Сергей Раткевич - Наше дело правое

— Замолчи. Я люблю Лукаса и готова на все, лишь бы спасти его жизнь.

— На все?

Она вздрогнула и отстранилась.

— Что ты имеешь в виду?! — выдохнула она, не веря своим ушам, но разум осознал это скорее, чем сердце. Лицо затянула меловая бледность, и только глаза, как два черных уголька, пылали отчаянием.

— Ты знаешь, о чем я. — Его спокойствие было убийственным.

Она прикусила губу и отступила.

— Нет. Я не оставлю Лукаса. Никогда. — Холодная решимость в ее голосе никак не подействовала на высокого мужчину за столом, чьи волосы были посеребрены сединой.

— Значит, он оставит тебя, когда уйдет на небеса.

— Пожалуйста, не надо… — Впервые за все это тяжелое утро из груди Кэтрин вырвалось хриплое рыдание.

— Подумай, Кэтрин. Просто поступи так, как подскажет сердце. Или разум… — Жестокая улыбка разрывала ее душу на мелкие клочья. — Возможность эвакуироваться есть не только у членов правительства. Пока еще есть…

— Да… Папа.

— У нас осталось меньше часа, чтобы принять решение. — О’Нил съежился, с ужасом представляя реакцию вновь собравшихся специалистов НИИ на его сообщение. — Служители сами связались с правительством и сказали, что это — последнее предупреждение.

— Господи! — Директор без сил откинулся на спинку кожаного кресла.

— Возможно, они просто блефуют, — поспешно выпалил О’Нил, но его заставил замолчать блеск стальных глаз Лукаса.

— Сумасшедшие не блефуют. Мы ходим по острию ножа.

— Итак, ваш план, Лукас? — холодно улыбнулся директор.

Лукас ответил прямым взглядом и выложил на стол мобильный телефон.

— Это ваши заметки? — удивленно заметил кто-то из сидевших за длинным столом.

Маг усмехнулся.

— Что вы. В наше время никому нельзя доверять. План у меня в голове. А телефон — средство достижения цели…

— А нельзя ближе к делу?

Лукас поморщился — ему не понравилось, что директор так грубо перебил его.

— Конечно. У меня даже два плана — на выбор. Первый — это захват цитадели Служителей, Книги Зла и с ее помощью проведение ритуала уничтожения Поля Страха, описанного в этой Книге.

Директор выругался, а Кэтрин побледнела как полотно.

— Вы думаете, что вы умнее спецслужб, и они не рассматривали этот вариант?

— Лукас, это самоубийство! — Кэтрин опустила голову на руки.

Лицо Лукаса не изменилось.

— Некоторое время назад была создана спецгруппа из магов, обученных боевым искусствам и разведдеятельности. Мой друг ею командует. Я уже созвонился с ним, он подобрал команду и теперь ждет моего сигнала. У нас есть неплохие шансы плюс эффект внезапности.

Директор не знал, кого больше встревожила эта идея — его или дочь.

— А какой второй план? — с усилием выдавил он.

Лукас едва заметно пожал плечами.

— Мною лично было создано заклинание, которое в состоянии обезвредить Поле Страха. Это заклинание открывает Портал, который подпитывается кровью человека, ведущего ритуал. В момент действия Портала исчезает вся магия Зла в мире. Это очень рискованное и непроверенное заклинание, кроме того, нельзя предсказать и просчитать, сколько крови человека потребуется для подпитки Портала, хватит ли ее вообще. Это может быть смертельно для того, кто открывает Портал.

— Нет… — прошептала Кэтрин и снова бессильно опустила голову на руки.

Директор обвел взглядом присутствующих.

— Время на исходе. Кто за первый план — поднимите правую руку. А кто за второй — левую.

Тишина счала пугающей, напряжение сгустилось в воздухе. Один за другим люди поднимали руки — почти все правую, но нашлись некоторые, кто поднял и левую. Директор медленно кивнул и тоже поднял правую. Но оставался один человек, который вообще не поднял руки. Это была Кэтрин. Ее душу рвали и терзали сомнения, не было сил даже открыть глаза. Вокруг зазвучали голоса — злые и надоедливые, но она отмахнулась от них, как от жужжащих ос. Только одному голосу под силу было пробиться сквозь стену боли, которая выросла вокруг нее за считаные секунды.

— Любимая, что с тобой?

— Я просто не хочу тебя терять! — Ее голос прозвучал во внезапной тишине особенно звонко. Сидевшие за столом опустили головы, пряча глаза. Кэтрин обвела их взглядом, молча встала и выбежала из зала заседаний. За поворотом длинного институтского коридора, захлебываясь рыданиями, она бессильно сползла по стене на пол. Неужели это конец?..

…Длинные гудки наполняли своим механическим гулом кабинет.

— Алло, Джеймс? Я позвонил сказать… Что они согласны. Готовь ребят.

Вот и все. Точки расставлены, назад дороги нет. Только всем наплевать на то, что этот звонок разбивает больше двадцати сердец. Мужчинам легче, они сейчас налегке отправятся жертвовать собой и в очередной раз спасать мир от неминуемой гибели. А что прикажете делать женам, невестам, подругам? Сестрам, матерям и дочерям? Ведь у каждого из этих двадцати крепких, смелых юношей наверняка есть семья, любовь… Но они готовы бросить все ради призрачной надежды. Они улетают, а мы остаемся… Молиться и ждать. Кто сказал, что страх самая большая пытка? Мучительней всего ожидание…

У него было меньше часа. Это время отведено на перемещение, на скупые улыбки друзей, тех, кого он неминуемо потеряет в этой невидимой людскому глазу войне. Нужно собраться, но… Что-то останавливает его, словно слепого странника перед пропастью. Большие черные глаза, в которых — печаль и страдание. Кэтрин. Та, ради которой он и идет на этот подвиг. Он готов отдать жизнь, чтобы их дети росли в мире, не зная страха и боли.

Лукас опустился на колени перед Кэтрин, которая свернулась в клубочек и спрятала лицо в ладони, зажала уши, не желая больше видеть и слышать, как ее любимого отправляют на смерть.

— Кэтрин, милая, посмотри на меня. — Лукас силой оторвал ее руки от лица и прижал ее хрупкое тело к своему, не дыша, закрывая глаза, он чувствовал, как бьется ее сердце — словно пойманная птица. Ее глаза стали для него пыткой — они были полны тоски.

— Ох, птица ты моя, синица. Как же я тебя оставлю-то? — вопрошал он, зарываясь лицом в ее длинные черные волосы, пахнущие свободой и дождем, а еще — луговыми травами.

— Не покидай меня, — тихо, проникновенно попросила она, вырываясь из объятий. — Я… У меня тоже есть план!

— Какой? Ты не поедешь, и не думай. — Она сникла, но ненадолго.

— Да, я понимаю и не протестую. Но выслушай меня! — Он грел в своих больших ладонях ее тонкие ледяные пальцы и поражался горячности Кэтрин. Она никогда не была такой — пылкой и прекрасной, словно пламя свечи.

— Давай… Сбежим.

— Куда? Зачем? — Он сначала не услышал, не понял, погруженный в собственные мысли, но постепенно смысл ее слов проник в разум, дошел до самого сердца. Он похолодел при мысли, что совершенно не знает свою любимую.