Айше Лилуай - Сын пламени

Да и вообще… Никто это не будет.

Альдер останется здесь, оторванный от тела и заключённый в хрупкий сосуд, из которого потом бог Вардван будет по каплям пить горячий и стонущий от боли сангмайх…

Альдер останется здесь.

Никто не вернётся.

- Я же сказал, сын Ильириона, что заплачу любую цену.

Лезвие Небесного Меча излучало мягкое, как бархат, золотистое сияние, сквозь которое пробивался яркой звездой блеск алмазов на изящно изогнутой гарде. Вспоров воздух, клинок приблизился к Альдеру, и рукоять его легла в руку провидца. Горячая…

Он решительно сомкнул пальцы.

И еле устоял на ногах.

- Не урони его, Ученик Палнаса Каллаонского, - без тени насмешки шепнул голос Вардвана. – А теперь пора платить…

По правой руке пронесся разряд молнии; побежали по жилам крохотные паучки, сплетая незримую нить. Крихтайн и меч стали едины. Громко и гулко стукнуло сердце в груди, грозясь разорваться от напряжения, и его сила, его энергия потекли по сотканной нити, по руке, к кончикам пальцев, ручьем сбегая на рукоять, на лезвие, доходя до самого острия.

И каплями срывались с него – в возникшую на полу золотую чашу.

Снова – удар сердца. Снова – капли с острого жала.

Снова и снова…

А потом был мрак.

По щекам покатились слезы. Неудержимые слезы, которые повисали на подбородке и тоже, тоже капали.

На пол.

А потом был ураган.

И слезы высохли.

- Прости, смертный…

Это сказал бог – только не так, как бог. Как несчастное существо, которое вынуждено отбирать у других последнее и страдать от этого, по ветру развевая отобранное…

- Прости…

А потом был холод. И тишина. И снова мрак.

- Верь в меня, Учитель…

А потом была Пустота.

- Он скрылся в гроте, так и не сказав мне ни слова, а я стоял и ждал его… Уже не помню, как долго ждал. – Сильфарин закрыл лицо руками, чувствуя, как веет успокоительным теплом от руки Сайибик на его плече. – Я ждал и так хотел проснуться! Тревога, охватившая меня тогда, пугала, но вместе с тем держала и не позволяла выпасть из напряженного сна. А потом…

Сначала я увидел целый табун черных, как ночь, лошадей, и среди них был Тенкиун. Он бежал справа от вожака, лишь чуть-чуть отставая от того. Лошади стремительно приближались ко мне по самой кромке прибоя.

Громко заржав, Тенкиун отделился от своих собратьев и стал гарцевать вокруг меня, словно приветствуя… Но не мог приблизиться достаточно, чтобы у меня получилось дотронуться до него хоть кончиком пальца. Как будто вокруг меня было запретное кольцо, которое даже он, даже мой верный и могучий друг, не осмеливался преодолеть. Наконец, отчаявшись, мы оба прекратили тщетные попытки обнять друг друга и просто замерли. Я смотрел ему в глаза и не мог насмотреться, потому что видел в их глубине такую мощь! Силу, что всегда, всегда меня поддерживала. В минуты отчаяния я вспоминал этот взгляд – взгляд гордого, никем не покоренного, никем не сломленного бойца…

Он всегда выручал меня.

Вскоре Альдер все-таки вернулся. Но… я с трудом узнал его, потому что… Потому что за много лет занятий в Галь-та-Хуре научился душой чувствовать присутствие рядом другой души. Тем более, если передо мной – тот, кого я хорошо знаю или ценю. Или люблю.

Да, я плохо, очень плохо знал Альдера. Но я успел полюбить его… Да только в моем сне я ничего не почувствовал! Как будто никого там и не было. Вместо нашего храброго провидца мне явилось нечто иное – меч, длинный, прямой, притягивающий взор… Небесный Меч. Я сразу это понял. Только он мог затмить собой сущность живого, сильного, разумного мужчины.

Увы, вскоре я осознал, что дело было не только в этом. Не только в силе божественного клинка, но и в самом Альдере: он ослаб душой.

Не глядя на меня, провидец с трудом вымолвил:

- Ты сделал это. Ты его добыл! Его – Небесный Меч, величайшее оружие во Вселенной… Детище молота Вардвана, этот знаменитый клинок теперь отправится на Амарис, а Альдер останется здесь… Никто не вернётся.

Так он сказал, а я… а мне почему-то захотелось обнять его за плечи – крепко-крепко. И не дать упасть.

Мне просто показалась тогда, что он вот-вот рухнет на землю – и уже не встанет. Но он выстоял. И пошел вперед. И, вскочив на спину Тенкиуна, ускакал прочь, по разбушевавшимся волнам… В его глазах отражалось сияние Небесного Меча. И только – ничего больше.

… Сильфарин взглянул на Сайибик.

- Наставница, я не знал, за какой именно вещью Палнас отправил Альдера на остров. Не знал до этой ночи. Но я… я ничего не понял, наставница! Объясни мне, что он сделал с собой? – Голос молодого человека задрожал, и он впился ногтями в свои же ладони, чтобы не дать накопившимся слезам излиться наружу. – Что он с собой сделал?

Только тут Сильфарин понял, что Сайибик сотрясается от беззвучных рыданий.

- Ты ведь и сам догадываешься, - выдавила Великая. – Вардван потребовал у Альдера самое, самое ценное, что только может быть у живого существа. И Альдер отдал…

В памяти вспыхнули первые картины из сна. Море, звезды, голос Сайибик… И после этого – воспоминания о детстве, урок, Галь-та-Хур…

Сангмайхи.

Беспомощным взглядом окинув всех своих друзей, недоумевающих и напуганных, Сильфарин запрокинул голову к небу и пронзительно закричал.

Подошедшая в это время Люсмия, которая с самого утра ходила в лес за осиновой корой, подбежала к спутникам, бледнея от тревоги и растерянности.

- Что с ним? – Княжна взглянула на Сайибик.

Великая вытерла слезы.

- Он потерял друга.

Разгулявшаяся зима медленно пожирала день за днем. Постепенно становилось все холоднее и ветреней; поблекло солнце, утонув в серой пелене, что заслонила небо. Метель почти не прекращалась: снег стал тяжелым и мокрым и все колол лица путников своими иглами – неистово и яростно. Холод подгонял вперед, еще быстрее, на восток – навстречу могучему и влажному дыханию океана. И вопреки ему.

А время все шло и шло, и едва слышно хрустел снег под его легкими стопами…

Так путники миновали рельмийскую равнину, сперва казавшуюся такой бескрайней, и замершую в ожидании весны реку Тауну, оставили позади Аруман, ставший мрачным и безмолвным… и наконец-то вступили во владения великого вождя людей.

- Теперь будь осторожен, сын Рунна, - в первый же день шепнула Сильфарину Галлу. – Люди больше уже не дикари, да. Но многие из них еще не могут справиться с ненавистью к тому, кого называют врагом племени – и могут забыть о том, что вождь ждет тебя. Так что… все вы, будьте начеку.

В тот же вечер, проходя мимо какой-то маленькой деревушки, они впервые увидели людей. Темноволосые и бледнолицые, эти непонятные существа стояли в ряд всего в нескольких шагах от дороги и кутались от холода в меховые тулупы. Их жилистые руки крепко сжимали мечи и копья, а глаза в полумраке горели ледяной яростью – права была Галлу. Но никто из людей так и не решился напасть на путников, среди которых были женщины, и даже слова не сказал. Молча, провожали жители деревни уходящий дальше на восток отряд чужаков, и только по глазам можно было прочесть: «Сын Рунна! Враг, враг!»