Айше Лилуай - Возрождённый

Мальчик оскалился, как собака, и глухо зарычал, яростно отвечая на взгляд Дахруса. От вскипевшей в нем злости он тяжело дышал, и быстро вздымались и опускались его сильно выступающие из-под смуглой кожи ребра.

- Вот! – крикнул Дахрус. – Вот! Вы все это видите? Видите этот взгляд? – Он швырнул ослабевшего Рагхана себе под ноги. – Змея! Гадюка!

Словно в подтверждение его слов скорчившийся на полу ребенок зашипел. Князь занес ногу, чтобы ударить мальчика каблуком сапога…

- Не надо! – вырвалось у Сильфарина. – Не трогайте его!

- Молчать, щенок! – рявкнул Хакрис. – И ты, и твой сородич – порождения преисподней. Вы ведете за собой народ людей, неся смуту, разорение и хаос по всей земле. Вы должны умереть!

- Я требую, чтобы вы объяснили, в чем наша вина!

- Ты не имеешь на это права, варвар!

- Но не мы с Рагханом убивали ваших воинов!

- Все вы одинаковые кровожадные дикари!

- Так значит, ты не скажешь, вождь, о чем поведала твоим жрецам великая Руанна? – Сильфарин удивился собственной смелости. – Что, струсил? Может быть, ничего твоя богиня не говорила? А знает ли твой народ об откровении госпожи? Или ты скрыл от своих подданных драгоценный дар, не желая делиться?

Побледнев от гнева, Хакрис отшвырнул в сторону аналой и спрыгнул с амвона. В мгновение ока его потемневшие глаза оказались возле лица Сильфарина. Пальцы вождя сомкнулись на горле мальчика.

- Не смей так говорить со мной, тварь! – прорычал повелитель крихтайнов. – Ты хотел услышать послание Руанны – так слушай! Темное племя приведет за собой дьявол, которого зовем мы Ганнусом. Племя зверей, что призваны будут уничтожать и осквернять. Как псы, спущенные с цепи, они, желая только крови, набросятся на весь мир, и мир содрогнется! Но чтобы держать в руках своих власть над людьми, Ганнус создаст того, кто будет направлять их ненависть и силу в нужное русло и верно служить темной воле дьявола. И тогда по прихоти его родится человек, который станет господином и рабом. И Вселенную затопит кровью и мраком, ибо много зла совершит Ганнус через руки человеческие. И даже Рунн не устоит перед своим извечным врагом! Вот что сказала всевидящая Руанна! И крихтайны поклялись уничтожить род людей. А в первую очередь – их предводителя!

- Но мы ни при чем здесь! – с трудом прохрипел Сильфарин. – Это неправда! Мне жизнь дал Рунн, а вовсе не Ганнус! И Рунн подарит людям свет, поведя за собой! То, что говоришь ты, неправда! Ложь!

- Это правда, Сильфарин. – Тихий и ровный голос Рагхана заставил мальчика вздрогнуть. – Это правда…

Хакрис отпустил Сильфарина и зло ухмыльнулся.

- Ты, кажется, решил признаться, варвар?

- Да. Твоя богиня сказала правду. Одиннадцать лет назад в жизнь действительно пришел человек, рожденный по прихоти дьявола. Я. Ганнус готовит меня к тому, чтобы поработить с помощью людей весь мир и подчинить вумианов и рельмов тьме.

Рагхан спокойно встретил изумленный взгляд Сильфарина. И не опустил глаз. Они так и стояли напротив – очень долго – позабыв о крихтайнах вокруг себя, стояли и смотрели один в душу другому, как в зеркало, в котором отражается все – только наоборот. Два сородича, два разумных человека, навеки сцепленные судьбой… Да, навеки, ведь теперь ни один из них не сможет забыть, что где-то есть или был другой. Никогда больше не сумеет смириться с мыслью о том, что мальчик, которого хотелось назвать братом, оказался сыном врага, о том, что рок так жестоко пошутил над ними, сведя вместе под сводом этого храма…

Никогда…

Сын Рунна и сын Ганнуса – в эту минуту они были одним, и каждый хотел просто броситься вперед, обнять, крепко-крепко, всей душой дать понять: я не хочу, чтобы мы были врагами, не хочу, не хочу! Но они просто стояли друг напротив друга, не сделав ни шагу, потому что боялись: «Он не поймет, не поймет». И только умоляли глазами: «Ну, пожалуйста, не надо меня ненавидеть…»

Связь прервалась. Дикий рев толпы разрубил ее невидимым лезвием.

- Вы слышите меня? – крикнул Хакрис. – Ты, сын Ганнуса, своей честностью заслужил легкую смерть. Завтра на рассвете, с началом Праздника Плодородия, когда Руанна орошает наши земли прозрачной кровью своих небесных агнцев, мы отблагодарим свою госпожу и убьем тебя на жертвенном алтаре. Это великая честь для человека. А тебя, повелитель злых духов, бросят в яму с ядовитыми змеями завтра же. Тебе не избежать наказания, ибо и ты – дитя зла! Как и все люди!

- Да!!! – закричала толпа, рукоплеща вождю. – Да, так и сделаем! Наш вождь мудрее всех!

- Отведите их обратно в темницу, - приказал Хакрис солдатам. – И смотрите, чтобы до рассвета не случилось никаких неприятностей. Или поплатитесь жизнями. Вы поняли?

- Рагхан… Ты спишь?

Он не ответил. Голова висела безвольно, и подбородок касался груди. Мальчик тяжело сопел и дышал неровно, с трудом, как будто у него были повреждены ребра. Нет, он не спал, это Сильфарин знал точно. Но почему тогда притворялся? Боялся прощаться? Не хотел пускать в свою душу живые чувства перед смертью, решил взойти на жертвенник с сухим и каменным лицом? Возможно. Сильфарин тоже боялся прощаться – боялся, что не выдержит, и сломается, и захочет жить. А ведь он уже приготовился к смерти, и ничто теперь не должно сбить его настроя. Ничто. Никаких чувств.

Он приготовился к концу. Ведь его ждет сам Рунн…

А что смерть?

Змеи так змеи.

Сильфарин лежал с закрытыми глазами, но сон все никак не шел. В конце концов, оставив свои тщетные попытки забыться хотя бы на ночь, мальчик, стал прислушиваться к звукам ночного города, смутным, отдаленным… Но один из них был близко, совсем близко. Подозрительная возня…

Кто-то там, снаружи, сидел на земле возле окна их темницы.

Сильфарин подполз чуть ближе к стене и сильнее напряг свой слух…

- Позор, позор мне, старику… - говорил какой-то мужчина.

- Успокойся, Тазрас, - ответил ему другой, судя по голосу, гораздо более молодой. – Ты дрался храбро, но в том создании чувствовалась великая сила, не принадлежащая этому миру. Я не могу знать, кто он… Но все мы напугались тогда – и я тоже. Ничего удивительного нет в том, что мы не смогли совладать с ним. Тебе не нужно стыдиться.

Тот, первый, тяжело вздохнул.

- Бедняга Лекши…

- Да, жаль его. Но он погиб в бою.

- А ты все считаешь, что смерть на поле боя легче принять? Ты наивный юноша, Као. Ты еще мальчик…

- Довольно, Тазрас, - холодно произнес молодой.

- Прости меня, сын вожака.

- Ты точно знаешь, что он здесь, старик?

- Да. Он здесь. Я уверен.

- Тогда чего же мы с тобой ждем?

Не сводя глаз с окна, Сильфарин увидел, как мелькнула там, за стеной, чья-то тень.

- Нет! Стой, сын вожака… Не горячись слишком сильно и рано. Еще не пора. В таком состоянии мы с тобой слишком слабы для того, чтобы справиться с вооруженными солдатами Хакриса. Повременим… - послышалось недовольное хмыканье. – Эх, беда… Проклятие! Луны не видно…