Юлия Федотова - Колумбы иных миров [HL]

Но одно дело — дерущиеся студенты, и совсем другое — братья-богомольцы, которым полагается быть тихими, дружелюбными и благостными. В базарный день на тракте было немало народу, буйное поведение могло привлечь к самозванцам ненужное внимание. Разумнее было предоставить Орвуду возможность тихо ворчать и браниться в собственное удовольствие. Так диса и поступила.

Город, куда они пришли, назывался Рииль. Принадлежал он короне Рейвена — так было в недавнем прошлом. А теперь и он, и сам Рейвен принадлежали братству, попали под его власть одними из первых. Герцог Рю Рейвен надел белую рясу и получил сан Прародителя — это был единственный способ сохранить власть. Впрочем, Рю Рейвена он вполне устраивал. В истинных богов герцог уверовал столь искренне и истово, что без всякой жалости утопил в озере собственного младшего сына — во славу Умрана и Эрды. Так теперь поступали многие — боги требовали жертв. Правда, скорое и всеобщее процветание, обещанное взамен, никак не наступало. Наоборот, после тяжелой и голодной зимы большинство местных хозяйств пришло в упадок. Рынок Рииля, один из лучших в Срединных землях, заметно оскудел.

Но все же не настолько, чтобы им пренебрегали. Путникам пришла пора запастись провизией, сменить зимнюю одежду на легкую. Кроме того, у каждого имелась личная нужда. Аолену захотелось пополнить запас стрел. У Рагнара прохудился левый сапог. Орвуд надумал обзавестись частым костяным гребнем для бороды — на всякий случай. Ночевки на человечьих постоялых дворах зачастую чреваты неприятностями гигиенического свойства. Меридит приобрела новый точильный брусок. Балдур — меч, нож и боевой топор (прежде ему приходилось пользоваться оружием спутников). Энка купила старинный дротик, просто потому что понравился. Хельги — новую рубашку с кружевами по широкому отложному вороту (другой просто не нашлось, а Ильза пообещала кружева спороть и забрать себе.) Улль-Бриан — чистую книжицу, записывать свои вирши. Ильза — медный браслет в виде змейки, для красоты. А у Эдуарда имелся свой, особый интерес. Он решил, что настала пора отделаться от неразменной монеты, тяжким грузом хранившейся в правом кармане его куртки.

Лишь на пятнадцатой покупке принцу улыбнулась удача. Это был сехальский сосуд, широкий и приземистый, с очень узким горлышком. Металлическую поверхность его украшала причудливая орнаментальная вязь. А в днище была проделана дырочка величиной с палец, чуть уже горлышка. Именно она и привлекла внимание Эдуарда, ибо делала сосуд совершенно бесполезным — ничего в такой не насыпать, не налить.

— В принципе туда можно втыкать свечку, чтобы не падала, — не одобрила его выбор сильфида.

— Ерунда! Не за тем его делали! Для свечи он неудобный! — поспешно возразил Эдуард, запуская руку в карман.

Он оказался прав. Золотой исчез безвозвратно. А Балдур, подошедший из оружейного ряда, оглядел покупку и расхохотался.

— Ты его потри ладонью, — посоветовал он. — Увидишь, что будет!

Эдуард послушался, потер. Эффект был незамедлительным. Раздалось шипение, переходящее в пронзительный свист. Из горлышка вырвался клубок синеватого дыма. В считанные мгновения из него соткалась вполне материальная фигура странного существа — тощенького, лысенького, остроухого, синекожего, размером с локоть. Существо громко чихнуло и выжидательно уставилось на своего освободителя раскосыми желтыми глазами. Тот вздрогнул и попятился.

— Ой! Ты кто?!

— Я — дух Анаха. Живу в сосуде. Ты меня вызвал! — Дух говорил по-староземски с заметным южным акцентом.

— И что же?! Ты теперь станешь мои желания исполнять?! — Испуганный принц вновь полез в карман. Там было пусто по-прежнему.

— Не-а! Не стану! — охотно отвечал Анаха.

— А что станешь? — спросил Эдуард глуповато.

— Есть стану. Пить стану. Вино! Есть у тебя вино урожая двенадцатого года?

— Никакого у меня нет! — буркнул принц резко. Ему начинало казаться, что над ним насмехаются. — Не знаешь, как запихнуть этого обратно? — обратился он к Балдуру.

Тот щелкнул пальцами, и громко протестующего Анаху затянуло в горлышко сосуда.

— Уммарская обманка! — пояснил колдун. — Такие делали в Сехале в конце прошлого века. Легковерный покупатель думал, что приобретает ифрита, а вместо этого получал совершенно бесполезного прожорливого уродца.

— А за уродца и ответить можно! — донеслось из сосуда.

— Умолкни! — Балдур шлепнул по горлышку ладонью. Анаха умолк. Но очень ненадолго.

— Пожрать-то хоть дайте, скряги северные! Полвека росинки маковой во рту не держал! Отощал совсем! — воззвал он через минуту. — Вай, вай, горе мне, несчастному!

Жалостливая Ильза принялась пропихивать через горлышко кусочки солонины.

— Откуда этакое чудо взялось здесь, в Герцогствах?! — удивился несообразительный Рагнар. — Загадка!

— Чего уж проще?! — снисходительно растолковал Орвуд. — Валялась ради забавы у какого-нибудь колдуна. Его сожгли, добро разграбили, что покрасивее — снесли на базар. Та баба, торговка, поди, и сама не знала, что за дрянь продает.

— Попрофу без офкорблений! — вновь подал голос Анахи. Слова звучали невнятно — дух говорил с набитым ртом. Но напрасно Ильза ждала благодарности! — Это еда вафа — дрянь, а не мой дом! — И добавил что-то по-сехальски. Благо Ильза не знала южного наречия, иначе обиделась бы еще больше.

— На! Забирай! — Рассерженная девушка протянула обманку владельцу. — Сам корми! А еще лучше — выброси!

— Эй! Не надо! Не выбрасывай! Я буду смирный! — Анаха забарабанил кулачками по металлу. — Уж и пошутить нельзя!

Принц молча спрятал покупку в мешок. Он был недоволен: сменял одну магическую пакость на другую. Но выкинуть, будто ненужную вещь, разумное и беспомощное существо рука не поднималась.

— О! Ты достойный ученик своего наставника! — принялась ехидничать Энкалетте. — У него есть черный дух, а у тебя — синий! Очень креативно! Ты можешь гордиться!

— Типун тебе на язык! — возмутился Хельги. — Нашла о ком вспомнить! Соскучилась по его сюрпризам?

«Типун тебе на язык» — было любимым выражением Орвуда. В устах смертного — пустая, ничего не значащая фраза. Но грозные и могучие демоны должны быть осторожными в своих высказываниях! Или это был маленький привет от Царя Народов? Но так или иначе, язык вредной сильфиды удалось привести в порядок лишь совместными усилиями Аолена и Балдура Эрринорского.

— Пусть это послужить тебе уроком! — язвила Меридит противным благонравным голоском.

— Сама дура! — Сильфиде было нечем крыть.

Но урок пропал даром. Едва избавившись от болячки, Энка переключилась на новую рубашку и ее несчастного обладателя: уж не собрался ли он ходить на балы, в такой-то красоте? Или, скажем, слагать вирши при луне?