Юлия Федотова - Герои былых времен [HL]

И тогда она приняла решение, вполне естественное для женщины, но совершенно неверное в ее положении, — перестала есть.

— Ну я не знаю, что делать! — переживала Ильза. — Эта дура совершенно не жрет! Она задумала уморить младенцев во чреве!

— Худеет она! — хихикнула сильфида.

— Зачем?! — удивилась Меридит. — Ей это вредно.

— Не понимает, отчего раздалась в талии, вот и решила заняться своей красотой.

— Что?! — вытаращила глаза Ильза. — Она не знает?!!

Сильфида утвердительно кивнула.

— Как такое может быть? — не верила девушка. — Чтобы в ее возрасте — и не догадаться? У нас в Лотте воспитание строгое, и то я с детства знала, отчего у женщин бывает живот. Да и другие признаки есть… — Она смутилась и умолкла.

— А у нас в Сильфхейме, — спокойно возразила Энка, — деве сообщают о тайнах деторождения в день ее тридцатилетия. До этого о таких вещах не положено даже думать.

Ильза удивилась еще больше:

— Отчего так поздно? У нас в этом возрасте некоторые по десять детей имеют.

— Представления о возрасте у сильфов и людей различаются из-за разницы в продолжительности жизни, — пояснил Хельги.

— А тебе вообще незачем встревать в дамские разговоры, — огрызнулась сильфида. — Вы с боггартом свое дело сделали, теперь помалкивай! — Она для себя решила в его вине не сомневаться, так ей казалось интереснее.

Хельги сконфуженно умолк, вместо него заговорил Орвуд:

— Надо ее вразумить, пока сама себе не навредила. — Он терпеть не мог амазонку, но считал себя существом благоразумным и любил призывать к благоразумию других.

— Пожалуйста! — сделала широкий жест сильфида. — Все в твоих руках!

Орвуд воззрился на девицу, будто впервые увидел, спросил едва ли не с ужасом:

— То есть ты хочешь, чтобы это сделал я?!

— Это не я хочу, это ты хочешь. Лично мне безразлично, знает она или нет.

— Но я не могу говорить с посторонней дамой о подобных вещах! Мне неловко!

— Пусть Аолен скажет! — предложил Эдуард. — Он какой-никакой, а все-таки лекарь. Ему не стыдно.

— Стыдно! Я плохой лекарь! — поспешил возразить эльф. Лицо его в самом деле смущенно порозовело. — И вообще, с ней должны поговорить женщины.

Меридит с Ильзой переглянулись и сделали вид, будто сказанное к ним совершенно не относится.

Рагнар и вовсе отстал, от греха подальше. Он вообще был очень подавлен и молчалив последние дни. С тем, что у дамы сердца ожидается наследник, рыцарь успел свыкнуться. «Усыновлю», — решил он и даже сочинил трогательную речь для своих родителей, объясняющую, что толкнуло его на этот шаг, не слишком благоразумный с государственной точки зрения. Но трое чужих детей — это слишком даже для благородного рыцаря…

— Давайте я скажу, — смело вызвался Хельги. Он не понимал, почему все смущаются и отворачиваются, когда речь заходит о продолжении рода. Нормальный физиологический процесс, не менее распространенный, чем, к примеру, питание. Обычное дело!

Меридит взглянула на брата по оружию с недоверием:

— Это деликатный вопрос. Ты уверен, что справишься?

— Конечно! — заверил он. — Я вежливый… Про боггарта я промолчу, а остальное — пожалуйста.

— Ладно. Вечером скажешь. Только потактичнее. Все-таки дама в положении.

Вечер наступил. Самоуверенность Хельги к этому времени как-то поиссякла. Поэтому он решил начать издалека.

За ужином подсел поближе к амазонке, заговорил нарочито беззаботно, вроде бы о пустяках:

— Давно хотел тебя спросить, вот вы, амазонки, проклятый народ или нет?

— Разумеется, нет! — резко и презрительно ответила та.

Хельги отважно продолжал:

— И младенцев своих вы обычно сами выращиваете? Подменивать не приходится?

Эфиселия молча отвернулась, всем своим видом выражая, что разговор ей неприятен и поддерживать его она не намерена. Но и собеседник не собирался отступать.

— Я это к чему спрашиваю… Если бы вы подменивали младенцев, то тебе стоило бы подумать об этом уже сейчас, пока они еще не родились. Потому что зимой с обменом всегда сложно, не сразу найдешь подходящий вариант. Если ты родишь, к примеру, в январе…

Договорить он не успел. Эфиселия круто развернулась и не по-женски тяжелой рукой, привыкшей к рукояти меча и веслу триеры, отвесила демону такую пощечину, что тот завалился на спину и замер, прижав ладонь к лицу.

Ильза взвизгнула, будто кошка, у которой обидели котенка, и ринулась на амазонку с кулаками. Спасибо, Рагнар в последнюю секунду успел перехватить.

— Совсем ненормальная?! — рассердилась Меридит. — А если я тебя так двину? Хельги, солнышко мое, тебе очень больно? Дай я посмотрю.

Амазонка никого не слушала. Лицо ее пошло некрасивыми пятнами, глаза полыхали праведным гневом. Спутники однажды видели ее в похожем состоянии — летом, на угнанном драккаре. Но там хоть повод был…

— Негодяй! Да как ты посмел! Я не обязана терпеть грязные инсинуации от…

— Скажите пожалуйста, «синуации»! — возмущенно завопила Ильза, беспомощно дергаясь в мощных объятиях Рагнара, который все еще не отпускал ее, из страха за жизнь дамы сердца. — Любому окрестному боггарту и то известно, что у нее зимой тройня будет! Сама уже в собственных штанах не помещается, а все невинную деву изображает!

— Что ты сказала?! — начала амазонка яростно, но вдруг умолкла на полуслове. Охнула, ахнула, всхлипнула и умчалась куда-то в сторону.

То, что давно знали остальные, наконец перестало быть тайной и для нее самой.

Нравы амазонок, хоть и строгие, все же не были столь гипертрофированно целомудренными, как у сильфов. Каковыми могут быть последствия любовных утех, Эфиселия знала прекрасно. Но о том, что подобное может приключиться с ней теперь, когда она самой Судьбой призвана для героических свершений, несчастная даже подумать не могла. Разум долго сопротивлялся, не желая замечать и признавать очевидное. Но теперь глаза ее раскрылись.

Чего нельзя было сказать о глазах Хельги.

— Вы только посмотрите, что эта зараза с ним сделала! — Меридит развернула брата по оружию лицом к народу.

Вид у него был плачевным. Правая щека покраснела, распухла, глаз заплыл и слезился.

— Щит надо приложить, — деловито посоветовала Энка. — Он холодный.

— Не надо, — вмешался Аолен. — Сейчас я все исправлю…

— Плачет, наверное, — переживал Рагнар, поглядывая в ту сторону, куда убежала амазонка. — Переживает. Может, мне к ней сходить?

— Сиди! — велела сильфида. — Есть вещи, которые дама должна осмыслить в одиночестве.

А Ильза никак не могла успокоиться:

— Свинья она, а не дама! Ты, Рагнар, зря ее полюбил!..

Напрасно Рагнар рассчитывал, что нрав пережившей потрясение амазонки смягчится и тогда к ней можно будет подступиться без риска для жизни и здоровья. Эфиселия вернулась с гордо поднятой головой и непроницаемым выражением лица. Если она и плакала в кустах, то слезы успели высохнуть бесследно. Спутников она игнорировала по-прежнему. Но выводы для себя сделала — набросилась на еду с таким аппетитом, будто желала непременно наверстать упущенное. Орвуд был очень недоволен: «Знать бы, что так выйдет, пусть бы лучше оставалась в неведении». Аолен и Рагнар его стыдили, но гном все равно ворчал — скорее из любви к искусству, чем из скупости. Тем более что недостатка в провизии пока не было. Минувшее лето выдалось урожайным (особенно в тех краях, по которым прошли Странники), и жители придорожных деревень охотно продавали путникам хлебные лепешки, овощи и солонину. А заодно снабжали сведениями о перемещении «благодетелей»: те неуклонно следовали на запад, к Океану. Дорогой по-прежнему творили добро, но в масштабах скромных и безопасных, не имевших роковых последствий.