Юлия Горская - Дети Арахна

Он замолчал и стал ворошить прогоревшие ветки.

- В твоей жизни, - волнуясь, заговорила царевна, - существовали только оружие и книги, тебя окружали только послушники. Но ведь ты жил не только в Каруте, бывал и в Дэнгоре, и в стране болот, и в Энгабе, – она помолчала, подбирая слова. – Неужели никогда судьба не сталкивала тебя с женщинами? – и, совсем смутившись, добавила, - Валаис – не в счет.

Он внимательно посмотрел на Немферис и улыбнулся.

- Ну почему же не встречались? Я видел женщин в Наррморе, которые искали спасения от произвола или от самой жизни – сломленных и испуганных; и на пирах в королевском дворце – таких изысканно-прекрасных; и в диких степях – свободных и смелых. Только, что мне до женщин? Я – послушник, почти монах.

- Магнус - настоятель обители. Но он сумел ввергнуть великую жрицу в пучину страстей.

- Я не отрицаю, что их с Хефнет связывали какие-то чувства. Но его пример – исключение.

- Ты очень красив, мне кажется, - вспыхнув, сказала Немферис. – И зная женскую слабость…

- Устав обители очень суров.

- И что будет с послушником, если он вдруг…

- Послушника просто накажут, выпоров на площади. Монаха Наррмора за связь с женщиной отлучат от храма и потребуют покинуть остров. Имя его покрывается позором. Навсегда.

- Но Магнус?..

- Никто не знал о Хефнет, – прервал он. – Я впервые услышал это от вас, госпожа. И предпочту не принимать за правду одни догадки. Что касается меня, - проговорил он уже не столь горячо, - никто не узнает о моей любви…

Царевна стремительно поднялась, нервным движением набрасывая капюшон на голову.

- Уже поздно, – неестественно громко сказала она. – Пора отдохнуть. Продолжим разговор завтра.

- Как будет угодно, царевна, - отозвался Ларенар, отрешенно глядя на слабеющие языки пламени. – Как будет вам угодно…

- Вчера мы прервали разговор на том, что послушник Карута случайно признался улхурской царевне, что, невзирая на запрет, осквернил чистую душу любовью к какой-то женщине, - язвительно произнесла Немферис. Она выглядела бледной и измученной, словно свежий воздух вдруг скверно отразился на ее здоровье, или внезапная бессонница помешала отдохнуть этой ночью. Девушка злилась на попутчика с самого утра, пряча заплаканные глаза.

- Не знаю, чем я обидел вас, госпожа, - сдержанно ответил Ларенар. – Но если вчерашняя наша беседа так неприятна вам, лучше не возобновлять ее.

Арахнида неискренне рассмеялась.

- Боишься, что я поведаю кому-то о твоей греховной привязанности?

- Кому? В Арбоше это будет неинтересно. А в Антавии… Кто поверит там дочери зверя, который снова жаждет человеческой крови?

- Ты все меньше походишь на монаха, – зло парировала царевна. – Не упрекай меня за мою кровь, которая течет и в твоих жилах.

Они надолго замолчали.

Лес стал редеть. Все чаще встречались поляны, залитые солнцем. Сладко и тонко пахло цветами. Птичий щебет, не смолкая, звенел в высоких кронах и кудрявой зелени кустарника.

Но путники, погруженные в свои мысли почти не обращали внимания на окружающее буйство красок и оставались глухи к настойчивому зову самой жизни.

- Стой, – улхурка, что шла впереди, вдруг остановилась, осматриваясь. А мучившийся от ее странной враждебности наррмориец вернулся, наконец, в реальность. И сразу ощутил чье-то незримое чуждое присутствие.

- За нами следят, - тихо сообщил он.

- Не пойму, где они, - откликнулась арахнида.

- Всюду.

Солнечные потоки света заливали небольшую поляну, где остановились незваные гости. Как ни старались они, им не удавалось заметить темные фигуры, что окружили свободное от сосен пространство.

- Кто это? – не понимала царевна, ясно чувствуя близость каких-то существ.

- Корнуоты.

Один из них появился прямо перед пришлыми и в знак лучших намерений сразу склонил рогатую голову. За ним появились другие.

Едва завидев человека, на широкой обнаженной груди которого сиял княжеский знак, наследница прижала руку к груди и припала на одно колено.

- Приветствую тебя, властитель Арбоша, - проговорила она кротким голосом, после того, как послушник последовал ее примеру. – Мы осмелились ступить на твою землю, чтобы просить защиты от тех, кто преследует нас от самого Улхура.

- Кто ты?

Игла ревности вонзилась в сердце наррморийца - откровенное, глубокое восхищение засветилось в темном взоре молодого князя, когда глаза его остановились на лице юной арахниды.

- Я дочь Хефнет, Великой жрицы двух храмов Арахна, царевна Немферис.

Черные широкие брови корнуота дрогнули.

- Улхурская царевна? Я много слышал о твоей красоте, но не думал, что встречу такое божественное и гармоничное сочетание черт в дочери обитателя бездны. Но кто может желать причинить зло такой, как ты?

- Мои братья, марлоги.

- Ты искренна, - произнес князь, долго всматриваясь в глубокие, ставшие прозрачными, глаза царевны.

- В Арбош пришло зло, пришло по нашему следу, – сказала она. - И в твоей власти сейчас наказать виновницу бед, готовых обрушиться на эту мирную землю.

Корнуот, наконец, заметил спутника прекрасной Немферис, который случайно или намеренно звякнул мечом. Теперь на лице лесного господина отразилось изумление.

- Я узнаю тебя, наррмориец, - проговорил он, не понимая, почему так хмуро смотрит на него сын Магнуса, что радушно встречал его в Гонорисе. – Ты Ларенар, послушник Карута.

- Да, князь, – Ларенар поднялся на ноги. – Наша встреча с вами не случайна. Арахниды выполнили свою угрозу, брошенную на свадебном пиру. Несметные полчища черных воинов движутся через Хэм-Аиб к Арбошу.

Владыка нахмурился.

- Война? Сотни лет мой народ жил в мире. Мои дружинники почти забыли звук боевых труб.

- Так пусть вспомнят! Князь, на этот раз вам придется встретить врага лицом к лицу.

Тот низко опустил голову, увенчанную золотыми рогами.

- Нужно созвать совет, - проговорил он после глубокого раздумья, снова обращая ясный взор к гостям. – Пока же, прошу вас отдохнуть после долгого пути. Следуйте за нами.

Их провели в поселение рогатых людей, что уютно раскинулось под живописным утесом, на котором возвышался терем князя Луверика. Он казался полупрозрачным, объятым солнечным светом, своды его подпирали сосны, а высокая, будто хрустальная лестница, что вела к нему, подернута голубоватым туманцем.

Появление гостей не осталось незамеченным. Едва они вошли в городок – из каждого дома-шатра вышли жители Варда. Женщины и дети улыбались, протягивая чужестранцам цветы или ягоды, а мужчины смотрели с миролюбивым интересом. Лесные люди всегда были такими – открытыми, благожелательными и любопытными. Живя в естественной среде, не особенно стремясь улучшить быт, они сохраняли все законы леса, законы его обитателей. Когда то свободные дети лесов слыли воинственным народом и владели огромной территорией на севере Сульфура. Каждый житель Арбоша с самого детства учился прекрасно разбираться в лечебных и ядовитых травах. Поэтому, не было на земле лекарей мудрее, чем корнуоты. Как не было и опаснее убийц. Их яды и мечи считались непревзойденными. Смертоносные снадобья улхурских жриц готовились по рецептам лесных колдунов. Стальные ножи арахнитов – «зубы паука» – не могли сравниться с их мечами в прочности и легкости. А золотые украшения корнуотов лучшие мастера из Кифры называли «колдовскими дарами лесных демонов», так невероятно красиво, тонко и искусно они выполнялись. Дома князей назывались дивом во всей земле сульфурской. То были огромные лабиринты, со стенами из вековых сосен, сводами из хвойных лап, с множеством входов, таинственных галерей и залов, наполненных голубовато-серебристым светом, пением веселых ручейков и запахами хвои и ландышей. Только чародейством можно возвести подобные дворцы. Корнуоты и слыли чародеями, которых не одолела даже магия Улхура. Может поэтому Арбош не стал владеньями Кхорха, чего не могли простить рогатым сыны Арахна. Минули времена и лесные люди забыли о завоевательных набегах. Только не оставили они мечей, как данность, завещанную предками. В память о них и о былых победах корнуоты устраивали показательные бои, в которых принимали участие не только дружинники княжеств – все чаще на сборища приглашались антигусы. Причем, последние привносили в Арбош новшества. Теперь в шатрах лесных людей можно было заметить то книгу, то вышитый золотом платок или красивый витраж, а то и изваяние чужеземного божества. Но все это оставалось только сувенирами, подаренными на память о выигранном бое или завязавшейся дружбе. Обычаи предков корнуоты чтили свято.