Артем Лунин - Перед бурей (СИ)

— Господа… и дамы… — по очереди отвесил поклоны Бете и Тании, преувеличенный Дикарке. — Приглашаю всех на партию в карды.

— А?.. — спросил Альфа, как будто что-то поняв.

— Ага, — заверил Грик. — Так что же?..

Играли Алеф, Бета и Дикарка. На середину комнаты вытащили стол, Тания устроилась в сторонке с детьми.

— Заметил? — спросил Грик после нескольких кругов. Алеф кивнул, потом помотал головой:

— Да, но не понял, когда именно. Так что можно считать — не заметил.

— Я заметила, — сказала Тания, которая как будто вовсе не наблюдала за игрой.

— Ну, ещё бы, — сказала Бета. — Я не видела ничего.

Дикарка недоумённо вертела головой.

— Я жульничаю, — подмигнул Грик. — Можешь попробовать поймать за руку.

— Жульничать — значит, блефовать? — Дикарка недовольно засопела, она уже проиграла пригоршню оловянных монет. Пустышки, такие были в ходу где-то на севере, в Каррионе не имели веса, но всё равно обидно.

— Нет, блефовать и жульничать — разные вещи, — Грик пустился в объяснения. Дикарка внимательно слушала. Пластуны прятали улыбки.

— Вы уверены, что ей это надо? — поинтересовалась Тания из угла.

— Пригодится, — обронил Грик.

Следующие два круга взяла Дикарка.

— А это как называется? — спросила, загребая монеты. — Когда вы нарочно мне проигрываете?

— Просекла, — удивился Алеф. — Называется проиграть на разогрев. То есть чтобы игрок почувствовал азарт и потерял осторожность.

— А что такое азарт?

Пластуны переглянулись.

— Не знаю.

— Как-то странно… — Даника вскинула глаза, серые, как у брата. Руки девушки продолжали безостановочное движение, сматывая на пальцы цветные нити.

— Что? — спросил Даниэл.

— Всё вот это, — девушка развела руками, указывая, и шерстяные нитки побежали с её пальцев. — Праздник в честь погибших. Ведь сказано — отпустите своих мёртвых.

— Мёртвые не нуждаются в празднике. Он нужен живым.

Даника хихикнула, снова собирая нитки.

— Что?.. — удивился парень.

— Ты выглядишь и говоришь как настоящий волич, вой.

Он смутился. Вообще-то и пришёл сюда как будто случайно похвастать нарядом.

— А ты выглядишь… — начал парень, глядя на сестру друга.

За последние два года она ещё больше похорошела. Тяжёлые тёмные волосы, связанные в узел, выпущенные по вискам пряди подчёркивают овал загорелого лица. Спокойная, нежная красота…

Даниэл знал, что она может быть другой. Серые глаза щурятся, словно смотрят над тёмным оком трубки громобоя, рот — злая упрямая линия… Сестра своего брата, без его зловещего таланта, но всё равно похожа не только внешне. Такую Данику он почти боялся.

Но сейчас глаза её глубоки — утонуть можно, полные губы улыбаются, дразнят. Эту вторую Данику он не понимал и застенчиво сторонился.

— Выглядишь… — повторил, чувствуя странное головокружение. Наклонился, с преувеличенным вниманием разглядывая её труд. Девушка слегка встряхнула плетёный из множества цветных нитей несуразный коврик.

— А я, хоть и волич да вой, так и не сподобился научиться читать кошно.

Даника мягко улыбнулась.

— Это несложно.

Получив приглашение, можно присесть рядом и как бы случайно прижаться плечом. А вот расслабиться и не думай, в любой момент может войти кто-нибудь. Они сидели на лавочке в сенцах дома приёмных родителей брата и сестры Доражей. Здесь хорошо пахло свежим деревом и листвой. Вьюны заплетали деревянную решётку, которая стояла вместо одной стены, на полу лежали солнечные пятна, напомнившие Рысу пятнистые пушистые шкурки лесных тёзок.

Конечно, у Алека и Лины был собственный дом, но сестра его ещё жила в доме приёмных родителей. И время от времени кому-то из приёмных родственников стукало в голову научить девушку каким-нибудь древним умениям. Даника не спорила, ей всё было интересно.

— Смотри. Узел родства. Берём нить, связываем. Дети, братья, сёстры, — пальцы так и мелькали. Даниэл наклонился ближе. Высокий, худощавый, с узким лицом, на котором драгоценными каменьями горели жёлтые рысьи глаза. Рыс — так его прозвали после того, как он в свою вторую охоту добыл большую лесную кошку.

Как и брат и сестра Доражи, Даниэл происходил из радоничей, покорённого Империей племени. Но мать его была из племени Равнин. У них, издавна мешающих кровь с эльфами, нередки янтарноглазые дети. В Радоне парня сторонились, по-настоящему он дружил только с Александром.

— …И узел свадьбы, — Даника скрутила упомянутый узел. — Смешно, он простой такой… а вот что за ним стояло? Парень и девушка, — продемонстрировала две нитки. — Знакомство, робкая дружба… или обычная. Разговоры, помощь друг другу. Совместные рыбалки-охоты, парень ухаживает, девушка не понимает или… или "не понимает". Знакомят с друзьями, с родителями. Потом — венок и свадьба. И всё это в таком простом узле.

— Ну да… — глубокомысленно сказал Даниэл.

— А вот представь. Они ссорятся иногда, ругаются, но мирятся. А если не помирились? Что-то вроде "пусть он первый подойдёт", или "я не виноват, она сама начала". И чувства больше нет, и не будет никакого узла, — Даника потеребила его, стараясь распустить. — Ну, вот как у Джонатама с Кристой — в их отношениях мелкий эшт ногу сломит.

— Ну, я не знаю. Если его… чувство… так легко разрушить, значит, его… чувство… просто выдумали… — промямлил парень, чувствуя себя словно на скользком льду. Разговор о чувствах — не его стихия. — А если есть оно… чувство… то простят и сделают первый шаг…

Девушка внимательно выслушала его бубнёж, кивнула.

— А если парень окажется робким, — взглянула на него в упор, Даниэл чуть не упал со скамейки. — Робко дружит, но идти дальше боится. А она в конце концов устанет ждать и подумает — а не кажется ли ей, что парень что-то к ней испытывает?..

— Мне кажется… если… если… — Даниэл зажмурился, чувствуя, что уже не просто покраснел, а прямо-таки побагровел. Вот так сидеть рядом с ней и вести странные разговоры было страшновато и хорошо, словно стоять на краю высокого обрыва.

— Может быть, парень просто не считает своевременным дарить девушке венок, — прошептал, чувствуя, как пересох рот. — Допустим, у них в племени трудные времена…

Даника досадливо мотнула головой, волосы задели его по лицу.

— Если дожидаться каких-то "лёгких" времён, можно вообще всё на свете пропустить.

— …Или он, допустим, вспоминает прежние времена, где вёл себя не самым лучшим образом…

Рука Даники вскинулась, но не коснулась шрама на левом плече. Даниэл ощутил, как дёрнуло его похожий шрам — ниже, от середины груди через сердце и под ключицу.

— Все совершают ошибки, — помедлив, вздохнула девушка. — Но нужно жить, исправлять их, идти дальше…

— А если он действительно боится идти дальше? — прошептал Даниэл. — Ведь она такая красивая… добрая и смелая, и вообще замечательная… а ему даже нечего ей предложить, он ничего особенного из себя не представляет… Зачем ей на него смотреть?..