Артем Лунин - Перед бурей (СИ)

К её удивлению, Гарий серьёзно задумался. Замотал головой.

— Знаешь, давай я похвастаюсь потом… когда всё будет нормально. Сейчас что-то неохота.

Мону зацепило краем его воспоминаний и едва не утащило в боль, крики и стоны раненых, ощущение бесконечной усталости и тщеты, когда мальчишка понимал, что этим он помочь не сможет. Задыхаясь, она вынырнула. Дура, нашла о чём спрашивать!..

Гарий улыбнулся — нет, сложил губы в улыбку. Кажется, он не заметил её случайного вторжения в память. Желая отвлечь, Мона повела его, сыпала новостями, трещала без умолку, хвастаясь сама "великими свершениями", перевспоминала всех друзей, которые остались в Мечте. Она таскала его из края в край крепости, спрашивала Гария, что бы он сделал здесь, или придумал там, или перестроил тут. Здоровалась со всеми, кто попадался им на пути и останавливалась перекинуться хотя бы парой слов, заставляя мальчишку говорить тоже.

В конце концов Мона добилась, чтобы Гарий немного отвлёкся от своих дум — о чём бы он там ни думал. Хотя, возможно, она просто его загоняла.

Дети остановились у фургона Александра и привычно забрались на крышу. Вспомнив игру, стали перекидывать друг другу, словно мячики, названия созвездий, которые уже появились на небе.

— Что там? — вдруг спросила Мона, тревожно выпрямляясь. — Кричат?..

Гарий прислушался.

— Это у костров.

Они переглянулись и спрыгнули с крыши.

У котлов собралась толпа. Мона, таща Гария за руку, протолкалась вперёд, на этот раз их не спешили пропускать.

— В чём дело? — спросила Мона у впередистоящих.

— Какая-то свара у рабов, — буркнула Луиса, оборачиваясь. — То ли старые с новыми погрызлись, то ли…

— Насколько я понял, — откуда-то сбоку вынырнул Джурай, — один из них принадлежит к какому-то сословию… и потому требует, чтобы мы обращались с ним как-то по-особенному. Когда его заковывали в ошейник, он на пену изошёл, его даже развязывать не стали. А вот сейчас развязали. Кажется, зря.

Постепенно из фраз окружающих они поняли, что случилось. После войев ели пленники, им оставили сырого мяса, сыти и картошки, предложив самим готовить. Немедленно завязалась драка за то, кому именно стоять у котлов. Алек пропустил молнии через все ошейники сразу, раздал несколько затрещин и назначил первых попавшихся.

Один из них, высокий чужак с повреждённым горлом — Гарий в своё время еле спас его и думал теперь, не зря ли, — он принялся возражать. Кричать не мог, зато могли другие, у которых, оказывается, накопились к долговязому уйма претензий.

— Кошмар, — оценил Гарий. — Как только у вас справляются с большим количеством невольников?

Мона пожала плечами.

— Человек не может владеть человеком, — процитировала Покон. — Так что рабы принадлежат цехам, кузням, каким-нибудь мастерским… и их никогда не бывает слишком много.

Они добрались до той самой колоды, на которой ужинали, и немного возвысились над толпой, получив возможность наблюдать за происходящим.

Двое рабов, один "старый", другой вновьприбывший, орали на долговязого. Тот не мог им ответить тем же, но шипел, как клубок змей, и брызгал слюной, возможно, ядовитой. Посреди спора торчал Алек с отстранённым выражением лица. Гарий почему-то вспомнил, что с такой же равнодушной миной он сломал шею тому рабу.

— Сейчас он их прибьёт, — Мона, подумав о том же, вцепилась ему в руку. — И все успокоятся.

— Этого не убъёт, — Гарий разглядывал чужака. — Он не наш сородич, и брат сначала должен спросить его, откуда он взялся и что здесь делает.

Мона поёжилась, представив, как именно Алек будет "спрашивать" длинного задиру, и едва не пропустила начало действий.

— Ладно, — сказал Алек. — Если ты считаешь, что поварская работа ниже твоего достоинства, готовить будут другие.

Он доброжелательно кивнул остальным.

— И можете его не кормить.

Рабы переглянулись и недобро ухмыльнулись. Долговязый презрительно посмотрел на них, на Алека, плюнул ему под ноги.

— Предпочту лучше сдохнуть от голода, чем… — задохнулся, схватился за горло. Молодой вой усмехнулся.

— Сдохнуть от голода? Вообще-то есть гораздо более простые способы… сдохнуть, — последнее слово он произнёс как будто выбирая, какой именно способ пустить в ход. Шевельнул пальцами, и долговязый захрипел. Рядом с витазом и жертвой мгновенно образовалось пустое пространство.

Алек задумчиво посмотрел на него, отпустил, и долговязый упал перед ним на колени, хватаясь за горло. Что-то невнятно пробулькал.

— Варвары, да? — задумчиво повторил Алек. — А ведь ты прав. Мы варвары, и наша жизнь проста и сурова. И без изящного обхождения — не наша стезя, безо всяких затей режем и пытаем воров и налётчиков, будь они хоть статовскими дворянами…

Пленник вздрогнул, резко вскинул голову, уставился на Алека.

— Впрочем, я уже примерно знаю, что можешь ты мне рассказать. Благо приходилось читать вашу че Вайлэ, — небрежно обронил вой.

Пленник вытаращил глаза. Оставив его удивляться, Алек повернулся к рабам.

— За работу, — велел.

— Постойте! — крикнул кто-то.

— Ну, чего ещё? А, напарничек, — узнал он корноухого раба.

— Мой король, — задыхаясь, сказал тот. — Это вы?..

Алек оглянулся на всякий случай, хотя за его спиной никого не было.

— Ты чего? — насторожённо спросил он.

— Мой король, — и раб рухнул на колени. Алек попятился от неожиданности, помянул тварей Проводника. Раб попытался облобызать его ступни.

— Прошу простить нас, ваше величество… не узнали… это всё он!.. — злобно зыркнул в сторону долговязого. Тот уже выпрямился, вскинул подбородок, смотрел с вызовом. Что-то прохрипел. Алек напряжённо уставился на него. Дуэль взглядов продолжалась долго, пленник опустил глаза.

— Очень некстати, что я разбил тебе горло, — процедил Алек. — Сдаётся мне, ты мог бы порассказать много всего интересного. С другой стороны…

Он обернулся к остальным. Охотники и войи смотрели на него не менее обалдело, разве что на колени падать не спешили.

Алек перевёл взгляд на коленопреклонённого.

— Встать!..

— Разве я смею… — пленник попытался зарыться в землю у его ног, Алек зарычал. Тот подхватился на ноги, качаясь и отворачиваясь от горящего взгляда войя.

— Пошли. Ты тоже! — рыкнул он на долговязого, тот искривил губы и хотел было что-то сказать… Сильная мысль заткнула его на полуслове и сшибла с ног. Алек пошёл на толпу, которая почти испуганно расступилась перед ним. Двое пленников, словно привязанные верёвками, устремились следом — один послушно семенил сам, другого волокло по земле.

Алек вертел головой, выкрикивал имена, и из толпы выходили люди. В числе прочих был назван и Норик.

— Чёрт, невовремя, — Мона спрыгнула с колоды, поспешила к своему фургону. Вопреки её опасениям, Норик уже стоял на "пороге" фургона. В одном сапоге. Мать возвышалась за ним.