Юлия Горская - Дети Арахна

- Да. Но кто из нас был твоим врагом? А ты бросила всех, оставив среди этих черных потусторонних выходцев, хотя могла…

Он осекся.

Преодолев, наконец, странную робость, царевна подошла и опустилась у ног наррморийца.

- Сядь и послушай.

Он никак не мог привыкнуть к незнакомо-нежному тону ее всегда холодного голоска, и теперь невольно повиновался.

- Этот человек никогда не был мне мужем, - заговорила арахнида, открыто посмотрев ему в лицо. – И не понятно, почему ты жалеешь того, кто считал тебя заклятым врагом. Не перебивай, прошу. Врагом он был и для меня. Оставь я его в живых, он не преминул бы избавиться от опостылевшей супруги, которая стала бы тяжкой обузой для принца там, в Дэнгоре, где его уже ждала другая жена. Да и тебя не миновали бы позор и казнь за предательство. Ты прав, - смиренно продолжала она, - я бросила вас на Тропе. Я каюсь. Мне стало страшно! Никто из вас не мог в ту минуту защитить меня.

- С амулетом в руках, вы не подвергались опасности, госпожа, - вновь вспомнив о том, что он послушник, почтительно заговорил Ларенар.

- Но ведь Стражи отпустили вас сразу после моего бегства! Им была нужна я! Жрецы, что люто ненавидят Арахна, убили бы его любимую дочь!

- И вы знали, что они нас не тронут?

Немферис кивнула:

- Ведь они не тронули вас?

- Ва-Йерк остался с ними.

- Потому что хотел этого! – подхватила она, но вдруг побледнела и отстранилась, как будто не желая больше говорить.

- Что с вами? – спросил он, удивленный такой переменой.

Она покачала головой, обращая к нему влажные, искрившиеся, неотразимые глаза.

- Мне тяжело видеть твою холодность, Ларенар. Неужели в твоем великодушном сердце нет для меня прощения?

Он глубоко вздохнул, поняв, что никогда не винил царевну. Ни в чем. Никогда, по-настоящему. Ему просто невыносима казалась мысль, что он потерял ее. Теперь же, когда Немферис вновь была рядом, с надеждой, как милости прося его о прощении, ему стало трудно вспомнить о той мгновении, когда готов был ненавидеть. Обиды, отчуждение, непонимание – все прошло, утонув во всепоглощающей нежности, которая вновь хлынула в истосковавшееся сердце.

- Простите меня, госпожа, - с покорностью проговорил он. – Мне стыдно за малодушие, и я не понимаю, как мог обвинять вас в нежелании разделить с жалкими рабами их плачевную участь. Долг мой – отдать за вашу жизнь свою.

Она улыбнулась.

- Ты нужен мне живой. Я не могу без тебя.

Ларенар изумленно вскинул глаза. Тревожно и сладко дрогнуло сердце. Но вкладывала ли царевна в слова тот смысл, который он желал, или просто говорила, что нуждается в защитнике? Спросить ему не хватило смелости.

А она продолжала, глядя нежно и светло:

- Теперь в душе твоей снова наступит мир. Вера, что внушал тебе отец, вернется. И лазоревый свет Аспилуса вновь осветит мятущуюся душу. Не вини себя - ты не свернул с пути, который указал Магнус - только остановился передохнуть.

- И нам, по-прежнему, не по пути, царевна? – памятуя недавний разговор в болотах Маакора, поинтересовался он.

Блестящие зрачки ее расширились, но Немферис словно не поняла вопроса.

- Конечно, нам нужно идти вместе. И чем скорее мы доберемся до владений князя корнуотов, тем лучше.

- Я к вашим услугам, госпожа, - поклонившись, ответил он.

- Нам туда? – спросила она, показывая на долину.

- Думаю, безопаснее будут передвигаться по лесу.

- Тогда, вперед?

Они спустились с небольшого мыска, по которому протекал ручей, и вошли под сень сосен.

- Как здесь красиво, - с тихим восторгом произнесла царевна, оглядываясь.

- В Улхуре иная красота, - отозвался послушник. – Но как сравнить красоту бриллианта и цветка.

Немферис весело рассмеялась.

- Впервые вижу поэтичного арахнида.

Он бросил на нее темнеющий взгляд.

- Я не арахнид.

- Прости, не хотела тебя обидеть. Ты – наррмориец. Но рожден от арахниды и темного отца.

- Кто моя мать, ты ее знаешь?

Царевна, ахнув, отбежала к кустам диких роз, и ему пришлось терпеливо ожидать, когда попутчица вволю налюбуется цветами. А та просто в очередной раз ушла от неприятного вопроса, не зная, нужно ли посвящать послушника в тайны подземелий.

- Гродвиг тоже ушел за жрецами? – вернувшись, как ни в чем не бывало, спросила она.

- Гродвиг? Нет. Поняв, что Стражи не интересуются нами, он решил вернуться в Дэнгор. С головой принца.

- Преподнесет ее королю, или Кхорху? – безмятежно поинтересовалась Немферис.

- Он не стал уточнять, – Ларенар внимательно посмотрел на беспечную царевну, неприятно задетый её черствостью. – Неужели вас совсем не трогает смерть мужа? Я наслышан о бессердечности дочерей Арахна, но не думал, что дочь мхара может быть такой.

Она и это замечание предпочла проигнорировать, заметив:

- Мне неприятно вспоминать о нем.

- По человеческим законам, вы обязаны не только почитать и уважать того, кто дан вам в супруги, но и любить его.

- Ах, любить? – Немферис остановилась, одарив Ларенара выразительным взглядом. - Улхурки ничего не знают о любви, - в её веселом тоне промелькнули игривые нотки.

- Улхурки – да, но не те, что носят амулет Сатаис.

- Кто тебе рассказал о нем? – удивилась она, уходя от ответа, который он жаждал теперь получить. – Это тайна, достойная первых жрецов.

- Неужели сила, заключенная в священном камне не действует на вас? – настойчиво продолжал Ларенар.

Она заколебалась, все же задетая за живое. Он это видел и волновался, устав от игры. Порою, желанная власть над сердцем царевны казалась ему неоспоримой. Но она не была безграничной. Ведь и господин иногда не смел поднять глаз на рабыню.

- Я ничего не чувствую, - выдержав длительную паузу, наконец сказала царевна. И сама огорчилась, заметив его печаль. Даже едва удержалась, чтобы не пожалеть. Но горячо и больно забившееся сердце остановило ее.

Теперь, когда он был рядом, признаться в чувствах, что жгли и томили, стало почти невозможно. Да и надо ли? И без того она была счастлива и спокойна. Особенно, когда смотрела в его глаза и легко угадывала то, что чувствует он сам. И тоже не может открыться…

- Я все хочу спросить, - заговорил послушник и от особенных ноток в его голосе, Немферис снова бросило в жар.

- О чем же?

- Зачем вы натравили на меня дракона?

Она опешила:

- Я? Дракона? О чем ты говоришь? Шутишь… или, как это понимать?

- Ваше удивление так искренно, госпожа. Но змей-то был не менее настоящим, и девушка в белом, и лилия.

Он внимательно следил за Немферис, которая быстро менялась в лице. Изумление ее сменилось досадой, вспыхнуло гневом, а потом превратилось в откровенный страх.

- Почему ты думаешь, что это… я? – чуть слышно вымолвила она и осторожно вздохнула, словно ей стало больно.