Веда Корнилова - Эрбат. Пленники судьбы

- Эй, Казначей, чем это ты там занимаешься? - опять стал подкалывать приятеля Лесовик. Не знаю отчего, но у этого обожженного солдата с нашим занудой были почти что дружеские отношения, хотя, слушая их разговоры, об этом вначале сложно было даже предположить. - Никак, детство решил вспомнить? Интересно, что ты тогда на песочке рисовал?

- Лесовик, не мешай. Проверяю свои расчеты.

- Чего ты делаешь?

- Проценты считаю, пени… А, вот тут я, кажется, ошибся!.. Не понял…

- Я тоже не понял - Лесовик подошел ближе к Казначею. - Объясни мне, темному охотнику из диких лесов, что означают этакие заумные слова - вдруг и до меня дойдет!

- До меня тоже только что дошло: я настолько отупел на этих каменоломнях, что, можно сказать, совсем ничего не помню! Если так дальше пойдет, то я скоро дебет с кредитом путать начну, и аренду от износа не отличу… Представь: я проценты неправильно посчитал!

- Чего-чего?!

- Долго объяснять… Вот это да! Слышь, Лесовик, суди сам: я-то считал, что по этой вот бумаге уже ничего не получить, а только сейчас меня осенило - представитель именно этого торгового дома в моей родной стране объявился сразу же после смерти старого Владыки! Между прочим, эти так называемые торговцы - жулье еще то! Один из тех, кто там деньги в рост выдает - тот против меня свидетельствовал! И денег туда кое-кто отнес немало, а деньги те были, между прочим, из казны… Ну, если только доберемся до безопасных мест, я им такое устрою!.. Все эти… у меня прыгать будут, как лягушата на раскаленной сковородке!

- Злой ты, Казначей! - хохотнул Лесовик.

- Э, нет! Я не злой, просто денежные интересы лежат в основе всего! В том числе и в том, чтоб получать прибыль, а не для того, чтоб ее терять или кому-то дарить!

- Ты чего-то разошелся не по делу…

- Суть в другом. Просто назад, в мою страну, мне пока что хода нет, и, честно говоря, вряд ли этот ход появится. Чья тут вина - долго разбираться, но к этому обвинению против меня приложили свою руку и людишки из того самого торгового дома, чьи расписки лежат передо мной! Пусть и не они их писали, но все же… На родине мое имя оболгано, я внесен в список государственных преступников, а такие вещи в памяти людей остаются надолго, если не навсегда. И я просто хочу хоть немного расплатиться с теми, по чьей вине оказался здесь. И не только. Если можно так выразиться, надо вернуть эти расписки к жизни…

- Тебе-то до всего этого какое дело? Это ж не твои деньги…

- Не мои. Но у меня за плечами есть несколько лет кошмарной жизни в этих каменоломнях, в которых я должен был остаться навек, и здесь же помереть… Так что если мы вырвемся отсюда, то с помощью этих бумаг можно нанести такой удар по Нергу!.. У меня от подобных перспектив сердце замирает! От радости и счастья… И в данный момент мне совсем не важно, кто именно будет наносить тот самый удар - Харнлонгр, Славия, или это сделают вместе обе страны… Знаю лишь то, что если выживу, то сумею помочь этим странам в столь нелегком деле - как бы ты, дикарь лесной, не язвил и не ехидничал, но я-то знаю себе цену. Причем цену высокую. Таких знатоков, как я, досконально разбирающихся в денежных вопросах, во всем мире отыщется не так много… - и Казначей вновь уткнулся в бумаги.

А ведь он прав. Конечно, я почти ничего не понимаю в этих пергаментах, над которыми трясется Казначей, но догадываюсь, что сила в них заключена немалая. И мне вновь пришло на ум, что для Казначея важны были не сами деньги: для него куда большую ценность представляла одна только возможность снова почувствовать себя тем человеком, каким он был несколько лет назад, вновь знать, что где-то есть бумаги, расчеты, документы… Важно ощутить, что жизнь идет своим чередом, и что он сам в этой жизни далеко не последний человек…

Я настолько глубоко задумалась, что вздрогнула, услышав рядом свое имя.

- Лия…

Это Гайлиндер подошел ко мне. Как видно, мужчины закончили с разговорами. Вон, и Стерен подходит к столу, о чем-то говорит с Варин, и Кисс стоит там же, что-то чертит на бумаге…

Ой, что-то я отвлеклась! А Гайлиндер меня о чем-то спрашивает…

- Лия, - продолжал Гайлиндер, - я все никак не могу взять в толк, каким таким непонятным образом ты могла здесь оказаться?

- Ну, на то она и жизнь, чтоб удивлять… Так получилось.

- Это правильно, только… Видишь ли, если бы на твоем месте оказался кто-то другой, я бы отнесся к этому куда более спокойно. Ты же всегда казалась мне молчаливой замкнутой домоседкой, необщительной и тихой, не интересующейся ничем, кроме своих вечных домашних забот… Я был уверен, что ты будешь последним из жителей Большого Двора, который сможет покинуть наш поселок. И еще меня всегда удивляло, с какой самоотдачей ты заботишься о родных. Иногда мне хотелось тебя хоть немного порадовать, чтоб ты улыбнулась, и перестала ходить, не отрывая глаз от земли…

Ах, Гайлиндер, Гайлиндер, ты и не догадывался, что в то время твоя улыбка была для меня самой большой радостью… Только вот что сейчас об этом говорить!

- Да, ты прав… Но с того времени многое изменилось.

- Ты, наверное, хотела сказать - очень многое.

- И очень многое тоже.

- Лия, я хотел спросить тебя об Эри… Думаю, я имею на это право. Ты давно ее видела?

Все-таки спросил. Впрочем, этого и следовало ожидать…

- Не очень давно.

- Когда?

- Незадолго до того, как отправилась сюда.

- Как она?

Хм, так просто на этот вопрос не ответишь.

- Насколько я поняла, у нее все хорошо.

- Я имел в виду несколько иное. Хотел узнать о ее жизни, как она живет… Ну, она должна была рассказывать хоть что-то, когда приезжала в Большой Двор!

- Гайлиндер, с того времени, как она покинула поселок… В общем, после своего замужества она никогда не приезжала в поселок. Ни разу. А, по словам ее матери, у Эри в семье все в порядке. Да и сама она утверждает, что получила именно то, к чему стремилась с детства.

- Ты сейчас так об этом сказала… Между вами что-то произошло? Состоялся неприятный разговор? О чем ты умалчиваешь? Мне кажется, ты отчего-то не хочешь говорить об Эри.

- Ну почему же… Видишь ли, дело в том, что о жизни Эри мне почти ничего не известно. Каждая из нас живет своей жизнью, и они, эти жизни, между собой не пересекаются - уж слишком они разные. Сам подумай: что может быть общего меж простой крестьянкой и сиятельной княгиней?

- Ну, хоть что-то о ней ты знаешь? Неужели так сложно сказать это немногое?

- Все, что я знаю об Эйринн, так это лишь то, что у них с мужем трое детей, большой богатый дом в столице… Она считается первой красавицей Стольграда, поэты слагают стихи об ее красоте, они с мужем вхожи во дворец… Она посещает все балы, все развлечения… Сейчас, правда, все семейство Айберте уехало в одно из своих имений - по указанию Правителя князя отправили в провинцию подлечить нервы.