Юлия Горская - Ключ от бездны

Кхорх помолчал, все более мрачнея. Ситуация выходила из-под контроля. Но становилась ли опасной? Он так не считал, хотя, и чувствовал нечто неприятное, сродни досаде на мелочи, которые приводят иногда к нежелательным, но легко поправимым последствиям.

- Да, мама. Я доверяю тебе, ты же знаешь. Что станем делать с Фархусом?

Женщина поежилась, пожимая плечами:

- Что с ним сделаешь? По упущению Хепи-Саха он сорвал лилию, но девушку-то не убивал.

- Значит, ты оправдываешь его?

По тону Кхорха Матенаис поняла, что сам он не может принять окончательного решения, но и защиту с ее стороны посчитает неуместной.

- Ты должен сам вынести ему приговор, - уклончиво ответила она.

- Хорошо, - вздохнул первосвященник. – Одной проблемой станет меньше. Видишь ли, мама, этот стражник серьезно пострадал от Кэух. Его нашли чуть живым, с разорванной грудью, с пробитой головой и истекающего кровью. Пока он не может ничего рассказать о том, чем не угодил нашей Каэлис, - он нервно хохотнул. - Я распоряжусь, чтобы бедолагу перенесли к невиллам. Пусть позаботятся о нем. И если жизненный путь его еще не окончен, он поправится и тогда многое прояснится в этой темной историей.

- Пострадал от Кэух? - переспросила Матенаис, с нескрываемым ужасом глядя на сына. – Каким образом?

Кхорх замялся, не зная, что ответить. Он сам не знал причину этого странного поведения божества. Но ведь, оно не было земным созданием и помыслы Кэух оставались сокрытыми от смертных.

- Меня всегда удивляла в тебе способность сочувствовать даже плохим людям, - наконец, сказал он. – Что ж, такова, видимо, природа всех женщин. Если вам жаль Фархуса, достопочтенная Матенаис – спасите его.

- Он хотя бы получил необходимую помощь?

- Конечно, - первосвященник поморщился. – Он же обещан Кэух. И пусть она таким невероятным образом обошлась с ним – отнять его у священной мы не имеем права.

- Хорошо, сын. Я позабочусь о страже, - с печалью проговорила женщина и собралась уже покинуть его, когда Кхорх остановил ее.

- Постой, мама. Мне нужно еще поговорить с тобой.

- Я слушаю.

Он опустил глаза и стал выглядеть смущенным, что редко водилось за ним.

- Среди невилл есть одна особа, - начал первосвященник нерешительно и у матери ёкнуло сердце – неужели? Неужели ее отпрыск стал интересоваться девушками, как полагается любому молодому человеку в его возрасте! – Я хотел бы, чтобы ты, мама, получше присматривала за ней.

Матенаис не смогла сдержать улыбку:

- Приглянулась?

Кхорх вскинул на мать вспыхнувшие глаза, а побелевшее от гнева лицо исказилось гримасой отвращение.

- О чем ты! Она наследница Сильхи и говорит много лишнего девчонкам. Как бы ни вышло чего.

- Вон в чем дело, - горько усмехнулась Матенаис. – В пещерах так много всего странного и страшного, чего только слепой не заметит. А Дэльви – хорошая девочка и мне безмерно жаль ее.

Кхорх опустил голову:

- Да, мама. Многие из живущих на земле достойны хотя бы жалости. Но у всех у нас – своя дорога и тот, кто помогает мне идти по ней, в конце концов, будут вознагражден.

- Чем, смертью на алтаре?

- Есть нечто, страшнее смерти тела – это гибель души. А над ней не властны демоны бездны. Идя по жизни и совершая деяние, мы сами выбираем участь для своей души и никто другой не может сделать за нас этот выбор. А я свой сделал…

Промывая рану Хепи-Саху, Лахвар заметил, что она затянулась.

- Все идет по плану, брат, - проговорил он тихо, меняя повязку. – Плохо, что ты несешь всякую чушь и отказываешься вернуться в этот мир человеком. Хеписахаф крепко держит твою душу, но я не позволю ему мучить тебя. И если маакорские заклинания слабы перед властью змея, Хоруг останется свободным хотя бы во сне.

Сын Риха бредил. И не смотря на то, что рана оказалась не смертельной и не воспалилась, он не приходил в сознание, но с кем-то говорил, называл имена, смеялся, что-то рассказывал, иногда очень долго. Морской охотник продолжал жить, хотя и странной жизнью.

Одрух, изловил змею и лечил больного ядом, а узнавшая о нем Дельви приходила шептать над ним заклинания бабки. Все это мало помогало. И пусть магия Лахвара держала ящера, не допускавшего Хоруга в этот мир, горько и странно было смотреть на это противоборство человека и зверя.

- Как он?

Горец вздрогнул и оглянулся.

- Нервы? – Одрух подошел, посмотрев на жреца, и снова перевел веселые глаза на Лахвара.

- Не ждал никого, - отозвался тот немного напряженно. – Какие новости?

- Глухо.

Змеелов уселся на валун, посматривая в пролом над головой.

Обнаружив Хоруга в сырой и вонючей пещере, первым делом они перенесли его в другое место, сухое и теплое. Осмотрев все близлежащие пещеры, Одрух выбрал именно эту. Она хорошо проветривалась и имела хитрый вход, обнаружить который было не так просто.

- Как думаешь, что с ним? – спросил он подошедшего к нему юношу.

- Мы убили в нем змея, а человек слишком ослаб, чтобы бороться за жизнь, - ответил тот.

Мужчина кивнул:

- Возможно. Но тогда почему и с кем он ведет все эти разговоры, из которых я не могу понять ни слова?

Лахвар только руками развел.

- Кто знает, где бродит его душа? – грустно проговорил он, тоже поднимая глаза к сползающему по отвесным скалам туману.

- Нужно попросить внучку ведьмы изгнать из его тела дух хеписахафа, - вдруг предложил змеелов. – Как думаешь?

Горец не ответил, сомневаясь, сможет ли неопытная Дельви тягаться в силе с тем, кто вызвал ящеров из небытия.

Одрух тоже замолчал, прислоняясь к стене и смыкая тяжелеющие веки. С некоторых пор он не позволял себе расслабляться ни в доме Стражей, ни на берегах озера. Ему все казалось, что кто-то незримый и очень плохой наблюдает за ним. Этот страх пришел из детства, оживив тот час глубокой ночи, когда возле костра на капище взывал к духам старый жрец, и близко смотрели звезды. А где то среди их холодного света блестели чьи-то дикие, ужасные глаза.

- Что дальше? – пробормотал змеелов. – Что будем делать со всем этим? Ты же понимаешь, что нарушая правила чужой игры, мы подставляемся под удар. Но в нашем положении – это бессмысленное геройство.

- Можно пойти и утопиться, - отозвался Лахвар. – И это будет единственный вариант выхода из игры. Зато наш.

Одрух растянул в улыбке обветренные губы.

- Издеваешься…

- Не нравится мне твое настроение, - хмыкнул горец.

Его собеседник повернул голову и открыл глаза, уставившись с недоумением и любопытством, как будто видел первый раз.

- Ты - мхар, - ни сколько не сомневаясь в правоте своих слов, проговорил он. – И я не верю, что кто-то отправил тебя сюда, чтобы подарить демонице.

- Почему - подарить?

Одрух рассмеялся:

- «Почему - мхар», ты хотел сказать?