Кэролин Джесс-Кук - Дневник ангела-хранителя

— Эй, Вроде Как Англичанка, у тебя сегодня вечером есть свидание?

Марго сделала шаг назад. Она видела белки глаз Сони, красную помаду на ее зубах.

Соня снова шагнула вперед. Париж лизнул ее руку.

— А я, похоже, нравлюсь твоему псу.

К Марго вернулось хладнокровие.

— Извиняюсь насчет вашей рубашки. Она симпатичная.

Соня опустила глаза на свой фиолетовый гофрированный шелковый топик, прилипший к груди.

— Неважно, у меня целая куча таких. Вот. — Невесть откуда она извлекла черную визитку и сунула ее под ошейник Парижа. — Можешь возместить мне ущерб, придя сегодня вечером ко мне на вечеринку. — Соня дерзко подмигнула Марго и вышла на Пятую авеню, вода все еще капала с нее.

Без собаки, без понятия, что к чему, Марго появилась тем вечером у дома Сони в Карнеги-Хилл, вглядываясь в адрес на черной визитной карточке. Она нажала на звонок. Дверь немедленно распахнулась, чтобы явить взгляду Соню в обтягивающем, как кожа, леопардовом платье.

— Вроде Как! — завопила она, втаскивая Марго внутрь.

Я захихикала. «Вроде Как». Какая дерзость.

Соня представила Марго своим гостям — ей пришлось прокричать их имена сквозь пение Боба Марли, [30] Боб Марли(1945–1981) — ямайский гитарист, вокалист и композитор; самый известный исполнитель в стиле регги. ревевшего через гигантские динамики в передней части дома, — пока наконец не добралась до человека, которого представила как «мистер Шекспир, который любит проводить мои вечеринки, закопавшись в книги».

Я затаила дыхание. Это был Тоби.

— Здравствуйте, — сказала Марго, протягивая руку загородившемуся книгой человеку в кресле.

— Привет, — ответил тот из-за книги. А увидев ее, повторил: — Привет! — но уже с восклицательным знаком. — Тоби, — произнес он, вставая.

— Марго, — ответила Марго. — Думаю, мы уже встречались.

— Я оставлю вас поболтать, — бросила Соня и унеслась.

Марго и Тоби посмотрели друг на друга, потом неловко отвели глаза. Марго села и взяла книгу, которую он только что читал. Тоби потеребил ременные петли на поясе брюк, прежде чем сесть рядом с ней.

Взгляд, брошенный им на Соню, которая флиртовала и смеялась на другом конце комнаты, подтвердил мои подозрения: он всегда предпочитал ее мне, с самого начала.

— Итак, — начала Марго. — Вы — Тоби.

— Да, — ответил он. — Да, я Тоби.

Это и в самом деле было так неловко? Наша первая встреча всегда вспоминалась мне куда более динамичной. И все продолжалось в том же духе.

— Соня ваша любовница?

Тоби несколько секунд моргал, потом открыл и закрыл рот.

— Э-э… как бы описать наши отношения… В младенчестве она воровала мои с о ски. А как-то она разделась догола и забралась в мою кроватку, но если не считать этого, наши отношения всегда были довольно платоническими.

Марго кивнула и улыбнулась. Гайя шагнула вперед и наклонилась над плечом Тоби.

— Марго — Та Самая, Тоби.

Она просто взяла и сказала это. И больше того, Тоби ее услышал. На мгновение он повернулся к Гайе, его сердце быстро заколотилось во внезапном озарении, переданном его душе. А я наблюдала за этим, сраженная изумлением и смирением.

Гайя знала, что я была Марго, она наблюдала, как я обвиняю ее сына в убийстве. И все же она поощряет его быть с Марго. Тоби повернулся к Марго, внезапно ему захотелось узнать ее получше. А Марго стала внимательно читать его книгу.

— Вы любите книги, я так понимаю?

— Угу. — Марго перевернула страницу.

— Знаете, все в наши дни такие противники Шекспира, но нельзя не любить «Ромео и Джульетту», так ведь?

Я засмеялась. Когда дело касалось легкой болтовни, Тоби был полным недотепой.

Марго, однако, была склонна к энергичной беседе. Она подняла глаза от книги, скрестила ноги и очень серьезно посмотрела на него.

— «Ромео и Джульетта» — это шовинистическая фантазия о любви. Я думаю, что Джульетта должна была бы вылить с того балкона бочку кипящего масла.

Улыбка Тони пожухла, как папоротник в пламени. Он отвел взгляд, ища ответ. Марго возвела глаза к потолку и встала, чтобы уйти.

Гайя немедленно оказалась рядом с сыном, что-то ему шепча. Я наблюдала, как Марго ищет, с кем бы еще поговорить в этой комнате, с кем-нибудь, более склонным набивать себе цену, и почувствовала, как сама мысленно поднимаюсь на защиту Тоби.

Ничего из шепота Гайи не дошло до Тоби. Чувства его из-за внезапно овладевшего желания наладить отношения с Марго были хаотичными. Он нервничал, был напряжен и сомневался, почему его так тянет к женщине, которая совершенно не в его вкусе.

— Тоби, вели ей сделать прыжок с разбега, — шагнув вперед, уверенно произнесла я.

Я сказала это еще раз, затем еще раз. Гайя посмотрела на меня так, будто я совсем потеряла рассудок.

Наконец Тоби встал.

— Марго! — крикнул он, когда она пошла прочь. — Марго! — повторил он, и она остановилась.

Пауза в музыке. Несколько человек повернули головы, чтобы посмотреть на них двоих. Тоби указал на Марго.

— Ты ошибаешься, Марго. Эта пьеса о родственных душах, преодолевших все препятствия. Она о любви, а не о шовинизме.

Музыка заиграла снова; первые такты «Я пристрелил шерифа». [31] «Я пристрелил шерифа» — песня Боба Марли.

Соня выгнала всех со стульев и кресел, чтобы побалдеть под музыку. Марго смотрела через толпу на Тоби, ища его взгляд. На мгновение ей захотелось бросить ему какое-нибудь бесцеремонное замечание. Но что-то в его взгляде помешало ей это сделать. Поэтому она пошла прочь, покинула дом через парадный вход и вернулась в свою комнатку над «Баббингтон букс».

В течение следующих месяцев я имела честную долю столкновений с демонами. Ангел Сони — ее отец Эзикиел, который почти никогда не был с ней при жизни, — терпеливо расхаживал по коридору ее дома: ему регулярно мешала войти зависимость Сони от двух демонов, Лучианы и Пуи. В отличие от Грогора они очень походили на красивых представителей человеческого рода, во множестве переступавших порог дома Сони. Я знаю, что они проводили с Соней много времени, но чаще всего я не могла их видеть.

И именно там я узнала пару вещей: демоны могут замечательно прятаться. Как миллионы насекомых, крадущихся по уютным комнаткам и щелям пола вашего дома, так и демоны внедряются в маленькие пространства вокруг живых. Я наблюдала, как Соня снимает ожерелье с тяжелой перламутровой подвеской, как кладет на туалетный столик, и видела глядящие из подвески лица Лучианы и Пуи. Иногда они обитали в ее дизайнерской сумочке, в других случаях обвивались вокруг ее предплечья, как амулет. Поскольку Соня, скажем так, постоянно меняла образ жизни — например, в понедельник вы могли застать ее занимающейся йогой и прихлебывающей алоэ вера, а во вторник вполне могли споткнуться о ее бесчувственное, накачанное наркотиками тело, когда она лежала лицом вниз в собственной блевотине, — Лучиана и Пуи или сидели, развалясь, на гигантском диване Сони в полном человеческом обличье, или съеживались и превращались в темные пятнышки в душе Сони.