Юлия Федотова - Герои былых времен [HL]

— Что-то застопорилось у нас с подвигами, — начала нервничать Энка. — Безобразие!

— Всему свое время, — принялся увещевать ее Аолен, но его невинное замечание почему-то разозлило непредсказуемую девицу.

— «Свое время», «свое время»! Все бы тебе о времени рассуждать! А мне уже скучно!

Наверное, сами Силы Судьбы услышали гневные слова сильфиды и решили развлечь ее на манер ответственного работодателя, заботящегося о благополучии подчиненных.

Буквально несколько минут спустя путники услышали отчаянный визг спереди. Звук стремительно приближался, нарастал. Скоро к нему прибавился еще один, низкий, рыкающий, чрезвычайно неприятного тембра. Потом раздался топот. Наконец обнаружился и сам источник шума: прямо на них, не разбирая дороги, с воплями «Спасите, помогите!» несся кто-то маленький и невзрачный. За ним с грозным ревом гналось существо до того странное и жуткое, что Ильза тоже завизжала и поспешила спрятаться за спину Хельги.

Это был зверь — а может, и не зверь. Во всяком случае, голова у него была почти человеческая (если не считать рогов), только раза в три крупнее. Лицом существо напоминало уродливого, бородатого и зубастого старика. На этом сходство с человеком заканчивалось. Тело у него было как у хищника семейства кошачьих, шею покрывала гнедая лошадиная грива, а длинный членистый хвост заканчивался грозным жалом. Имелись у чудовища и крылья, правда куцые, будто обрубки, к полету явно не приспособленные. Рудиментарные — назвал их Хельги позднее, когда они все вместе дружно вспоминали, как именно выглядела жуткая тварь. А в тот момент им было не до осознанных наблюдений за объектом. Он, объект этот, атаковал. Увидел новую добычу, позабыл прежнюю — и с рыком бросился…

— О-го-го! Спасайся кто может! — радостно завопила сильфида, размахивая мечом во все стороны.

Орвуд замешкался, и она чуть не снесла ему голову.

— От кого, собственно, спасаться? От животного или от тебя? — сердито осведомился гном.

После битвы с пещерным троллем четвероногое чудовище никого не испугало всерьез. Но справиться с ним оказалось не так-то просто. Обычное оружие не брало, от драконьего серебра оно зверело, будто берсеркер, и кидалось на врага все яростнее. В какой-то момент Эдуард с ужасом увидел, как, споткнувшись, катится по сырой траве Ильза и чудовище, развернувшись к ней задом, заносит для удара страшное скорпионье жало. В панике принц не нашел ничего лучше, как прыгнуть на него, обеими ногами прижать хвост к земле. «Это было наитие», — хвалила его потом Энка. Свирепый хищник вдруг замер, съежился — и на полусогнутых, будто побитая собака, потрусил в лес. Его провожали недоуменными взглядами.

— Стой! Держи его! — вдруг запоздало заорал Хельги. — Не отпускайте! Мне описание сделать надо! Диссертация убегает!

Увы. Описывать пришлось уже по памяти.

— Я тему придумал, — пояснил магистр Ингрем. — «Морфологические и поведенческие особенности редких и исчезнувших представителей измененной фауны по результатам полевых наблюдений»! Здорово, да?! На кафедре все вымрут! В наше время мантикора в самом лучшем виварии не сыщешь, а я его в природе наблюдал! Да еще в момент охоты! Так что давайте вспоминайте в деталях, как он выглядел. А бумаги ни у кого нет? Я бы и зарисовку сразу сделал…

Рагнар взирал на демона с немым восхищением. В разгар боя придумать такое премудрое название — для этого нужен поистине выдающийся ум! Кстати, Орвуда то же самое возмутило. Сражаться надо, а не ерунду сочинять.

А Ильза была счастлива. За последние дни она успела впасть в отчаяние. Ей казалось, возврата не будет, они так и останутся доживать свой век в чужом времени, скудном и скучном. Но если сам Хельги уверен в обратном настолько, что задумал новую диссертацию, значит, так тому и быть! Он великий демон и не может ошибаться! (Впрочем, не будь Хельги демоном, она все равно поверила бы ему.)

Чистый лист — белый, почти несмятый! — нашелся в мешке Аолена.

«Удивительные существа эльфы, — размышляла Меридит, пока Хельги занимался рисованием. — Никакая грязь к ним не прилипает! Даже насекомые не заводятся! Из всех битв и приключений Аолен всегда выходил с минимальным ущербом для внешнего вида, кроме того, у него в запасе неизменно имелся чистый носовой платок и склянка душистой воды из Конвелла. Как ему это удается?» — недоумевала диса. Самой ей на этот счет не везло катастрофически. Она даже светлые одежды никогда не носила — слишком недолго сохраняли они свой изначальный цвет. Иногда ей казалось, что, если на всем протяжении бескрайней Аттаханской степи, сухой до хруста, отыщется одна-единственная лужица — фляжку кто-нибудь прольет или, скажем, лошадь напрудит, — она обязательно в нее ступит! Проклятие, что ли, такое?

— Не проклятие, а под ноги смотреть надо! — не раз говорила ей боевая подруга. — А ты вечно ломишься напропалую, не разбирая дороги, как стенобитное орудие, и хочешь при этом чистенькой оставаться!

Сама она аккуратностью тоже не отличалась, но, в отличие от самокритичной Меридит, была вполне довольна собой и ни в чем себя не упрекала: «Такой меня боги создали, ничего не поделаешь!»

Мантикор — так называлось чудовище — в изображении Хельги получился не страшный, а смешной. В целом рисунок, по общему признанию, был очень точным, но глуповато-надменное выражение лица чудовища придавало ему забавный вид. Странно знакомым показалось оно Меридит. Кого-то живо напоминало…

— Вылитый мэтр Уайзер! Только с рогами! — присмотревшись, объявила Энка.

— Точно! — обрадовалась диса. — А я думаю — на кого похоже? Хельги, исправь морду! Такую нельзя Ученому Совету показывать!

Тот послушно взялся за дело, но вышло еще хуже.

— Копия мэтр Уайзер! — хихикала сильфида. — В тебе пропал выдающийся портретист!

— Лучше бы помогла, чем издеваться, — рассердился демон. — У него на самом деле морда другая была! А для науки требуется точность!

Художественно одаренная сильфида легко устранила погрешности, и довольный магистр вернул листок Аолену на хранение. Целее будет, как рассудил он.

Увлекшись научными проблемами, друзья не сразу вспомнили о несостоявшейся жертве мантикора. А она, жертва эта, по-прежнему лежала без чувств поодаль, в канавке.

Устыдившись собственной душевной черствости, Аолен устремился на помощь несчастному. Приблизился, поднял — и вскричал удивленно:

— Боги Великие! Да это же господин Пурцинигелус! Хельги с пренебрежением оглядел жалкое тельце.

— Спасибо, что не Бандарох Августус, — сказал он громко.

— Что?! Кто?! Бандарох?! Пустите, пустите меня к нему!!! — Это кричала Эфиселия!

Меридит обернулась:

— Во-первых, нет здесь никакого Бандароха, во-вторых, никто тебя не держит. Нечего орать.