Александр Мазин - Мой друг Тролль

Этой ночью Кате снился бар «Шаманама». Она сидела там, но не с Карлссоном, а с другим мужчиной: аристократически красивым, с короткими, совсем белыми волосами, бледной кожей и бледно-голубыми глазами. Мужчина в упор, не мигая, разглядывал Катю, а ей… Ей почему-то было очень страшно.

Утром Карлссон так и не появился. И днем тоже. Катя занималась разными делами: прибирала, переводила, болтала по телефону с Кариной… А вечером купила карточку и наконец решилась позвонить домой. Вообще-то это свинство с ее стороны — не звонить так долго. Они же там ждут, волнуются…

Трубку взяла мама.

— Ты, Катерина, совсем… Мы с отцом тут как… Трудно было позвонить?

— Трудно, — призналась Катя. — Я, мам, провалилась.

Мама молчала почти минуту, что для нее, как для других — полчаса. Переваривала новость. Переварила.

— На чем срезалась? — деловито спросила она.

— На партизанах.

— Не поняла!

— Историю провалила. Тут у них, оказывается, совсем другая программа.

— Этого надо было ожидать, — процедила мама. — Говорила я твоему отцу…

— Мама, не надо! — перебила ее Катя. — Всё нормально. Я записалась на подготовительные курсы…

— Езжай домой! — не дала ей договорить мама. — Прямо сейчас иди на вокзал, бери билет! Времени почти не осталось, но я попробую.

— Что попробуешь?

— Устроить тебя в наш педагогический.

— Мама, ты меня не слушаешь! — обиделась Катя.

— Я тебя уже выслушала. Приезжай домой и…

— Никуда я не поеду! — закричала Катя.

— То есть как? — Мама даже не рассердилась — удивилась.

— А так! Я же тебе русским языком сказала: я записалась на подготовительные курсы.

— Заочные…

— Никакие не заочные! Нормальные! На следующий год я точно поступлю. Без всяких денег, понятно?

— Не кричи! Ты хоть понимаешь, что говоришь?

— Мама, я прекрасно все понимаю!

— Нет, ты не понимаешь! А где ты будешь жить? Мы с папой не в состоянии…

— И не надо! — воскликнула Катя. — Я все могу сама!

— И что же ты, интересно, можешь сама? — язвительно осведомилась мама. — На панель?

Катя испытала сильное искушение бросить трубку, но удержалась, потому что ей очень захотелось продемонстрировать маме, что она — действительно самостоятельный человек.

— У меня уже есть работа! — заявила она. — Офис-менеджер в риелторской фирме. И получаю я, между прочим, двести пятьдесят долларов в месяц!

По псковским масштабам это была очень хорошая зарплата. Даже больше маминой.

— И за что же тебе будут платить такие деньжищи? — осведомилась мама.

— За работу. И не будут, а уже платят. И это еще не всё. Я еще делаю переводы для одного издательства… И тоже платят неплохо.

— Ты не врешь?

— Мама!

— Ну извини… Вот видишь! Не зря я тебя на курсы гоняла! Всё равно отцу это не понравится… — добавила она.

Катя возликовала. Выходит, мама уже не возражает, чтобы Катя жила в Петербурге. Так просто, оказывается…

— С жильем мы тебе поможем, — сказала мама. — Цены в Питере, конечно, поднебесные, но, думаю, комнату мы с отцом осилим…

— Мама, с жильем у меня тоже все в порядке! — объявила Катя. — Мне фирма предоставила помещение. Правда, это мансарда, и потолок в одной комнате подтекает, зато, представляешь, прямо на Невском!

— Замечательно, — сказала мама. — А телефон у тебя там есть?

— Есть, — Катя продиктовала номер.

Они поговорили еще минут пять, пока не кончилась карточка.

Ну вот, камень с души. Катя очень любила родителей и знала, что они ее тоже любят. Но жить она будет теперь сама. И очень хорошо, что ни маме, ни папе по работе раньше октября из Пскова не уехать. Но, повесив трубку, Катя внезапно почувствовала себя одинокой.

«В гости кого-нибудь зазвать, что ли? — подумала она. — Может, Димке позвонить? Нет, не надо — мы с ним сегодня уже виделись…» Катя набрала номер Лейки, но трубку никто не взял.

«Жалко, что у Карлссона нет телефона, — подумала Катя. — Тем более он приглашал к себе, как только освещение проведет…»

Катя вспомнила про логово Карлссона, про вчерашний загул и сама не заметила, как развеселилась.

«Все-таки плохо без телефона, — опять подумала она. — А ведь он где-то рядом живет. Может, просто покричать?»

Катя отправилась в кухню, вылезла на балкон.

Снаружи уже стемнело: белые ночи остались в прошлом.

— Карлссон, ау! — звонко закричала Катя: — Приходи в гости!

Никто не отзывался. Кате стало стыдно.

«Увидел бы кто — точно решил, что я сумасшедшая», — смущенно подумала она и быстренько полезла обратно в окно.

— Ты меня звала? — раздался ворчливый голос где-то сверху. Катя подняла голову и увидела на кромке крыши темный силуэт.

— Ага, все-таки услышал!

— Ага, — Карлссон спрыгнул на балкон. — Я вообще-то спал.

— Ой, извини. Просто я подумала — такой вечер, дома сидеть неохота. Хочется чего-то такого… погулять, в гости сходить…

— В гости? Пошли, — понял намек Карлссон. — У меня теперь светло. Я нашел лампу.

— Отлично! — обрадовалась Катя. — А как мы к тебе попадем?

— Как в прошлый раз, — сказал Карлссон, подхватил взвизгнувшую Катю, одним прыжком взлетел на крышу…

На полу в прихожей у Карлссона стояла старинная бронзовая лампа. От нее резко и неприятно пахло — как будто жгли в бензине старые тряпки. В матовой стеклянной колбе пульсировал желтоватый свет, очерчивая вокруг лампы круг диаметром около метра. Дальше пространство все так же терялось во тьме.

— Это что, и есть твое освещение? — с сомнением спросила Катя, рассматривая антиквариат.

— Я ее тут в чулане нашел, — сообщил Карлссон. — В ней даже керосин остался. — Когда кончится, надо будет еще достать. Ты не знаешь, где это можно сделать?