Юлия Горская - Дети Арахна

- Верховная жрица, как любимая дочь Арахна, не могла желать гибели своего Отца. Я не верю, что мама продолжала достойно служить божеству, мечтая уничтожить его. Но мне иногда казалось, что она не хотела, чтобы я повторила ее судьбу и даже, просто – стала служительницей. Мне самой пришлось бороться за сан младшей жрицы. Хефнет очень обрадовалась, когда Кхорх назвал меня наследницей, что само по себе исключало моё участие во многих ритуалах. Да и стать верховной жрицей я бы уже не смогла, хотя оставалась любимой дочерью.

- Какое значение имеет определение «любимая»? Есть нелюбимые?

- К одним дух Кэух всегда является на зов, наделяя беспредельной силой. Других – карает, лишая разума. Как марлогов.

- Так ты – любимая дочь? – странным, напряженным и значительным тоном спросил Ларенар.

Царевна смутилась.

- Теперь – не знаю, – тихо призналась она.

- Теперь? – так же тихо переспросил он.

- Я нарушила множество запретов, которые налагаются на Неприкасаемую.

- Вышла замуж за чужеземца?

- Не только, – Немферис побледнела, с замирающим сердцем ожидая следующего вопроса.

Но Ларенар неожиданно сжалился.

- Это так мучает тебя, так тебе неприятно? – осторожно спросил он, и без того зная, в чем она боялась признаться.

- Мне шестнадцать лет внушали, что мужчины вообще – это низшие существа, особенно, для такой, как … я.

- И теперь ты стала думать … по-другому?

Не в силах ответить, царевна кивнула.

- Госпожа, - Ларенар вновь перешел на «вы». Взгляд его стал темным и холодным. – Вы назвали меня арахнидом. Чей я сын? Ведь моя мать – женщина, не марлог.

- Марлоги – только мужчины. Девочки, зачатые от Арахна, имеют человеческий облик и особые способности. И только они становятся жрицами.

- Как Хефнет?

- Да, - подумав, не сразу ответила царевна. – У нее очень непростая история и сложная судьба.

- Если это не семейная тайна, с удовольствием послушаю.

Немферис улыбнулась, покачав головой, и вспомнила то, что рассказала мать в их предпоследнюю встречу.

- … Дед Хефнет, Великий князь Энгаба, мудрейший и воинственный Вак, с очередного похода привез пленницу, захваченную в битве с марлогами под Гефреком. Она потрясла необычной красотой не только его подданных, но и самого владыку, который не спешил сделать из неё рабыню, как принято было когда-то у халтов.

Все чаще посещал он скромный шатер, где обитала прекрасная чужеземка, пока не понял, что она пленила его суровое сердце. Но красавица была немой и безучастной как к нему, так и к заботам, которыми окружал ее влюбленный Вак. Тем не менее, страсть его разгоралась, не встречая ни отзыва, ни сопротивления в холодном сердце арахниды, что изо дня в день безмолвно призывала бога. Но Арахн не слышал, и жрице оставалось лишь покориться плачевной своей участи. Отвергнутая, она уступила князю, который назвал ее женой, но не решился привести в святилище своего народа.

Новая госпожа Энгаба, продолжала хранить молчание, безразличная ко всему: к новому положению, к мужу и его любви, к людям, что окружали и служили ей. Как не пытался князь вернуть ее к жизни, юная супруга медленно угасала.

Но в назначенный срок княгиня родила девочку, и умерла, даже не взглянув на малышку.

Вак был безутешен, и, оставив малютку-дочь на попечение родни, снова ушел в поход на марлогов.

Княжна подрастала, и вернувшийся с долгого похода отец застал ее уже чудесной пятилетней девочкой. И дочка стала его любимицей, счастьем жизни, наполнив суровую, безрадостную жизнь Вака новым смыслом.

Когда же девочке исполнилось восемь лет, в земли Энгаба явились послы из Улхура. Встревоженный ночным видением, великий князь не посмел отказать им, приняв с почестями и без вражды. Во сне ему явилась умершая жена и умоляла выполнить просьбу жриц-арахнид. Вак пришел в замешательство, ведь не мог же он нарушить обещание, данное возлюбленной, впервые говорившей с ним!

Но маленькая дочь его неожиданно проявила твердость, смело выступив к послам и сама приняла оказанную ей честь.

Сраженный отец не стал перечить, хотя душа его и омрачилась неизмеримой печалью. Но любимая малютка обещала вернуться…

И сдержала клятву, уже шестнадцатилетней, и спустившейся в колодец.

То была мать Хефнет и Хапдис. И каждую из них я теперь считаю матерью.

- Хапдис – твоя настоящая мать? – переспросил Ларенар.

- Да. Хефнет только воспитала меня, как родную дочь. А та, другая, родила меня от мхара, скитаясь в изгнании после позора, принятого от … арахнида-жреца. Я не могу сказать тебе – кто он, – тихо добавила она.

- Ты знаешь его имя? Он жив? – с горячностью воскликнул наррмориец. - Человек, оскорбивший мою мать, стал бы мне заклятым врагом!

- Ты так предан матери, даже не зная имени ее? – усмехнулась Немферис.

Он пожал плечами.

- Я считаю матерью женщину из детства. Она была очень добра ко мне, - тряхнув головой и избавляясь от воспоминаний, сказал он. - Но вы не назвали имени человека, обидевшего энгабскую княжну. И зная вашу нетерпимость…

Царевна нахмурилась.

- Не в моей власти лишить жизни это чудовище. Так уж случилось, что настали времена, когда всемогущие дочери Арахна вынуждены отдавать свои судьбы в чужие руки. Это существо может убить только меч первого сына-воина. Хефнет велела передать его Гродвигу.

- Гродвигу? А почему ему?

- Да потому, что теперь этот самый Гродвиг направляется в Дэнгор, чтобы убить Кхорха!

Какое-то время наррмориец молча смотрел на Немферис, осмысливая услышанное.

- Кхорх? – воскликнул он. – И ты служишь ему!

- Кхорх, – как эхо повторила она. - Может быть не случайно, царь царей пожелал назвать меня наследницей, но это не умоляет его вины. Он поплатится за обиду энгабской княжны! Пусть месть моя направит руку воина Антигов в час смерти подлеца Кхорха!

- Хефнет могла предвидеть?

- Будущее видят только потомки мхаров.

- Значит, и ты?

Она опустила ресницы и пожала плечами.

- Я не знаю всего. Только время от времени ко мне приходят видения, – царевна сделала предупреждающий жест. – Не проси меня открыть будущее. Оно изменчиво. Существует множество дорог, которыми мы идем, всегда выбирая меж двух стезей – добра и зла.

- Но Великая жрица была уверена в Гродвиге? – не унимался Ларенар, которому было не приятно то, что хозяйка Улхура выбрала не его.

- У нее не оставалось выбора, как и у меня, когда я отдала тебе амулет в подземельях Улхура.

- Мне остается только благодарить вас за такое доверие, госпожа.

Она слабо улыбнулась. А он, какое-то время, задумчиво смотрел на царевну, потом спросил:

- Как я могу быть марлогом? Ведь я – марлог? Я видел этих существ.

- Не знаю. Возможно, будучи уже беременной от степняка, Валаис сошла в колодец.