Константин Павлов - Гремящий перевал

— Надо пробиваться к медузе! — закричал эльф и услышал с боков согласие его спутников.

Почувствовав от этих криков прилив сил, Нуакхар переместил лук ниже и с молниеносной скоростью стал пускать одну стрелу за другой. Ящеры падали как подкошенные. Одного он проткнул сразу двумя стрелами, когда ящер в прыжке занес два меча, но, так и не долетев, рухнул к ногам эльфа. Другого, когда волна противника подошла вплотную, эльф, увернувшись от меча, убил стрелой, вонзив ее рукой в чешуйчатую шею. Пригнувшись и шагнув вперед, пропуская над собой сразу два меча, Нуакхар вытащил свой короткий меч и вспорол брюхо еще двум ящерам. И, не останавливаясь, устремился в гущу набегающего противника, стремясь к алтарю.

А совсем рядом, размахивая молотом, крушил и ломал кости людей-ящеров Форгмайн. Позади он оставил уже не один десяток разбитых голов и изувеченных тел. Его переполняла ярость от того, что какие-то змеекожие могут помешать пришествию, возможно, единственной надежды на спасение его рода. Он не мог этого позволить! И волна за волной ящеров разлетались, как листья на ветру. Но гном так увлекся своей яростью, что не заметил, как к нему направилась медуза. Она наблюдала за гномом, смотрела, кривя свою отвратительную рожу в приступе гнева, когда тот убивает ее детей. Нуакхар, не спускавший глаз с медузы, увидев, что та рядом с Форгмайном, кинулся на помощь. Она ползала из стороны в сторону, выбирая подходящую возможность для атаки, и, когда гном оказался один к ней спиной, медуза поднялась на своем хвосте и закричала.

Гном в очередной раз взмахнул молотом и получил удар в спину. Его опрокинуло на землю, и Форгмайн почувствовал, как на него навалилось что-то тяжелое, настоящая каменная глыба.

— Какого дьявола! — закричал гном, переворачиваясь, чтобы посмотреть, кто на него навалился, и замер. — Нет. Нуакхар, нет. Зачем?!

Голос гнома дрогнул, и он подрагивающей рукой, которая ни в одной битве не дрожала, сдвинул эльфа. Нуакхар, закрывший его от магии медузы и принявший на себя весь удар, превратился в камень.

— Зачем ты это сделал?! — Гном почувствовал, как у него защипало в глазах, а в сердце вновь закипала ярость. — Отродья Ашлисги!!!

Гном вскочил на ноги и с силой безумца начал вращать своим молотом, желая отомстить за своего друга.

Вскоре некромант столкнулся плечом к плечу с гномом, и они, переглянувшись, продолжили вдвоем продвигаться к алтарю. Свист молота, вспышки зеленого огня и треск земли наполнили плато, где должен был свершиться один из чернейших ритуалов Невендаара.

Небольшая битва за спасение многих жизней длилась недолго. То, что осталось от брони гнома, висело на нем лохмотьями, лицо, руки и молот были в крови. Но они вместе с некромантом дошли до алтаря.

Некромант, потерявший свой посох, сделал шаг вперед, и его ноги подогнулись. Упав на колени, он только сейчас заметил, что у него из бока обильно течет темная кровь. Он зажал рану одной рукой и повернулся на крик приближающегося ящера. Выкрикнул слова заклятия, и зеленый свет испепелил противника, а некромант подался вперед, теряя силы, уперся в землю рукой и замер.

Гном посмотрел на своего соратника, сдвинул брови и бросился на медузу, которая стояла в стороне и, похоже, наслаждалась этой картиной. Форгмайну оставалась всего пара шагов, чтобы нанести смертельный удар, но ему в грудь уперся хвост медузы, украшенный острым железным наконечником, и гном замер. Миг. Медуза улыбнулась острыми зубами и, легко пробив остатки брони, проткнула гнома насквозь. Форгмайн с занесенным над головой молотом опустил взгляд на свою грудь, удивился, после чего заревел и, забыв о боли, шагнул вперед. Гном насаживал себя на хвост медузы и приближался, а та, выпучив глаза, не знала куда деться. Во взгляде горца читалась смерть! Её смерть. Медуза завизжала, но молот, опущенный на ее голову и разбивший ее на куски, прервал визг навсегда.

Собрав остатки сил, некромант поднялся на ноги и прислонился к алтарю, залив его своей кровью. Перед ним лежал сильнейший из артефактов Невендаара, артефакт, который вполне мог бы помочь завладеть всем миром. Подчинить всех и восстать против богов.

Некромант забубнил заклинание. И каждое слово давалось ему все труднее, силы оставляли его. Медленно оседая на землю, он продолжал читать заклятие, и, когда маг нежити упал на плечо, было произнесено последнее слово. В этот же миг артефакт, вспыхнув зеленым светом, сорвался с алтаря и исчез во тьме.

Не в силах больше держаться, некромант упал на спину и уставился в небо, где растворялись последние клубы черных облаков. На звездном небе вспыхнула яркая звезда. Она прочертила темноту и упала, где-то недалеко от горы, где произошла битва за мир в Невендааре, о которой так никто и не узнает.

— Начинается, — выдохнул некромант, глядя на звезду, и закрыл глаза. — Прости меня, Мортис, я сделал это ради тебя.

Уронив голову набок, темный маг увидел гнома и эльфа, своих путников и соратников, и на его устах появилась улыбка:

— Мы сделали это.

Самым лучшим временем года в лесах Невендаара всегда была осень. Деревья, еще не обнажившие ветвей, красуются красно-золотыми нарядами, землю устилает шуршащий ковер, медленно кружатся в торжественном танце падающие листья. Кажется, что время не властвует здесь, течет медленно, сонливо. Обычно такая волшебная пора длится всего несколько недель, но в землях эльфов осень царит всегда. Обширные пространства Альянса укрыты золотом лесов, в глубине которых скрыты эльфийские поселения. Деревья, такие же древние, как и их хозяева, многое видели за свой долгий век — огонь и дым Великих Войн, сотрясающих Невендаар, молодых, безрассудных эльфов, покидающих родной дом, чтобы никогда не вернуться назад, разрушенные надежды и отчаяние народа богини Любви, ставшей богиней Смерти. Но сейчас здесь вновь царит покой, и горе тому, кто осмелится его нарушить!

С этой неприятной мыслью Райленд открыл глаза и быстро окинул взглядом местность. Явной опасности не было, за ночь ничего не изменилось — все тот же редкий лес простирался во всех направлениях. Сквозь кроны деревьев светило солнце, по небу медленно ползли облака. Стряхнув с себя налетевшие за ночь листья, Райленд с вздохом поднялся на ноги. Он вновь плохо спал, тяжелые сны навевали тревогу — так лес реагировал на присутствие чужака. Хвала Всевышнему, ночи были теплыми, и хотя бы с ночлегом не было проблем, в отличие от всего остального.

Немного размявшись, Райленд склонился над небольшим, почти засыпанным листьями ручьем, с трудом пробивающим себе дорогу среди высоких деревьев. В прозрачной воде он мог видеть свое отражение — бледное вытянутое лицо с крупными скулами, тонкий нос, темно-карие глаза. Подбородок за месяц странствий успел зарасти редкой, но колючей рыжей бородой. Длинные волосы, по обычаям его родины, были заплетены в косу и стянуты кожаной лентой. Он выглядел старше своих сорока лет — несколько глубоких морщин уже прорезали высокий лоб, седина тронула виски. Среднего роста, широкоплечий, Райленд мог быть кем угодно — простым ремесленником, стражником или даже клириком. Но судьба направила его по другому пути — и он стал имперским лучником, следопытом своего короля.