Антон Лисицын - Закат эпохи. Темный охотник

— Пока не знаю, а как спится в последнее время?

— Кошмары мучают, — нервно ответила Мирана, — а дети вообще спать бояться ложиться.

— Ясно, а средство травника против Зверя есть?

— Конечно, в каждой комнате!

— Выбросите его…

— Как можно?! — с жаром воскликнула она. — А если Зверь?

— Я буду здесь, пока Зверь или не уйдет или я его не убью, — уверенно отвечаю, — Хар вчера выбросил и нормально выспался, не так ли?

— Да, — соглашается он, — никаких кошмаров не было.

— Хорошо, — с сомнением в голосе соглашается женщина, — так и поступлю.

За время короткого разговора мы подошли к коровнику.

— Стойте здесь, — начал я, — сам все осмотрю.

Ответом мне послужили два кивка.

Захожу во внутрь и осматриваюсь, коровник как коровник: сено в углу, возле стены кормушки. Коров или коровы нет, видимо на выпасе. Так-с, магией не пахнет, значит в данном случае она не причем. Подхожу к кормушке и беру клок сена. Принюхиваюсь к нему, к обычному запаху трав, примешивается горькая нотка полыни. Вот с горечью и разобрался, но осталось два вопроса: первый — кто это сделал? И второй — почему молоко красное? Самый очевидный вариант что это сделал травник… Но слишком явно, или это я так думаю?

— Хар, — выйдя из коровника, окликаю кузнеца, — проводишь к травнику?

— Конечно, провожу, — охотно соглашается он, — он живет рядом со старостой.

Попрощавшись с Мираной, двинулись к дому травника. Оглядываясь по сторонам, наконец-то понял, что смущает меня — на улице нет детей.

— Слушай, а где все дети? — спрашиваю кузнеца.

— Прячутся по домам, кто ж их со двора выпустит, когда Зверь где-то неподалеку бродит, — начал он, — да и сама ребятня сильно ослабела — кошмары спать не дают.

— Хм, а что за человек этот травник?

— Такой же как и все, — подумав, отвечает кузнец, — в помощи не отказывает, правда он тут живет всего третий год…

— Ясно, а откуда он пришел не знаешь?

— Откуда мне знать, он о своем прошлом не распространяется.

— Ладно, попытаюсь сам его разговорить.

Не знаю, что увидел на моем лице кузнец, но отшатнулся в сторону.

— Вот его дом…

Дом, огорожен высоким плетнем и защищен со всех сторон от любопытных глаз. Только заходим во двор, как крупная собака на привязи злобно скалиться и рычит.

«Хм, у всех собаки обессилено лежат и даже ни скулят, а тут… Похоже это его рук делишки. Но зачем?».

— Мастер Дэвир, вы дома? — кричит Хар.

— Дома, — послышался дрожащий голос, — стойте, я сейчас выйду.

На пороге появился молодой парень, с бледным лицом и подрагивающими руками.

Невольно замечаю, что глаза болезненно блестят, зрачки расширенны, несмотря на яркое солнце.

«Не понял, что за создание? На нежить или нечисть не тянет. Магия в нем почти не чувствуется, лишь какой-то легкий привкус, как от… Сомнительный субъект».

— Я хотел бы с тобой поговорить.

— «Проклятый», что тебе от меня надо?! У меня нет ни времени, ни желания болтать попусту!

— Ух ты ж, как грубо и не вежливо, — и выдвинув клинок из ножен, добавляю, — только выхода у тебя нет!

Одно движение и острие меча замирает у его горла. Шутки в сторону, забавам надо положить конец. Народ в страхе, а это не порядок.

— Ну что, готов говорить?

— Готов, — нервно косясь на меч, простонал он, — что тебе нужно?

— Например, о твоем сборе против Зверя, или о полыни в кормах для коров, — и ласково с ухмылкой добавляю, — а может о том, что ты сырой драконий корень принимаешь….

— Мой сбор, правда, помогает от Зверя! — с видом оскорбленной невинности бурчит он. — А насчет корня, это не твои проблемы! Пошел вон из моего дома!

«Все-таки я был прав насчет корня, и здесь раздолье для нариков, тоже мне мир чудес и волшебства. Сказочка закончилась, а была ли она вообще?».

— Какая храбрость, сколько праведного гнева! — язвительно парирую его горячую речь. — Да тебе на площадь представления давать, такой талант пропадает!

Неожиданный напор подействовал на него отрезвляюще. Он начинает ошеломленно моргать, приоткрытый рот бесшумно глотает воздух, лицо багровеет на глазах.

— А теперь послушай сюда, — слегка вдавливаю острие меча в кожу, — забавам твоим конец. Я знаю, что Зверя придумал ты и не просто ради веселья. Так что отвечай по-хорошему, иначе…

— Лис, — перебивает меня кузнец, — а может он и правда не виноват?

— Хар, — не отрывая взгляда от травника, уточняю у кузнеца, — кто из нас охотник: ты или я?

— Ты, — соглашается он, — а что?

— Раз я, то не мешай, — и обращаюсь к травнику, — говорить будешь или…

Он на мгновение прикрывает глаза и резко отшатывается назад, влетая спиной назад в открытую дверь дома. Бросаюсь следом и чуть не получаю шестопером по голове. Ешкин кот, когда он его успел достать?! Отвожу следующий удар мечом и пытаюсь оттолкнуть знахаря порывом ветра. Порыв-то вышел на загляденье, только травник чихать на него хотел — он даже с места не сдвинулся. Развлечение началось… Придется рискнуть. Пропускаю удар мимо себя, делаю шаг вперед и эфесом бью в лицо. Слышится треск, нос сломан, и кровь струится по его губам и подбородку, капая на пол. Травник отшатывается, выпускает рукоять шестопера и хватается за нос. Противник на мгновение ничего не соображает. Надо успеть первым, еще шаг и бью его поддых. Тело скорчилось от боли, еще удар и все, травник как минимум на пол часа в нокауте.

— Хар, — зову кузнеца, — заходи — нужна твоя помощь.

— Он мертв?! — испугано восклицает он, увидев неподвижное тело травника с окровавленным лицом.

— Зачем? Он нам живее всех живых нужен, — и с ухмылкой добавляю, — нагулялся в свое удовольствие, так надо и ответ держать.

— Ясно, — с непонятной интонацией отвечает кузнец.

— Ну, раз все понятно, то помоги его связать и принеси бадью воды.

Нет, ну что за дилетантство? Найти длинную веревку и связать только запястья? Детский лепет. А выше локтей, а ноги, кто связывать будет? Правильно говорят: хочешь, чтобы было как надо — делай сам.

Связанного травника прислоняю к стене. Бездыханное тело не подает признаков жизни.

— Вот вода, — суетливо возится за моей спиной кузнец, — холодная, из колодца набрал.

— Лей, а то времени с этим возиться нет. До вечера ждать я не намерен.

Вода отрезвляет нашего «соню». Тело дергается и заваливается набок.

— Утро доброе, как спалось, дружище?

— Пошел ты в Бездну, ублюдок! — хрипит он.

— Своих родителей я знаю, как и предков до седьмого колена, а туда пойти… не хочется что-то, мне и здесь неплохо, а вот тебе не думаю…

— Что «проклятый», собираешься пытать меня? А как же честь?

— Я пытать? Вспомнил о чести, не смеши меня, — и на секунду задумавшись, добавляю, — ты сам для себя сплошная пытка.