Юлия Федотова - Герои былых времен [HL]

— Ничего, чай, лучше, чем на плахе-то! — утешал Лавренсий Снурр, со снисходительной усмешкой поглядывая на их перепуганные лица. — А там ужо из переходов выберемся на чистую воду, и посветлее, пояснее станет. Вот как до жилья моего добредем — опять стемнеет, не обессудьте. Я, вишь, тварь болотная, покой, сумрак люблю.

— Мы к тебе в гости идем, да?! — оживился Эдуард. Ему было безумно интересно посмотреть, где такие монстры обитают.

— Куда ж еще? Ясно, ко мне! Отдохнете малость, закусите, поболтаем о том о сем. Пересидите сколько-то, а там и на землю выведу.

— Здорово, да?! — шепнула на ухо принцу Ильза.

«На чистую воду» они выбрались к рассвету. Сперва толща над головой стала бутылочно-зеленой, красиво мерцающей, потом совсем прояснилось. Осела, пропала муть. Жидкость вокруг стала кристально-прозрачной, будто вода в горном ручье или роднике.

Путники заметно повеселели, страх пропал. Стали таращиться по сторонам, разглядывая «подводные» диковины: мерно колышущиеся, похожие на дремучие лесные чащи заросли водорослей, темные скалы, песчаные равнины и холмы, какие-то причудливые сооружения, явно рукотворные.

«Эх, бумаги нет! Такой материал пропадает!» — причитала сильфида.

Скоро стали встречаться первые здешние обитатели. Одни из них ходили на двух ногах и изрядно смахивали на эльфов. Завидев Лавренсия Снурра, они шарахались и хватались за оружие. «Моргены, — объяснило чудовище. — С виду ничего, а на вкус так себе. Тощие, и поймать их непросто. Прыткие больно!» Другие плавали в толще воды, имели сходство с рыбами и были, по словам Лавренсия, «тварями безмозглыми и несъедобными»: «Пасть от них, проклятущих, огнем горит!»

Потом мимо пробежала гнедая лошадь.

— Не то келпи, не то ноггл, — прокомментировал Лавренсий Снурр. — Я их различать не умею, даже на вкус. Конина есть конина, как ни обзови.

Эдуард невольно вздрогнул, припомнив давнюю историю.

Потом сверху, над головами, прошлепали чьи-то босые ноги с перепонками, натянутыми между неестественно удлиненными пальцами.

— О! Гляньте-ка! Водяница заплыла!

И снова принцу было что вспомнить. А провожатый продолжал:

— Воды перепутала, дура баба! Сожрать, что ли?

— Если не затруднит, давай лучше в другой раз, а, — попросил Рагнар вежливо. — Не при дамах.

— И то верно! — энергично закивал Лавренсий Снурр. И попросил: — Ты, парень, меня учи, если что! Ты как-никак рыцарь, благородное обхождение знаешь. А Лавренсий Снурр — тварь темная, болотная, неотесанная. Ему воспитание не помешает.

— Договорились, — согласился наследник престола Оттонского.

Сильфида громко фыркнула:

— Нашелся тоже учитель хороших манер! Сам-то будто вчера из казармы вылез!

После водяницы им попалось на глаза еще несколько водных созданий, и каждому Лавренсий Снурр давал гастрономическую характеристику, но резюме было однозначным: лучше свежего утопленника все равно никого нет. Разве что болотник, если не худой.

Около получаса путники шли прямо, по широкому речному руслу, затем свернули куда-то вбок, и муть снова начала сгущаться, пока не стала совсем непроглядной. Но теперь им уже не было страшно — привыкли.

— Вот мы и дома! — широко развело руками чудовище. — Проходите, друзья мои! Давненько не заходили гости к Лавренсию Снурру!

Жил гостеприимный хозяин в пещере, а может, и в норе. Ложем ему служила большая охапка водорослей, рядом стоял здоровенный сундук с неплотно прикрытой крышкой. Других предметов обстановки в жилище не наблюдалось. Поэтому гости уселись прямо на пол — передвигаться под водой оказалось утомительно, ноги уже отказывались служить.

— Если ты живешь в окрестностях Кансалона, какими судьбами тебя занесло на Замерзший… в смысле на острова Эмайн? — полюбопытствовал Хельги, втайне радуясь, что шагать пришлось не до этих самых островов. Давно он так не уставал от простой ходьбы!

Но хозяин немало удивил его ответом:

— При чем тут Кансалон? Мы теперь неподалеку от Ламарлина. Я в тамошний ров на завтрак хожу… — И поспешил добавить, заметив общее недоумение: — Вот только не спрашивайте, как это получается. Лавренсий Снурр ученым отродясь не был! Магия для меня лес дремучий! Давайте лучше пообедать сообразим.

С этими словами он удалился, а вернулся через четверть часа с корзинкой в руках и тушей болотника на плече.

— Вот! Угощайтесь! — Он развязал корзину, в ней обнаружилась большая сырная голова. — У торговки на рынке стащил. Возле колодца поставила, дура!.. Болотника я вам, понятно, не предлагаю… Я его тут, за углом… Чтоб не при дамах. — Он выскользнул наружу.

— Ах, как хорошо! Ах, как я люблю пожрать-то! — причитал, чмокал от удовольствия Рагнар, плотоядно вгрызаясь в свой кусок. Бедный рыцарь так оголодал, что уже и от болотника, пожалуй, не отказался бы!

— Вот они — манеры! Вот где воспитание-то! — издевалась вредная сильфида.

Вскоре после еды «дорогих гостей» потянуло на сон. И только Ильзе почему-то не спалось. На нее нашла охота поболтать. «Это у тебя нервное», — с осуждением говорила в подобных случаях Энка. А поскольку друзья спали, девушка была вынуждена избрать в собеседники Лавренсия Снурра.

— Лавренсий Снурр, можно я спрошу? Кто ты таков по природе? Из какого народа? — поинтересовалась она для начала.

Вопрос собеседника озадачил.

— А кто ж меня знает?! Каков есть, таков и есть! Мало ли на свете нежити? — Он задумался. — А я, может, и вовсе один такой. Спросить-то некого… — И пояснил, доверительно и жалостно: — Я, вишь, сирота!

— Ой, правда?! — сочувственно всплеснула руками Ильза. — И я тоже! — Болотное чудовище вдруг показалось ей таким близким, ну прямо брат родной!

— Ах! Вот беда-то! — горестно вздохнул Лавренсий Снурр. Но тут же просиял во всю свою устрашающую пасть. — Это нас с тобой, сирот, судьба свела! — И предложил великодушно: — Хочешь, выходи за меня замуж!

Самое интересное, что предложение девушку совершенно не шокировало, хоть и исходило от твари на вид страшнее курганника. Но она уже успела к нему привыкнуть, а потому видела лишь одно препятствие их счастью.

— Прости, не могу. Ты, конечно, тоже очень милый, но я так люблю Хельги!

Лавренсий Снурр нисколько не обиделся, наоборот, одобрил:

— И то правильно! Хельги — парень хоть куда, такого грех не любить! Я его и сам люблю… — И поспешил добавить: — Как друга, понятно! Смотри чего дурного не подумай!

Зря беспокоился. Невинная и наивная девушка даже не поняла, о чем речь, ничто дурное ей и в голову не могло прийти…

А после отдыха настал черед гостей удовлетворять любопытство доброго хозяина. История в художественном изложении Аолена с образными ремарками сильфиды вышла увлекательной. Лавренсий Снурр слушал разинув пасть, а в самых волнующих местах принимался нервно колотить хвостом, вздымая донную муть, так что к концу повествования они друг друга едва различали.