Макс Фрай - Русские инородные сказки - 5

— Да-да, мне сказали, — принцесса оторвалась от чтения и направила пустой взгляд куда-то в сторону. — Вам отрубят голову. Я не смогу засмеяться так, чтобы мне поверили. К сожалению, я не актриса.

Харитон понизил голос:

— Я пришел не за этим. Я хочу спасти тебя от… кхм… от смерти.

Несмеяна очень удивилась.

— Спасти от отца?! Но это же немыслимо. Это судьба. Ты ведь не можешь повлиять на мою судьбу?

— Я попробую.

На этот раз Несмеяна долго и серьезно изучала самонадеянного незнакомца. Затем печально покачала головой.

— Нет, ты мне не поможешь.

Харитон присел рядом.

— Послушай, Несмеяна. Отступать мне все равно некуда. Помоги, чем сможешь. Может быть, ты знаешь, где сейчас находится твой отец?

Девушка подумала немного и спросила:

— А тебе это зачем?

— Чтобы наблюдать за ним. Держать, что называется, на контроле.

— Нет, не знаю.

— Знаешь! — Харитон чувствовал это.

Несмеяна с невыразимой жалостью взглянула на взъерошенного гостя и тихо-тихо произнесла:

— А если будешь хамить, я позову слуг и тебя казнят сегодня. Впрочем, иди, я не сержусь на тебя.

«Да уж, такую развеселишь! Действительно не подарочек», — с горечью подумал Харитон, направляясь к Славику. Он как-то совсем не думал о смерти, теперь его интересовал лишь один вопрос: откуда придет король и кто его сюда впустит?

На лестнице он столкнулся с пареньком лет восемнадцати, несущим вниз высокую гору чистых тарелок.

— Осторожнее! — заорал Харитон. — Разобьешь, к чертовой матери!

— Не волнуйтесь, господин спортсмен, я привычный, — прогундосил малый.

— А ты, собственно, кто? — подозрительно покосившись, спросил гость.

— Я камердинер вашего друга. Ношу пиво, мою тарелки…

— Мм?.. Ах да, благосостояние! — вспомнил Харитон. — Зовут-то тебя как?

— Славик.

— Как?

— Ну, Слава. Меня назвали в честь поражения короля Наполеона при Ватерлоо в тысяча восемьсот пятнадцатом году.

— Что за маразм? И почему «слава», когда поражение?

— А я за англичан, — пояснил Славик. — Но вообще-то плохо у нас с мужскими именами. Мало их. Вот шут, например, тот вообще без имени. И ничего.

— А наместник?

— О-о! — Славик понизил голос. — У него звучное имя: Вильгельм. Прямо королевское.

— Так он, может, и есть король? Загримированный.

— Не. Г-н Вильгельм гораздо выше ростом. И с народом попроще. А король наш, — он перешел на шепот, — в монастыре.

— Да все вы одно говорите, — махнул рукой Харитон и побежал наверх, в комнаты.

Славик-Аустерлиц сидел возле пустого камина и вязал какую-то веревку. Он не заметил возвращения Харитона.

— Чего мастеришь, хозяин?

Бандит вздрогнул и быстро повернулся.

— А, это ты… Удавку делаю. Хорошую удавку нужно навощить, чтобы скользила и при затяжке не рвалась. Потом еще узлы… У, это, брат, целая наука!

— Так ты что же, все разбойничаешь?

— Да нет. Так, колупаюсь, чтобы квалификацию не потерять. Кого грабить-то? Тебя, что ль? Фь!

Харитон устроился поудобнее в кресле и начал рассказывать.

— Были с шутом в королевском дворце. Дурной он все-таки, этот ваш шут.

— Не дурнее других, — отозвался Славик. — Что интересного видели?

— Роскошь царей и нищету трудового народа. Там у них горничные босиком бегают.

Бандит хмыкнул.

— Не суди короля слишком строго. Это все выдумки его тестя, Текела. Ужасно гордый и сребролюбивый был человек. Он же, кстати, и уговорил зятя взойти на трон — чтобы через это возвеличиться самому. Единолично создав в городе революционную ситуацию, Текел мутил воду еще года три, пока окончательно не проворовался и не помер.

— От горя?

— Нет. Захлебнулся водкой. Когда к Вильгельму-то собираешься?

— Завтра. Сейчас во дворике разговаривал с Несмеяной…

— Ну, это я и сам видел. Как она тебе?

— Странная немножко.

Славик возмутился:

— Тебе все странные! Этот не тот, тот не этот! Ты сам-то вот дурак дураком, пришел с судьбой спорить. Выпендрился!

Харитон опустил глаза.

— А тебе самому не жалко девчонку?

— Я — разбойник, у меня притуплено чувство жалости. Да и чего теперь жалеть-то: все равно изрубят.

— Нет!!! — Харитон, как бесноватый, подскочил до потолка и щелкнул пружинным ножом. Сверкнув, из кулака вылетело жало. Но в тот же момент его шею обвила мерзкая удавка, он закашлялся. — Отпусти, урод, задушишь же!

Славик послушно отпустил.

— Не выступай! Распоясался… — И, полюбовавшись на гостя (тот никак не мог ослабить на шее узлы), добавил: — А народу ты понравился. Будь к нему поближе. Тебя тут, кстати, многие за короля принимают.

— Меня?! — Харитон оставил удавку. — Так меня же никто еще не видел.

— Ну прямо! А из окон? — Бандит усмехнулся и покрутил головой. — Да за тобой со всех этажей наблюдают! Со всех стен. Выходить, правда, пока стесняются.

— Чего так?

— Да уж… так. Не знаю. Они, кстати, и казни смотреть не выходят. — Славик поднялся на ноги. — Нелюдимые. Пойду мальчика поищу. Обедать пора.

И ушел, хлопнув дверью. А Харитон так и остался сидеть с веревкой на шее. Повертел ее по-всякому: нет, только хуже затягивается. «Действительно, целое искусство. Как там про гордиев узел?» И чикнул удавку ножом.

В этот момент в комнате послышался посторонний звук. Харитон насторожился: звук исходил от двери. Кто-то подсовывал под нее записку.

«Так-так! Это уже интересно».

Распахнув дверь, Харитон понял, что опоздал: на лестнице никого не было. Подняв записку, он отошел с нею к окну и развернул. В записке была всего одна фраза:

Стражник у север. ворот и есть отец.

«Ч-черт возьми! Ах, Несмеяна… Ну конечно, конечно! Он еще плюнул в меня. Так вот оно как».

Тут в комнату ворвался Славик-Ватерлоо с подносом. Спросил:

— А где же хозяин?

— К тебе пошел.

— Он у меня уже был. Разве он не возвращался?

— Нет.

— Ну ладно, вот суп, ешь, а я за мясом побегу!

В дверях Славики сшиблись лбами. Славик-хозяин держал в руке цельную головку чеснока с сухой порыжевшей ботвой и комками земли на корнях. Озлившись на нерадивого слугу, он ударил его чесноком по голове и выругался.

— Надо было бабу брать. Те хоть начальство уважают, кланяются, а ты… д-дерьмо!

На следующее утро Харитон проснулся в прекрасном настроении. Приподнявшись на подушке, он без предисловий обратился к хозяину:

— У принцессы день рождения через шесть дней. Как думаешь, смогу я недельку продержаться?

Славик пожал плечами:

— Наверное, сможешь. Сегодня поговоришь с наместником, потом отгул возьмешь денька на два, потом — подготовка… Хватит.

— От-лич-но! — Харитон вскочил на ноги и с чувством обнял разбойника за плечи. — Пойду умоюсь, макияж наведу.

Суть этого «макияжа» сводилась в основном к причесыванию и исправлению неправильной татуировки «Momento Mori» на «Memento Mori». Недостающий хвостик подрисовывался шариковой авторучкой, и сам Харитон называл эту процедуру «ликвидацией безграмотности».