женщину забавляло, что к ним совсем не приставала грязь, такими безупречными они были.

У ее сына так много рубинов! И Кхорх так добр, что сам приносит их матери. Какой же гордостью горят его глаза, когда он рассыпает перед ней эти дары! И заглядывает в лицо, надеясь увидеть на нем отблеск тех же чувств.

«Мама, ты знаешь легенду о рубинах?» – спрашивает он и улыбается, как в детстве, когда любимым занятием его стало выдумывание каких-то небывалых сказаний о царстве Теней и мире демонов.

«Откуда ты сам узнал?» - спрашивает она.

«Хэт рассказал».

Это стало обычным явлением. Его общение с тем, кто умер…

«Ну, что там о рубинах?» - это снова, как раньше. Только теперь Матенаис видела наяву многое из выдумок сына.

Он нежно гладит ее по волосам и заглядывает в глаза, а кажется – что в самую душу.

«Хэт говорит, что эти красивые камушки – застывшая кровь Арахна, который уже приходил на землю и был сброшен в бездну Тохусом. Бог огня, послушный амулету мхаров, сошелся с демоном в смертельной схватке, когда его пламя лишь немного повредило Арахну. Битва их была ужасающей: стонала земля, сжираемая лютым огнем и плавились серые от пепла небеса. Только, невозможно одолеть Тохуса и демон укрылся от него в черном Аургусе. Но и это не спасло Арахна, и он был сожжен и низвергнут. А злая река вмиг испарилась, но в русле ее остались камушки - кровь побежденного демона, оплавленная божественным огнем».

Матенаис не раз слышала эту легенду, и сын неизменно добавлял, что Арахн милостив к нему и к ней, и поэтому сделает их всемогущими в мире людей.

Ее мальчик всегда страстно желал стать богатым. «Однажды мы ни в чем не будем нуждаться, мама, - упрямо твердил он, даже когда им нечего было есть. – И купим рабов, их силу и души. Ты знаешь, мама, что человека можно купить всего, с потрохами и жалкой душонкой? А покорив множество – покоришь целый мир».

Теперь ему удалось воплотить свою мечту. Ее сыну всегда все удавалось…

Женщина поднесла к лицу темную, худую ладонь, на которой блестели камешки. Красные, как кровь, застывшая кровь демона…

Кровь! Кровь стекает со жреческого ножа и пачкает ей руки!

Вскрикнув, Матенаис вскочила, с брезгливостью и ужасом швырнув рубины на пол. Продолжая смотреть на дрожащие руки, она попятилась к стене, озираясь и дико блестя глазами. А когда отступать уже стало некуда, она пронзительно и истошно закричала, вцепившись в волосы. Ей снова виделась пещера – сумрачная, с огнями факелов, что освещали чудовищного каменного монстра и алтарь с прикованной к нему жертвой.

- Опять, опять! – в комнатке матери первосвященника появилась крепкая, высокая женщина и бросилась к несчастной, которая уже хрипела и оседала на пол. – Матенаис! – она с некоторым усилием отвела от лица больной сведенные судорогой руки. – Я с тобой, успокойся и посмотри на меня. Слышишь? Я здесь и тебе ничего не угрожает.

От звуков мягкого голоса больная расслабилась. Мутный взор ее бессмысленных глаз сосредоточился на лице сиделки.

- Это ты, Тенаит? – робко и непонимающе спросила она. – Разве тебе можно видеть ритуал?

- Бедняжка моя, какой ритуал? – женщина помогла Матенаис подняться и добраться до ложа со смятыми, влажными простынями. – Приляг, я побуду с тобой, пока тебе не полегчает, - она заботливо и осторожно уложила мать Кхорха в расправленную постель и присела рядом. – Ну что, что опять привиделось нашей красавице?

Та закрыла глаза и глубоко вздохнула. Муть в голове прояснялась, но нервный озноб еще не прошел, и Матенаис продолжала вздрагивать. Сын говорил, что ей становилось лучше. Он ежедневно навещал мать и заставлял пить какую-то горькую настойку. Она послушно выполняла все, о чем просил Кхорх. Но приступы теперь повторялись чаще, а видения больного разума становились все страшнее. Ей уже с трудом удавалось вспомнить, когда закончилась нормальная жизнь. Да и была ли она? Был ли на самом деле тот тихий мальчик, вызывавший в матери такую болезненную любовь? Ведь она знала, что дитя, навеки связанное с ней, пришло в этот мир, чтобы страдать, никого не любя и неся зло.